Анна Шульгина - Пересекающиеся параллели

- Нет. Номер не определился, голос не узнала, - истлевшая до самого фильтра сигарета присоединилась к своим почившим предшественницам, горкой возвышавшимся в пепельнице.

К сожалению, курение ничуть не успокаивало, только добавляя головную боль к уже натянутым до состояния гитарных струн нервами. Слишком быстро и катастрофически все ухудшилось. Несмотря на то, что Андрей всегда был махровым реалистом, предпочитающим готовиться к худшему, сейчас о плохом исходе думать не хотелось. И не только в чувстве вины дело, хотя и оно настроения тоже не прибавляло. Было ещё что-то… Вот только думать о чем-то, кроме попыток найти Мартынова, не получалось.

Мужчина ещё раз прокрутил найденную Сашкой информацию – парень из хорошей семьи, студент последнего курса местного госуниверситета, престижный факультет, ни приводов, ни замечаний, вообще ничего. Хоть на доску почета портрет вешай. Андрею очень хотелось именно это и сделать. Повесить. Можно даже на ту самую доску. Но не нужно ограничиваться портретом, страна должна знать героев в лицо!

- Его родители уехали на дачу, сын остался в городе. Где он сейчас, они не знают, - словно прочитав его мысли, отозвался Сашка. – Я попросил ребят, они уже шерстят его знакомых и привычные места отдыха. Днем его видела соседка, она же сказала, что там рядом ошивалась какая-то девица. По описанию похожа на Ефремову…

Значит, её все-таки понесло на проверку подозрений. Дура малолетняя. Но это все только ухудшает и осложняет…

- Саш, поднимай всех своих, пусть тряхнут операторов мобильной связи, нужно узнать, где и когда он бывает. Его машину в розыск объявили?

- Не учи, без сопливых скользко. Ещё днем. Если окажется, что он тут ни причем, просто извинимся, первый раз что ли…

Не первый. Но очень хотелось верить, что больше такого не повториться, хотя бы с их собственной семьей.

И не сон, но и не явь.

Уля слышала, как Лешка за ночь подходил к ней пару раз. Однажды даже тронул плечо, проверяя, спит она или притворяется, но веки были слишком тяжелыми, чтобы их поднять, а голова, наоборот, пугающе легкой. И мысли, прокручивающиеся перед внутренним взглядом медленным водоворотом, были какие-то странные. Выматывающие, настолько тяжелые и депрессивные, что проснулась она под утро, едва сдерживая слезы.

И озноб усилился, хотя в комнате было довольно тепло – ночью Лешка принес обогреватель. Какая забота. Почему-то сразу вспомнилась традиция откармливания праздничного гуся всякими вкусностями перед тем, как отправить его под нож. Или у неё просто нервный срыв?

От той таблетки сильно кружилась голова, и подташнивало, но Уля старалась не привлекать к себе лишнего внимания.

Почти получилось. Особенно, когда, выходя из комнаты, задела шнур обогревателя, и тот с грохотом упал. Не услышать такой шум не смог бы разве что умерший, а её тюремщик был угнетающе жив и даже бодр.

- Привет. Чего шумишь? – судя по встрепанным волосам и тому, как Лешка тер заспанное лицо, муки совести его не посетили.

- Мне нужно в ванную… - шатаясь и придерживая рукой висок, потому что голова угрожающе гудела и норовила просто треснуть, как забродивший арбуз, Уля прошла к санузлу.

- У тебя такая реакция на успокоительное, это бывает, ничего страшного.

Отвечать девушка не стала, но только потому что боялась, что её просто вырвет. Хотя, если учесть, что ела она последний раз около суток назад, бояться-то особо и нечего, но этот факт ни хорошего самочувствия, ни жизненного оптимизма не прибавил. А вот вода, пусть немного застоявшаяся и слишком холодная, чуть взбодрила. Ульяна даже начала думать, как именно попытаться покинуть это место. Сейчас день, и шансы на то, что её кто-то заметит, увеличиваются.

Вот только, видимо, эти мысли посетили не только девушку.

- У тебя ещё две минуты, и выходи. Пора.

Что именно там пора, он не уточнил, но так плотно засел под дверью, что Уля поспешила закончить утренний моцион и появиться в коридоре. Некоторые привычки из общажной жизни так легко не вывести.

- Молодец, быстро собралась, - Лешка подозрительно осмотрел Улю с головы до ног, и удовлетворенно кивнул. – Иди впереди меня, скажу, где свернуть.

- А если я буду сопротивляться? – всё происходящее настолько настораживало, что девушка не только не сдвинулась с места, но и прижалась спиной к шуршащим и осыпающимся от старости и сырости обоям.

- Уль. Лучше не надо. Серьезно. Я могу и пинками согнать, но не хочу делать тебе больно. - И было что такое в его глазах, что она поверила на слово. Действительно, не надо, потому что есть много способов сделать человеку больно, особенно, когда он настолько слабее в силу физических данных и плохого самочувствия. – Ори, сколько влезет, только не мне на ухо.

