— Я совершенно уверена, мадам, что уж Эмма любит вас всем сердцем. Она всегда так тепло говорит о вас!

— Господь да благослови ее доброе сердечко! — сказала миссис Флор. — Но все равно согласитесь, миледи, ничего хорошего бы не вышло, начни я рассказывать всем и каждому, что я ее бабка, так что я вас прошу не выдавать меня. Я и так слишком разболталась, не следует мне так себя вести, но вы из тех, кому можно смело доверять, и я спокойна!

— Благодарю вас! Если таково ваше желание, я не расскажу о вашем родстве никому, кроме леди Спенборо, а ей вы тоже можете смело доверять.

— Вдова и такая молоденькая! — заметила миссис Флор. — У нее такое милое личико! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу ее в трауре, а ведь она совсем еще ребенок! Смотрите! Генерал прощается с ней, и она оглядывается и не может понять, куда вы пропали. Вам лучше идти, миледи, а то ей может показаться, что вам не пристало сидеть тут и болтать со мной!

— Напротив, — спокойно ответила Серена, делая Фанни знак подойти. — Если вы позволите, я бы хотела познакомить ее с вами, мэм. — Она улыбнулась Фанни, когда та подошла, и сказала: — Фанни, я бы хотела представить тебе миссис Флор, бабушку Эмили.

Как бы велико ни было удивление Фанни, она была слишком хорошо воспитана, чтобы показать иные чувства, чем милую вежливость. Она поклонилась и протянула руку, которую миссис Флор, с некоторым трудом поднявшись на ноги, сердечно пожала, говоря, что это большая честь для нее.

— Вы, если вдруг окажетесь на площади Бофор, где я живу, всегда найдете радушный прием в моем доме. Впрочем, никто не обидится, если вы там так и не появитесь…

— Благодарю вас, нам бы очень хотелось навестить вас! — ответила Серена.

— Это так мило! — пробормотала Фанни.

Лицо миссис Флор засияло.

— Пошлите своего лакея шепнуть мне, когда вы собираетесь явиться с визитом, и если так случится, что у меня в этот момент будут гости, так я их без всяких церемоний выставлю за порог. Во-первых, вам сейчас не полагается появляться в обществе, а во-вторых, мои друзья не совсем в вашем стиле, они еще хуже меня самой, и единственная разница в том, что я не буду кричать вам приветствие через всю улицу и перемывать косточки со всем городом, а один-два человека из тех, кого я принимаю, на это вполне способны.

Проговорив эти успокаивающие слова, миссис Флор еще раз пожала им руки, благословила Серену и, переваливаясь, поплыла прочь.

— Серена! — проговорила Фанни. — Что за нелепое создание!

— Да, но совершенно очаровательное, уверяю тебя!

— Но, Серена, она же кошмарно вульгарна! Неужели ты и в самом деле хочешь навестить ее?

— Конечно, я собираюсь это сделать, и буду плохо думать о тебе, если ты не пойдешь со мной.

— Но, дорогая моя, неужели… неужели твой отец разрешил бы тебе это? — осмелилась поинтересоваться Фанни.

Ее слова заставили Серену улыбнуться.

— Дорогая моя Фанни, ты отлично знаешь, что отец никогда не вмешивался в мои дела и никогда не считал себя слишком важной персоной.

— О, нет-нет, что ты, я совсем не то имела в виду. Просто я чувствую, что все скажут, что мне не следует позволять тебе знакомиться с такими вульгарными людьми. И особенно меня будет осуждать твоя тетя Тереза. Хотя как мне запретить делать то, что тебе заблагорассудится, я ума не приложу! — в отчаянии сказала Фанни.

Глава VII

Визит был нанесен, и оказанный прием был таким радушным и теплым, что даже Фанни была вынуждена признать, что вульгарная на вид миссис Флор обладает отличным чувством юмора и ведет себя лучше некоторых именитых особ. Она отклонила вежливое приглашение навестить их в ответ, заявив с потрясающей проницательностью, что одно дело, когда миледи приходят на площадь Бофор, когда захотят, и совсем другое, если им придется принимать ее в Лаура-плейс, ведь их друзья и знакомые будут спрашивать себя, с кем это они связались.

Поскольку она угадала мысли Фанни в этот момент, та тут же густо покраснела и попыталась неловко оправдаться, отчего хозяйка ласково сказала, что нет никакой причины так краснеть, потому что факты — это факты, и их не обойдешь.

— А что же касается портшезов, так говорю вам, что я ими никогда не пользуюсь — мне все кажется, что эти бедолаги-носильщики не смогут донести меня, или я, чего доброго, провалюсь между ручек да там и застряну намертво — вот было бы весьма забавное зрелище, — добавила она, улыбаясь лукаво.

Серена рассмеялась.

— Очень хорошо, мэм, если вам так угодно! Но прошу вас, поверьте, мы были бы очень рады видеть вас у себя в Лаура-плейс!

