- Уль, ты чего?

Ульяна мотнула головой, показывая, что все нормально, но ведь подруг так просто не проведешь.

- Ефремова, у тебя что, курсач не получается? – Света тоже перестала долбить длинными ногтями по клавиатуре и, потягиваясь, поднялась с кровати. – Бывает, не надо было столько прогуливать. А то, ишь, любовь у неё!

Несмотря на слова, по тону было понятно, что её пытаются подколоть и рассмешить. И ведь сколько раз так было, что, измучившись от попыток понять какую-то особо трудную тему, они и ругались, и утешали друг друга. Только в данном случае, к сожалению, это не помогало. И не становилось от такого общения ни легче, ни менее страшно. Что будет дальше, тоже как-то не прояснилось.

- Ну, чего ты нахохлилась? – Лиза, оставив в покое тетрадь, уселась рядом с Улей, отвоевав себе кусок одеяла, чтобы можно было прикрыть вечно зябнущие ноги. Хотя девушки на совесть заделали окно, из маленьких щелей все рано немилосердно дуло, так что ходить без теплых носков и кофты они не решались.

– Расчеты не идут? Подгони, все так делают, одна ты у нас до победного сверяешь и ошибки ищешь, - Света тоже отодвинула лэптоп, но на кровать лезть не стала, предпочтя подтянуть поближе стул. – Или с Андреем поругались?

- Нет, дело не в курсовой и не в Андрее, - Уля потерла ладонями глаза, но взгляд от своих коленок, прикрытых удобными теплыми штанишками, не отвела. – Точнее, не совсем в нём...

- Ууу, чую моральную драму, - Лизавета, подергав Ульяну за плечо, уложила подругу так, чтобы та оказалась прижата лбом к её груди. – Давай, расскажи, что он тебе сделал, мы на него поругаемся, и все пройдет.

Если бы это было так просто, не было бы и проблемы. Но она была, и с каждым днем становилась все насущнее. Так тянуть, в любом случае, уже просто некуда.

- Помните, я говорила, что у меня грудь болит?

Насмешливость и игривость из тона Светы ушли совсем:

- И что?

- Я вчера была у врача… - слезы она сдержать все-таки не смогла, но до всхлипываний пока не дошло, хотя в носу уже начало зудеть, а виски - ломить от попыток удержаться от плача.

В комнате стало совсем тихо, так, что можно было хорошо разобрать пощелкивание радиаторов отопления и тихий свист ветра за окном.

- Улька, ты нас так не пугай, - Лиза перестала поглаживать её по затылку и заставила приподнять голову, чтобы можно было без проблем посмотреть в глаза. – Солнышко наше, что бы тебе там не сказали, нужно к другому сходить, может, не так все и страшно. Не паникуй раньше времени.

Несмотря на слезы, мешающие нормально смотреть, Уля смогла разобрать панику на лицах подруг. И беспомощность, с которой они переглядывались.

- Уль, действительно, ну, чего ты сразу ревешь, - Света, у которой это самое дело всегда было близко, тоже начала шмыгать носом, схватившись обеими руками за Улину ладонь. – С Андреем поговори, у него могут быть хорошие специалисты среди знакомых, да и методик сейчас много, это уже давно не приговор.

- Девочки, да при чем тут методики? У меня беременность шесть недель…

Подруги снова замолчали, но теперь уже менее траурно.

- Ефремова, ты совсем охренела, так пугать?! – от Светкиного вопля подпрыгнули не только Ульяна с Лизой, но и кровать, на которой они сидели. – Я уж подумала, что у тебя… Стоп, какая беременность?

- Обыкновенная…

Что ни говори, а, когда у тебя так орут над ухом, это определенно бодрит. Ну, или пугает до временного высыхания слез, что-то одно из двух.

- Уль, ты в следующий раз поточнее говори, а то у меня тоже мысли о нехорошей болячке появились, - Лиза кричать не стала, зато удвоила усилия по наглаживанию подруги по голове. – Как вы умудрились так неосторожно?

- Я не знаю, - теперь, когда основная новость уже была озвучена, Уля с новыми силами захлюпала носом.

- Так, если срок шесть недель, почему только сейчас очухалась? Ты ещё недели три назад должна была начать дергаться, - мягкие пальцы бережно перебирали её короткие пряди, пытаясь успокоить и утешить.

- Потому что все у меня пришло и в срок, правда, только два дня. Я ещё тогда радовалась… Мы предохранялись всегда, так что просто не понимаю, как так получилось.

- Какая теперь разница? Может, кто-то в аптеке развлекался, тыкая иголкой в презервативы… – Света, перестав гневаться, все-таки потеснила подруг и уселась с другой стороны от Уляны. – Ты Андрею сказала?

- Нет.

- Почему? Не одна же ты этого коперфильда сделала, пусть и у будущего папочки голова поболит.

Крупный снег за окном уже измельчал до состояния крошева, и теперь там вовсю плясала метель. И шум, напоминающий тоскливый вой, только усилился, не добавляя оптимизма и хорошего настроения.

