Даниэла Стил - Перепутье

Последовала короткая пауза.

— Я обещала побыть с девочками… — Ее голос дрогнул. Лиана не знала, что ответить. Она хотела, чтобы он понял: для нее за последние полгода ничего не изменилось. Ее чувства остались прежними. И к нему, и к Арману. Ее решение не изменилось, она должна покончить с этим романом.

— Я понимаю.

Но ей опять послышалось в его голосе одиночество, и это ее растрогало. Где-то в глубине ее мозга прозвучал предостерегающий звонок, но Лиана не обратила на него внимания. Какой вред будет оттого, что он придет? В конце концов, Рождество.

— Может быть, ты зайдешь к нам днем. Будут дети и дядя.

— Я бы очень хотел…

— Приходи около четырех.

Он крепко сжал телефонную трубку.

— Спасибо, Лиана. Я ценю это.

— Не говори так. Ты мой старый друг. Воцарилось молчание, потом он заговорил:

— Я твой друг?

— Да. — Ее голос был нежным, но в то же время твердым.

— Приятно слышать.

Он пришел в четыре. Девочки очень обрадовались, увидев его, а Джордж удивился.

— Я и не предполагал, что мы так скоро снова встретимся.

— Ваша племянница пожалела меня, бедного моряка, оказавшегося в чужом городе.

Дядя Джордж рассмеялся, а Ник стал играть с детьми. Через некоторое время Лиана предложила погулять в Президио. Джордж ответил, что лучше останется дома и почитает, пока они не вернутся. Он улыбнулся Нику. Они надели пальто и вышли. Девочки прогарцевали вперед. У Мари-Анж неожиданно оказались длинные жеребячьи ноги. Элизабет едва поспевала за нею.

— Они станут красивыми девушками. Сколько им сейчас?

— Элизабет девять, а Мари-Анж одиннадцать. А Джонни?

— Джонни? Ему почти одиннадцать. — Ник кивнул. — Время идет быстро, не так ли?

— Иногда. — Она думала об Армане. Он сразу же понял это и повернулся к ней.

— Как он? Все еще во Франции? Она кивнула.

— Да.

— А я думал, что он в Северной Африке.

Она взглянула на Ника и остановилась. Невозможно было скрывать от него и дальше. Она просто не могла больше выносить этого.

— Арман у Петена.

Ник посмотрел на нее, но это, по-видимому, его не удивило.

— Знаешь, я почувствовал это еще тогда, на корабле. Не знаю почему, но я это понял. Как это сказалось на тебе, Лиана? — Он был уверен, что не затрагивает ее чувств, иначе она не заговорила бы об этом.

— Трудно объяснить. Это тяжело сказывается на девочках. — Она рассказала ему о том, что произошло в Вашингтоне, о свастиках. Он содрогнулся.

— Бедные дети, им пришлось хлебнуть горя… А как ты? — Он посмотрел ей в глаза. В них появилась печаль, которой не было раньше.

— Поэтому мы переехали на Запад. Благодаря дяде Джорджу. Так проще.

— Он знает об Армане?

— Он узнал об этом еще до того, как мы приехали.

Она тихонько вздохнула, и они пошли дальше, стараясь догнать девочек. Она рассказала Нику правду, и ей стало легче. Они всегда были откровенны друг с другом, и теперь не было причин менять сложившиеся отношения. В конце концов, они ведь друзья.

— Дядя, конечно, не одобряет меня и считает сумасшедшей. — Она рассказала, как он подыскивал ей женихов в первые недели после ее приезда в город. Оба рассмеялись. — Он славный старик. Раньше он мне никогда не нравился, но в последнее время дядя стал значительно приятнее.

Ник засмеялся.

— Мы все со временем становимся лучше.

— Он очень много для нас сделал.

— Я рад. Я очень беспокоился за вас. Я ведь думал, что вы все еще в Вашингтоне. Когда вы уехали?

— В прошлом году. Сразу же после Дня Благодарения.

Он кивнул и посмотрел на нее.

— Есть что-то еще, правда?

— Еще? — Она не совсем поняла, что он имеет в виду.

— С Арманом. Кроме того, что он у Пётена. Она снова остановилась и удивленно на него посмотрела. Как он мог узнать? Не сказала ли она чего-нибудь? Но кивнула, потому что верила ему. Впервые она кому-то сказала об этом. Ведь это значило подвергнуть опасности Армана, но она знала, что Ник сохранит тайну. — Да.

— Тебе от этого еще тяжелее. Ты получаешь от него какие-нибудь известия?

— Когда ему удается. Он очень рискует, если напишет лишнее. Почти все письма от него я получаю нелегально.

— Им чертовски жарко во Франции.

Она кивнула, и некоторое время они шли молча. То, что она смогла рассказать ему правду об Армане, сблизило их еще больше. Он действительно стал ей другом, и она смотрела на него с благодарностью.

— Спасибо, что я смогла рассказать об этом. Временами я схожу с ума. Все думают… и думали в Вашингтоне…

— Он не такой человек. — Ник просто не мог представить себе, что Арман искренне работал на Петена, он был уверен в нем, хотя мало знал его. Оставалось только надеяться, что немцы окажутся не так проницательны.

Лиана почувствовала, что должна еще кое-что объяснить Нику. Он был так внимателен к ней, а она ему ничего не сказала.

— Вот почему я не могла, Ник. Подумай, что он там сейчас делает… Он не заслуживает этого.

