– Погоди… – Калинин задумался. – Я писал, да… Все писали, и я написал… Что-то вроде «ты мне здорово нравишься» или как-то похоже… Но это не было предназначено никому конкретно. Просто день такой был… Всеобщее помешательство. Я думал-думал, кому бы послать, но так и не придумал. Вроде все нравятся, а чтобы уж очень сильно – никто. Я и выбросил записку в мусорную корзинку…

– Хочешь сказать, что Новицкая записку из мусорки вытащила?!

– Откуда я знаю! Но если ты и впрямь мою записку видела, то могла заметить, что в ней имени вообще не было, ни Олесиного, ни какого другого! Я просто не мог его написать, потому что… Словом, уже сказал, что так и не смог придумать, кому отправить.

Наташа задумалась. Второй парень за сегодня утверждает, что не был ни в кого серьезно влюблен до нее. Да, но если Ян увидел ее впервые только на выставке, то с Егором они учатся вместе с самого первого класса, и он давно мог бы с ней подружиться. А что, если одноклассник, как и Ян, только тогда ее как следует разглядел, когда пришлось общаться из-за Габи!

– Калинин, а может, ты в меня влюбился? – неожиданно для себя выпалила Наташа, так ее вдруг начал занимать этот вопрос.

– Чего-о-о?! – протянул Егор, вскочив с подоконника.

– А что такого я спросила? В меня что, и влюбиться нельзя?

– Не знаю, можно, наверное…

– Но ты не влюбился?

– Вроде… нет…

– А чего тогда тут расселся! Вали отсюда! – почему-то рассердилась Наташа.

– А что, с тобой просто так дружить нельзя?! Надо обязательно влюбляться-целоваться?! – возмутился Егор.

Девушка оторопела. А правда, разве просто дружить нельзя? Зачем ей два влюбленных парня? Одного хватит. Геращенко ей сегодня понравился. Он никак не хуже Калинина. И имя у него такое редкое – Ян…

– Ладно, извини… Конечно, можно, – примиряюще сказала Наташа. – Но вот следить за мной все-таки не надо.

– С этим мы разберемся, – тоже сменил тон Егор. – Видишь ли, мне не дает покоя история с куклой. Не зря этот… который с Олеськиного двора… так ее добивается! Что-то за этим стоит серьезное!

– Знаешь, он сегодня мне сказал, что больше никогда не спросит о кукле.

– И ты поверила?

– Но он сегодня и правда не спрашивал!

– Что такое один вечер? – Калинин озвучил мысль, которая и Наташе приходила в голову. – Но я подумал – ты правильно сделала, что наладила с ним отношения. Так мы скорей выясним, что ему надо.

– Мы? – насмешливо спросила девушка. – Ты думаешь, я тебе буду докладывать о том, что мы делали, о чем говорили?

Егор смутился, но только на миг, и тут же уточнил:

– Разумеется, мне не интересны ваши личные разговоры, но если он все же опять заведется про куклу, ты мне скажи. Ладно?

– Ну… так уж и быть! – Наташа рассмеялась.

– И еще… Может быть, ты сама его расспросишь про Габи?

– Но мы только-только договорились с ним не касаться этой темы!

– А ты не сразу… через некоторое время… потихонечку… дипломатичненько…

– Ладно, я попробую.

– Тогда я пошел?

– Иди!


Дома Наташа довольно долго рассматривала себя в зеркало. Нет, конечно, она не красавица. Нос широковат, а губы, наоборот, узковаты. Но волосы у нее густые и пушистые. Остриженные по плечи, они красиво обрамляют лицо, что несколько скрадывает излишнюю широту носа. А если губы слегка подкрасить бледно-розовой помадой, они кажутся более выпуклыми и сочными. Интересно, а как она будет выглядеть, если накрасит ресницы? Да, но красить-то их нечем… У нее и туши-то нет… Хотя… у мамы же есть! Но она наверняка носит свою тушь с собой в косметичке – мало ли, придется подправить макияж… Посмотреть, что ли…

В родительской спальне на столике у зеркала, где была расставлена мамина косметика, лежал флакончик полузасохшей туши. Наташа попыталась нанести ее на ресницы, но только навешала на них неопрятные черные комочки. Сначала она хотела выбросить старую тушь, но потом побежала в кухню, чтобы добавить в нее растительного масла. Делу это не помогло, но девушка догадалась подогреть тушь в ковшике с горячей водой. После всех этих манипуляций мохнатая кисточка очень даже неплохо накрасила ей ресницы. Из маминого зеркала на Наташу смотрела незнакомая, почти совсем взрослая девушка. Вот что такое косметика! Вот почему девчонки тратят все свои деньги на тушь, помаду, румяна и прочее! Пожалуй, ей тоже пора заводить себе косметичку! Но без денег ее не заведешь… А деньги… Деньги…

Наташа еще раз посмотрела на себя в зеркало. Нет, никакой тушью с помадой не скроешь озабоченного лица и мук совести. Деньги… Деньги… Когда ж наконец бабуля заметит их отсутствие? И что тогда будет?

От звонка в дверь девушка вздрогнула. Интересно, кого это опять несет во внеурочное время? Не Калинина же! Они с ним только что обо всем договорились… А вдруг это Ян?

При этих мыслях что-то внутри Наташи сладко сжалось. Она еще соображала, что именно сжимается, какой орган, а в дверь позвонили еще раз. Родители сто раз просили дочь не открывать, не удостоверившись, что звонят знакомые люди, но Наташа и на этот раз широко распахнула дверь без всяких вопросов «кто?» и «что?». На пороге стояла Новицкая. Наташа только вопросительно посмотрела на нее.