Он открыл входную дверь ключом и жестом показал, чтобы Уля выходила.

Жаль, что не получилось оставить какую-то метку, но не факт, что здесь вообще кто-то бывает, кроме людей, подобных Лешке.

Лестница уходила все ниже, во всей красе показывая разруху и скорость, с которой ветшает оставленное без присмотра жилье.

Полуразрушенные ступени, покрытые кирпичным крошевом. Куски штукатурки, валяющиеся на полу межлестничных площадок, и участки обнажившейся кладки, казавшиеся старыми ранами на теле дома. Щерящиеся арматурными зубами пасти разбитых плит, обреченных на постепенное разрушение и проросших вездесущим вьюнком. Белые и розоватые цветы в виде небольших граммофонов только усиливали впечатление постапокалиптики.

- Иди дальше. - Лестница делала крутой поворот, отворачиваясь от зияющего провала выбитой подъездной двери, за которой уже набирало силу утро. Но Лешка недвусмысленно подтолкнул в сторону подвала. – Ты же хотела увидеть Игоря?

Он что, оставил его там?! Да ну, бред…

Но поскольку выбора все равно не было, Уля все-таки спустилась.

Здесь к прохладе, запустению и затхлости добавлялась ещё и сырость. Тяжелая, душная, пробирающая до костей. Несмотря на прохладу, головная боль усилилась, и Ульяне пришлось на несколько секунд остановиться, привалившись к темной от плесени стене. Впереди слышался мерный звук капель, и темнел дверной проем с настежь открытой металлической дверью.

- Сними куртку.

Поначалу ей показалось, что она ослышалась.

- Извини?

- Я сказал, чтобы ты сняла куртку. Давай быстрее.

Вместо того, чтобы выполнить его распоряжение, девушка вцепилась пальцами в отвороты, постепенно начиная догадываться, что будет дальше.

- Леш, не надо, пожалуйста…

Он не послушал, быстрыми движениями расстегнув «молнию» и сдернув с Ульяны ветровку.

- Ты будешь моей страховкой. Если все пойдет, как задумывалось, я скажу им, где тебя искать. А ты пока постарайся согреться и молись, чтобы у меня все получилось. И не засыпай – от холода умирают во сне.

Ответить она не успела – Лешка сильно толкнул Улю в спину, заставляя почти перелететь оставшееся расстояние. В последний момент девушка запнулась о порог и, сделав по инерции ещё несколько шагов, упала на колени. Их тут же прострелило острой болью от соприкосновения с бетонным полом, а ладони мгновенно обожгло огнем новых ссадин.

Она успела оглянуться, чтобы увидеть, как дверь закрывается, а потом донесся звук запираемого замка.

Вот только ощущение, что никто за ней не собирается возвращаться, да и говорить, где она сидит, тоже не станет, не просто усилилось. Оно превратилось в уверенность.

«— Как живешь, Гошенька?

— Согласно здоровью и полученному образованию»

к/ф «Асса», 1987г.

Универ. Дом. Спортзал.

Эти три места Мартынов посещал с завидной регулярностью. И ещё несколько десятков тех, в которых появлялся от случая к случаю, но проверить их все не было никакой возможности.

От Ульяны до сих пор не было никаких новостей.

Лиза позвонила рано утром и предупредила, что Улю искала её мать. Пришлось сказать, что они с Игорем ушла на ночь кино, а утром будут отсыпаться. Ничего более реального в смысле недоступности их обоих одновременно просто не придумала.

- Ты долго будешь спать на ходу? – Сашка тоже был зол и мрачен. И судя по общей помятости организма и синякам под глазами, как и сам Андрей, спать не ложился.

- Отец деньги не повезет, это не обсуждается.

Муаровый рисунок штор за эти сутки не изменился, но вряд ли кто-то его рассмотрел, хотя и Андрей, и Саша уже около получаса сверлили глазами занавески. Потому что смотреть друг на друга было просто тошно.

- Это само собой, дядь Ваню я бы и не подумал отправить.

Однако в полученном час назад сообщении было именно такое предложение.

И это только подтвердило, что Ульяна у них – ни заявления, ни каких-то иных резких движений не было, однако откуда-то же они узнали. Даже Сашка, немного поколебавшись, согласился с этим мнением. У Ули слишком много слабых мест, на которые можно надавить. Да и стимула, как ни крути, все-таки нет. Давние обиды не в счет, если учитывать их, то у Игоря наберется ещё десяток знакомых, способных прикопать его на ближайшем пустыре.

Кстати о пустырях…

- Ты проверял, не пришел ещё отчет от гаишников насчет его машины?

«Семерки» Алексея на стоянке не было, хотя ещё утром того же дня он отвозил на ней родителей на дачу, потом её видела та самая глазастая соседка. Относительно личности девушки она наверняка сказать не смогла – вроде, похожа, но может быть, и не она. Все-таки до того места, где у забора дома Мартыновых стояла девчонка, метров сто, не меньше.

- Я узнавал аж пятнадцать минут назад, если что-то будет, они сами отзвонят.