— Я знаю. Я понял. — Его глаза нежно смотрели на нее. — Все верно, Лиана. Ты поступила правильно, и я знаю, как это было трудно.

— Нет, не знаешь. — Она покачала головой, и он увидел, что она надела браслет, который он ей подарил накануне. Ему было приятно это видеть. Золото блестело на зимнем солнце.

— Мне тоже пришлось тяжело. Сотни раз приходилось убирать телефон, чтобы не позвонить тебе.

— Мне тоже — Она улыбнулась и посмотрела на детей.

— Кажется, это было так давно, правда? Она заглянула ему в лицо и покачала головой.

— Нет, кажется, это было вчера.

Он не изменился, не изменилась и она, хотя изменился мир вокруг них, даже слишком.

Потом он стал играть в пятнашки с девочками, она тоже присоединилась к ним, и они бегали и смеялись, а затем вернулись домой, розовощекие и смеющиеся. Дяде Джорджу было радостно видеть, как старый дом снова наполняется жизнью Для него именно таким должно быть настоящее Рождество, как и для остальных. Они пригласили Ника пообедать с ними, а когда он вечером уходил, они все уже стали друзьями.

Лиана проводила его до дверей. Там он остановился и улыбнулся ей:

— Возможно, ты права. Может быть, сейчас все стало другим. Ты мне нравишься даже больше, чем раньше. Мы оба выросли.

Она засмеялась.

— Может быть, это ты вырос, Ник. Я-то думала, что просто старею.

— Скажи это кому-нибудь другому, — засмеялся он и пошел, взмахнув рукой ожидавшему его такси. — Спокойной ночи. Спасибо. Счастливого Рождества! — крикнул он, отъезжая.

Лиана вернулась в дом со счастливой улыбкой, слишком счастливой, решила она, посмотрев в зеркало, но так и не смогла погасить искорки в глазах. Ложась в постель, она подумала, как хорошо, что она облегчила перед ним душу.

Через несколько дней после Рождества Ник зашел к Лиане в Красный Крест. У него были дела в городе, и поэтому он мог не появляться днем на работе. Когда он вошел в помещение, женщины прервали работу, чтобы рассмотреть его получше. В форме Ник казался еще красивее, чем в обычной одежде. Лиана засмеялась.

— Осторожнее, а то устроишь здесь переполох.

— Это предупреждение для тебя. А как насчет ленча? И не говори мне, что не можешь или должна куда-то бежать по поручению старого дядюшки. Я не поверю ни слову. Может, поедим у Марка Хопкинса?

Она еще колебалась, но он схватил ее пальто и шляпу и протянул ей.

— Давай. — Сопротивляться ему оказалось невозможно.

— Тебе что, больше нечем заняться? Шел бы воевать!

— Нет, еще рано. Сейчас время ленча, благодарение Богу. Джордж говорит, что ты никуда не выходишь. Твоей репутации не повредит, если мы поедим при дневном свете… Если хочешь, мы можем сесть за отдельный столик.

— Ладно. Уговорил.

Она была в хорошем настроении, он тоже. Все напоминало прежние дни на «Нормандии», когда они вместе играли в теннис. Они сидели за столом и любовались открывающимся видом. Ник рассказывал забавные истории о людях на базе и в гостинице. Впервые за многие годы она вновь почувствовала себя живой. С ним было легко и просто. Он был остроумен и элегантен. Неожиданно — это удивило ее — он спросил, что она делает в канун Нового года.

— Подожди. Не отвечай. Дай я угадаю. Ты останешься дома с дядей Джорджем и девочками?

— Правильно, — усмехнулась она. — Тебе первая премия.

— Нет, это тебе полагается дурацкая премия. Почему ты не позволяешь мне вытащить тебя куда-нибудь? Я совершенно безопасен. Я буду хорошо себя вести. А если нет — вызывай военную полицию, и меня заберут.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты хочешь сказать, что у меня есть шанс?

— Ни малейшего. Я просто хочу знать, что я теряю.

— О, ради Христа. — Он усмехнулся. — Давай, Лиана. Это пойдет тебе на пользу. Нельзя же все время сидеть взаперти дома.

— Можно. Я ведь счастлива.

— Но это тебе вредно. Сколько тебе лет? — Он попробовал сосчитать. — Тридцать три.

— Мне уже тридцать четыре.

— О, в таком случае… Я и не думал, что ты такая старая. А мне вот уже сорок. Я в таком возрасте, что могу судить, что тебе полезно. Думаю, тебе следует выходить.

— Ты говоришь совсем как дядя Джордж. — Разговор забавлял ее.

— Постой, постой. Я все-таки не так стар.

— И он… в душе. Знаешь, в молодости он был настоящим донжуаном. Ник улыбнулся.

— Видно по его глазам. Но не уходи от ответа. Как насчет Нового года?

— Сначала ленч, а потом уж Новый год. — Она посмотрела на него. — Знаешь, ты тоже мог бы быть донжуаном, если бы постарался, а может быть, тебе и стараться не нужно было…

— Это не мой стиль. — Он сердито посмотрел на нее. — Я имел в виду спокойный вечер двух старых друзей, для которых наступили тяжелые времена и которые знают правила игры. Иначе что нам остается? Мне сидеть в своем вшивом отеле, а тебе — дома с дядей? Мы могли бы пообедать у Фэмоша или еще где-нибудь.