«Какая благодарность за оказанную помощь», — подумала Пенелопа, слушая приговор.

— Доктор пусть идет, — вмешался вошедший бандит, — а девицу можно и оставить.

У девушки перехватило дыхание. Мистер Кроссел выглядел невозмутимо, хотя на самом деле это была хорошо отрепетированная маска.

— Моя помощница уйдет со мной.

— Не будь скрягой, док, поделись своей любовницей с нами, — бандит обнажил два ряда почерневших зубов.

— Я сказал, моя помощница уйдет отсюда со мной.

— Прекратите! — вмешался Шрам, как нарекла его Пенелопа. — Бычь сказал, чтобы их отпустили, — помощница доктора почувствовала некоторую слабость в ногах.

Что ж, удача сопутствовала мистеру Кросселу: его и Пенелопу отпустили-таки с миром, ведь это единственный врач в городе. Хотя назад им пришлось ковылять своим ходом. День был сумрачный и холодный, ночью снег не прекращался и теперь дороги стали совсем непроходимые. В основном, теплый и влажный климат Камберленда не допускал суровых зим и снег здесь шел крайне редко, но этот год оказался чересчур холодным, поэтому равнины буквально засыпало белоснежной крупой. Природа северной части Англии закаляла человеческий дух, считалось, что северяне куда прочней «сшиты», нежели южане и жители столицы. Но испытания на выносливость не оставляли времени на ленивое любование ручьями, Абби-Таунскими и Долстонскими равнинами, холмами, переходящими в Камберлендские горы. Восточней от Летмонда протекала река Колдью, берущая свое начало у подножья самой высокой горы Скофелл. Но где же те силы и вдохновение, которые раньше толкали девушку осуществлять длительные прогулки? Пенелопа с опаской шагала вслед за доктором, который иногда проваливался в сугроб. Чаще доктор был сердит, угрюм и нелюдим, в такие дни он предпочитал молчать, а если и говорил, то всегда бранился. А когда бывал в хорошем расположении духа, то мог рассказывать интересные истории из своей жизни.

Сегодняшнее происшествие, казалось, встряхнуло его. По натуре азартный человек, он получал удовольствие от опасностей и даже, несмотря на тяжелую ночь, ощутил небывалый прилив сил и веселость, когда оказался в логове бандитов. Но Пенелопу это не радовало, она ничего веселенького не усмотрела в перспективе оказаться мертвыми или остаться у бандитов в качестве… (даже думать об этом страшно), оказав помощь тяжелораненому. Мистер Кроссел от удовольствия насвистывал свою любимую песенку.

— Ну, как тебе сегодняшнее приключение? Повеселило?

— Ага, я чуть не поседела от веселья, — молвила недовольно спутница.

— Это жизнь, люди рождаются и умирают, кому посчастливится — проживет ее, как яркое мгновенье.

— Не хочется оказаться в склепе раньше положенного срока.

— Многие умирают молодыми, сколько людей гибнет каждый день на войне.

— Войне?

— Да, а вы мисс Эсмондхэйл не знаете? Ну, конечно же, вы прожили четверть века в укромной норке, называемой вашим домом, и не видели настоящую, пропитанную опасностями, жизнь. Жизнь — как корабль, несущийся на скалистый берег, жизнь — как дом, окаймленный горящим лесом. В наших колониях смута — опиум играет роль фитиля. Тысячи смельчаков делают вылазки, чтобы отобрать земли у зажиточных колонистов, и так каждый день.

— Вы бывали в колониях?

— Мои сапоги протоптали не одну захваченную страну на других континентах.

Пенелопе стало очень интересно, как же оно там за океанами, она только в воображении представляла дальние земли, населенные дикарями и туземцами. Она ведь никогда не покидала пределы острова.

— Мне не понравилось, — опередил доктор, когда она только открыла рот, чтобы спросить. — Я истинный англичанин и привык ходить по родной земле. Тогда я был воякой в тылу и на передовых, и до сих пор люблю риск, но родина призвала меня к себе… — он не закончил эту мысль, но продолжил уже, рассуждая вслух. — Да и хорошо, что совсем скоро Рождество, разбойники, находящиеся вне закона, все-таки чтят церковные заповеди, во всяком случае, по религиозным праздникам.

— А этот мистер О’Телл, вы упомянули, что он такой же разбойничий предводитель, как и тот, из лап которого мы только что вырвались?

— Да, этот ирландец при странных обстоятельствах приобрел фабрику. Могу догадываться как.

— Он — ирландец, а те парни — шотландцы. Мне казалось они заодно, ведь у них есть общий враг — англичане.

— Поначалу так и было, пока не появился манящий запах больших денег, потом клан угнетенных распался. И теперь они ненавидят друг друга, а мы — англичане — живем между двух армий, — саркастический ответ он приукрасил жестом.

— Британия настолько необыкновенная страна, здесь смешаны множество кровей. И страшно узнать, кем были твои предки… — потом он отвлекся на свой костюм и сердито буркнул, — Это же надо — единственный выходной наряд и тот запачкан, хорошо, что остальные я отдал в починку миссис Клейди, к Рождеству, скорее всего, они будут готовы, вам надо сбегать сегодня узнать, как продвигается работа.