Эти слова вызвали красноречивый взгляд одобрения со стороны еще одного гостя, молодого человека вполне приличного вида, лет тридцати, который уже сидел в гостиной миссис Флор, когда слуга доложил об их приходе. Очевидно, раз его не выставили за дверь, миссис Флор считала гостя достойным познакомиться со своими утонченными подругами. Она представила молодого человека как Нэда Горинга, сына одного из деловых партнеров своего покойного мужа. Нэд приехал из Бристоля выразить ей свое почтение. Вскоре гостьи узнали, что пожилая леди унаследовала, кроме двух состояний, еще и значительную долю капитала мыльной фабрики своего отца и верфи мужа. Юный мистер Горинг, младший партнер по судостроению, относился к ней с уважением и преданностью, и когда во время разговора Серена упомянула о том, как ей нравится миссис Флор, Нэд ответил совершенно искренне:

— Мне кажется, она должна нравиться всем. Я не знаю человека с более добрым сердцем, понимающего вас и делового.

В этот момент Фанни поднялась, чтобы попрощаться, и гостьи удалились, причем Серена пожала руку новой знакомой и выразила дружескую надежду, что они еще увидятся. Шагая домой в Лаура-плейс рядом с Фанни, она заметила:

— Мне понравился этот молодой человек, а тебе? В его манерах есть что-то приятное, мне он показался порядочным человеком.

Несмотря на теплые отношения, еженедельное письмо мамочке было старательно написано Фанни без всякого упоминания об обитательнице площади Бофор.

Однако о мистере Горинге ничего больше не было слышно. Дружба Серены с миссис Флор крепла, хотя ограничивалась редкими визитами и частыми встречами в водолечебнице, где они иногда просто обменивались сердечными приветствиями.

Новым событием, оживившим монотонное однообразие жизни в Бате, стал неожиданный приезд Ротерхэма. В один из солнечных апрельских дней Фанни и Серена возвращались домой после более чем часовой прогулки в садах Сидни, и при входе в дом дворецкий Лайбстер почтительно предупредил, что маркиз уже целых двадцать минут ожидает их в гостиной. Фанни прошла к себе, чтобы снять шляпку и ротонду, но Серена предпочла стремительно ворваться в гостиную, восклицая:

— Вот так раз! Какой сюрприз! Что привело вас в Бат, Ротерхэм?

Он стоял перед небольшим камином, в котором тлели поленья, просматривая газету. Отложив ее в сторону, маркиз неспешно приблизился к ней, чтобы поздороваться за руку. Выражение его лица было мрачным, и тон совершенно ледяным.

— Я был бы крайне благодарен вам, Серена, если бы в дальнейшем вы взяли на себя труд сообщать мне, когда вам придет охота переехать в другое место. В этот раз я узнал, где вы находитесь, совершенно случайно.

— Господи помилуй, это еще зачем? — вскипела Серена. — Полагаю, мне нет нужды обращаться к вам за разрешением совершить поездку в Бат?!

— Разумеется! Я избавлен от необходимости нести ответственность за ваши переезды. Вы свободны поступать так, как вам заблагорассудится, но, поскольку я ваш опекун, вы избавите меня от беспокойства, а себя от неудобства, если я буду заранее знать, куда переводить вам деньги на ваше содержание. Как я понимаю, вам вряд ли понравится, если придется посылать за деньгами, которые вам могут срочно потребоваться, через весь Глостер!

— Да уж, будьте уверены, мне это не понравится! — согласилась она. — С моей стороны было глупостью забыть об этом…

— Весьма легкомысленно!

— Да, но дело в том, что сейчас у меня есть довольно приличная сумма денег, вот поэтому-то это и выскочило у меня из головы! Как мило, что вы заботитесь об этом! Я должна непременно написать мистеру Перроту, чтобы он все устроил, а то кто знает, когда я окажусь на мели?

— Да, он распоряжается большей частью вашего состояния, так что такое письмо действительно может стать полезным!

— Неужели в городе больше не нашлось никого, с кем вы могли поссориться? — спросила она сочувственно. — Бедный Иво! Как мне вас жаль!

— Я вовсе не собираюсь ссориться. Вы, конечно, будете удивлены, если я скажу, что вообще редко ссорюсь с кем-либо, кроме вас.

— Я хочу спросить. Вы не надумали изменить положение о моем содержании?

— Я уже сделал это. И вот вам доказательство, — ответил Иво и положил на стол конверт.

— Благодарю вас. Это очень мило с вашей стороны. Простите, что доставляю вам столько беспокойства. Неужели вы только ради этого поехали в такую даль?

— У меня дом в Клейкроссе, — ответил он коротко. — Кажется, вы довольно хорошо устроились здесь. Как вы поживаете?

— Замечательно. Было таким облегчением сбежать из Милверли!

Ротерхэм кивнул и после короткой паузы, внимательно всмотревшись в ее лицо, сказал:

— Вы здоровы? Вид у вас немного утомленный.

— Если это и так, то только потому, что черный цвет не идет мне. Я собираюсь облегчить свой траур и уже заказала очаровательное серое платье.

— Вы ошибаетесь.

— Как, неужели еще нельзя надевать серое?

— Нет, вы напрасно думаете, что черный цвет вам не идет. Ваша тетка, между прочим, передала массу приветов. Дня два назад я встречался с ней на вечере у Айрби. Это просто удивительно, Серена, как она трогательно вспоминает о вас, когда между вами сотня миль!