- Он сейчас в Питере, уехал по делам, вернется завтра вечером, - высморкавшись в услужливо протянутый Лизой платок, Уля приподнялась и начала глубоко и размеренно дышать, пытаясь успокоиться. – Я не хочу такое по телефону говорить.

- А что в этом, собственно говоря «такого»? – Лизе надоело сидеть в качестве подставки, и она отобрала у подруги скомканный платок. – Уль, ты слышала, что если бы рождались только запланированные дети, человечество давно бы вымерло? Вот и успокойся. Тебе теперь вообще ко всему надо философски относиться, здоровье не казенное.

В этом она, конечно, права, но та паника, смешанная с недоверием, до сих пор не отпускала. Вроде, больше суток прошло, а Уля до сих пор не могла поверить. Потому что всегда была уверена, что с ней такого не случится. Они ведь, в самом деле, были очень осторожны и всегда использовали презервативы.

Поэтому, когда гинеколог поставила предварительный диагноз, Ульяна думала о многом, но не о беременности, уверенная, что врач ошиблась. Даже во время УЗИ, где это не только подтвердили, но и показали, где именно находится эмбрион, она все ещё не верила. То есть, кивала, соглашалась, но осознать до конца так и не смогла.

Наверное, поэтому и взяла какой-то буклет, сунутый ей молчаливой медсестрой. Все об абортах и сопутствующих услугах.

Нет, теперь, когда дошло, она понимала, что прерывать беременность не будет, но… От того, что в первую минуту такая мысль все-таки мелькнула, было безумно стыдно. Даже не перед собой, а перед ребенком. Он-то точно ни в чем не виноват, и такого не заслуживает.

Но что делать, Уля не знала. И отстраненно глядя на суетящихся подруг, которые что-то говорили, пытались успокоить, все никак не могла связать это все воедино.

Себя.

Андрея.

То, что у них было на протяжении этого времени.

Как это назвать, она сказать затруднялась, но, когда от одной мысли о человеке тебе становится тепло и хочется улыбаться, это, наверное, что-то значит, да?

Вот только она так и не смогла понять, что он испытывает. Да, Андрей был нежным, внимательным, заботился о ней, не прятал, даже в дом родителей постоянно звал, хотя Уля и стеснялась приходить с ним туда. Но ни разу не прозвучало ничего, что касалось бы времени «после». Так же, как и оставались неозвученными чувства.

И теперь от этого становилось страшно. Почему-то больше всего она боялась, что он решит, будто это все было сделано специально. Может, и глупость неимоверная, но в первый раз за эти три месяца она вспомнила их первую встречу…




Два с половиной года назад


Пух с огромного тополя лежал на тротуаре плотным мохнатым одеялом, вот только трогать его Уля очень не хотела. С чем бы ни было связано желание брата Игоря пообщаться в неформальной обстановке, приходить на встречу с опухшими глазами и текущим носом очень не хотелось.

Девушка ускорила шаг, торопясь перебежать дорогу, пока не перемигнул светофор. Иначе потом придется ждать две минуты, а стоять на самом солнцепеке, где за сорок градусов тепла, как-то не хотелось.

- Ульяна?

Она немного задумалась, поэтому дернулась, услышав свое имя, произнесенное низким, немного хрипловатым голосом.

- Да, это я, - поскольку руку мужчина ей не протянул, девушка тоже не стала торопиться с жестами приветствия, предпочтя крепче обхватить ремень сумки.

- Проходите, здесь слишком жарко, поговорим внутри, - он снял темные очки, и Уля, наконец, смогла рассмотреть Андрея Лебедева.

Ну, слава красавца ему точно не грозила. Во всяком случае, в том понимании, которое вкладывает в него большинство молодых девушек. Потому что никакой смазливости и в помине не было.

Черты смуглого лица нельзя было даже назвать приятными, Уля и слово-то, их описывающее, подобрать не могла. Нос с небольшой горбинкой, но это ничуть не портило, так же, как резкая линия высоких скул. Ни тебе пухлых губ, ни ямочек на щеках, сплошное разочарование для романтичной барышни. Очень темные глаза, почти черные волосы. И взгляд такой, что под ним она и дышала через раз.

Девушка даже внутренне поежилась, испытывая если не страх, то какое-то опасение. Потому что, зная Игоря, приготовилась, что они с братом будут похожи. Хотя, этого не отнять, что-то общее все-таки прослеживалось, но… Если в компании новоявленного «парня» она чувствовала себя легко и свободно, то от одного только вида его брата внутренне подобралась и насторожилась.

К тому же, он оказался намного выше, чем Уля предполагала, так что приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть в глаза, что тоже не особо способствовало расслаблению.

И старше. Если она не ошибается, ему тридцать, но выглядел он даже чуть взрослее. Наверное, из-за хмурого взгляда и недовольно поджатых губ.

- Да, конечно. Спасибо, - только сейчас до неё дошло, что они так и стоят на пороге, в ожидании, когда она соизволит ответить и пройти в придерживаемую Андреем дверь.