– Пройти-то можно? – спросила Олеся.

Наташа беззвучно посторонилась. Ей теперь наплевать на то, что скажет Новицкая. Даже если она уже целовалась с Калининым – то на здоровье! Конечно, все-таки было бы лучше, если бы они еще не целовались, но… ничего, если и целовались… Возможно, что скоро она, Наташа, поцелуется с Яном… Надо же, как опять стало тесниться в груди… И что же это такое там внутри?

– Тебе Янка понравился, что ли? – неожиданно спросила Олеся.

Наташа даже не сразу поняла, о ком идет речь. В мыслях она называла Геращенко только Яном. Янка – это как-то несерьезно, по-детски и вовсе не идет парню. Да и вообще, какое Новицкой до этого дело!

– Слушай, Олеська, ты чего ко мне все время пристаешь с одним и тем же вопросом то по поводу Калинина, то по поводу Геращенко? – насмешливо спросила Наташа. – Тебе что, вдобавок к Егору еще и Ян нравится?!

– Нет, – Олеся отрицательно помотала головой. – Я его аж с детского сада знаю, мне он не интересен.

– Тогда что тебе от меня надо?

– Знаешь… мне Калинин про куклу рассказал… ну… про Габи твою… которую Янка разбил… Так хочется посмотреть! Может, покажешь?

– Тебе-то зачем? – удивилась Наташа. – Там и смотреть-то не на что… Она выглядит, как персонаж фильма ужасов…

– Классно! Обожаю ужасы! – восхитилась Олеся. И проканючила: – Ну покажи!! Пожалуйста!!

Наташа вздохнула. Она изо всех сил старалась не вспоминать про то, что осталось от куклы, а зря… Куда-то девать ее надо… Не хотелось бы, чтобы мама нашла.


В Наташиной комнате Новицкая так же восхищенно ахнула, показав на уголок с куклами.

– Красотки! Таких нигде не купишь! Тоже антикварные? – спросила она.

– Нет, эти обыкновенные, – отозвалась Наташа. – Просто я магазинным куклам сшила нестандартные наряды, вот они так и выглядят.

– Ты?! Сама сшила?! – Олеся без спросу взяла в руки Марину в нежно-голубом платье, расшитом серебристым бисером. – А вышивал узоры кто? Тоже ты?

Наташа кивнула, уже улыбаясь. Ей было приятно, что одноклассница так восхищается ее рукоделием. Похоже, зря она ни с кем не делилась своим увлечением. Вот Олеська оказалась способной оценить кукол по достоинству. И ей даже в голову не приходит задавать глупый вопрос о том, не играет ли она в них до сих пор. Выходит, неплохая она все-таки девчонка.

Наташа открыла шкаф и вытащила пакеты с тем, что осталось от Габи.

– У-у-у-у… – протянула Новицкая, увидев изуродованное фарфоровое лицо куклы. Она взяла головку в руки, повертела в разные стороны и даже заглянула внутрь, потом осторожно положила обратно на пакет и сказала: – И правда, как в страшилке… А тело?

– А тело без головы тоже выглядит противно, – отозвалась Наташа, разворачивая второй пакет. От по-прежнему мокрого, смятого платья уже пахло затхлостью, а на коричневом бархате появились белые разводы плесени. К обмякшему тельцу Габи противно было прикасаться, но Олеся и его взяла в руки и принялась рассматривать со всех сторон.

– А чем она набита? – спросила Новицкая и потянула за кусок пакли, торчащий из горловины.

Наташе почему-то сделалось противно, она отняла у одноклассницы тело Габи и принялась заворачивать его обратно в пакет.

– А что ты со всем этим будешь делать? – не унималась Олеся, не отрывая взгляда от рук Наташи.

– Не знаю… Выброшу, наверное…

– А знаешь… не выбрасывай… Отдай мне!

– Зачем?! – Наташа в замешательстве застыла над пакетом, из которого торчала кукольная нога, и медленно соображала. Потом внимательно посмотрела на одноклассницу и спросила: – Хочешь Геращенко отдать, да? Это он тебя прислал?

– Совсем с ума сошла! – тут же отреагировала Новицкая. – Мне нет никакого дела до ваших с Янкой проблем! Мне просто очень понравились твои куклы… А у этой… у Габи… такое шикарное платье… Я бы его отстирала и… Словом, у меня… с детства… тоже осталась одна кукла. Я никогда никому не говорила, думала – засмеют… Но я ее очень люблю. Мне кажется, ей это платье здорово подошло бы. Я-то шить, как ты, не умею… Вот… Может быть, и башмачки подойдут… Но, если тебе башмачки нужны, ты можешь их себе оставить…

Наташа задумалась. Почему ей самой не пришло в голову снять с несчастной Габи платье? Оно тоже подошло бы некоторым из ее кукол… Впрочем, она запросто сошьет точно такое же! Да, но где взять коричневый бархат? Хотя… вовсе не обязательно шить коричневое! Совсем недавно бабушка отдала ей свой темно-вишневый велюровый пиджак, который надоело носить. Из него тоже красивое кукольное платье получится. А если к нему пришить зеленоватые кружева от старого летнего платья, то выйдет даже стильно. А Ян, конечно же, не станет обсуждать с Новицкой серьезные вопросы, касающиеся Габи. Зря она его заподозрила в непорядочности!