Перед глазами Пенни разразились молнии, ее сердце сильно екнуло и замерло на мгновенье, она в ужасе вспомнила, что сверток с одеждой все еще лежит в ее комнате. Ее спасло то, что она шла позади доктора, и он не мог видеть выражение ее лица — тот неописуемый страх в широко открытых глазах.

Прибежав к себе в комнату, девушка бросилась к шкафу и достала сверток. Она выбежала на лестницу и нечаянно наткнулась на Сару, в глазах Пенелопы стоял ужас, она учащенно дышала, будто загнанный зверь.

— Что случилось, подруга? — поинтересовалась Сара, с волнением разглядывая ее.

— Я…я забыла отнести вещи в починку… — Пенелопа глубоко выдохнула. — Мистер Кроссел меня испепелит своим взглядом, если узнает, что я забыла, он уже сегодня сказал мне сходить поинтересоваться как продвигается работа, а что я ему скажу?

— Скажи правду.

— Сара, у него сегодня хорошее настроение, я знаю, каким он бывает в гневе, лучше не попадаться на глаза, тем более, мне. А ведь я знаю, что одежда не будет готова к празднику.

— Можно что-нибудь придумать.

— Как я объясню миссис Клейди, что нужно все успеть за два дня.

— Давай я посмотрю опытным глазом, — она достала вещи из свертка внимательно изучила имеющие повреждения.

— Да, работенка не на час, придется потрудиться.

— Думаешь, она успеет?

— Если уделит свое внимание только для выполнения этого заказа, в чем я сомневаюсь: у нее шьют многие дамы, и ближе к праздникам ее не застанешь дома.

— О, тогда я пропала! — с болью в голосе взмолилась Пенелопа.

— Ничего страшного, хочешь, я помогу?

— А ты можешь, он ведь требовательный и привередливый, ему только «стежок» миссис Клейди подавай.

— Я попробую, я знаю, как она шьет, — Сара взяла сверток и торопливо вышла из комнаты.

Канун Рождества всегда полон суматохи, Милен собирала вещи, она все-таки вымолила у несговорчивого доктора выходной. Хотя ей пришлось немало повоевать, и даже принести холодный кофе на завтрак в знак протеста. После обеда он бесновался, ведь жаркое было приготовлено не так, как он любил, и она не купила в булочной ватрушек. Наконец мистер Кроссел сдался, но уже на утро двадцать шестого она, как пить дать, должна быть в клинике. Пенелопе было поручено пойти и забрать готовый заказ, она приврала ему и теперь мучилась — успеет ли Сара?

Но ее верная подруга не подвела и, сияя широкой, но неестественной улыбкой, Пенелопа доставила доктору его сверток. Он внимательно осмотрел его, натянул материю, желая, удостоверится в силе стежка. Потом вывернул наизнанку и еще раз просмотрел все. Наблюдая за подобными манипуляциями, Пенелопа взволновано наблюдала за выражением его лица. Что, если он обнаружит, что работа выполнена другими руками? Тогда придется всячески выкручиваться и удивленно пожать плечами, в конце концов, она лишь посыльный. Правда под пытками, может сказать правду.

— Что не говори, миссис Клейди шьет превосходно, я удовлетворен ее безукоризненной работой, — молвил он, откладывая свой костюм.

У Пенелопы гора с плеч свалилась, девушка почувствовала легкую дрожь по всему телу и необычайную легкость. Она вздохнула и, наконец, расплылась в широкой, естественной улыбке, когда доктор передал ей деньги, чтобы она отнесла их портнихе, он точно не знал, сколько та запросит, но если в этот раз сумма возрастет, что ж он согласен платить за качество.

В руках Пенелопы оказалась две гинеи, и она торжественно вручила их Саре, та поначалу отказывалась, сказала, что это слишком много. Тогда было решено вернуть половину. Когда та возвратила доктору сдачу, тот очень удивился:

— С чего бы это она так расщедрилась? Ладно уж, праздник все-таки, неужели старуха начала беспокоится о своей душе? — он мысленно ответил себе и вернул Пенелопе сдачу.

— Бери, детская фея, этот сброд тебя обожает, особенно когда у них есть что у тебя выманить.

— Не отзывайтесь о них так жестоко, они голодают, мне кусок в горло не лезет при виде их тощих телец.

— Тогда накупи им много сладостей, пусть знают, что доктор Кроссел тоже иногда милостив, но только иногда, — он сделал акцент на последней фразе.

Пенелопа присела в реверансе и грациозно пританцовывая, направилась в булочную.

Когда наступил святой вечер и все, находясь в кругу семьи, приступили к празднованию, девушка вернулась в клинику. У нее не было с кем его отметить. Сара с Дороти ужинала у миссис Гронит. Барышня вошла тихо, беззвучно прошлась по пустым комнатам. На втором этаже заметен был проблеск света, вероятно доктор в своих личных апартаментах. Пенелопа не знала чем себя занять, она взяла попавшуюся под руку медицинскую книгу и начала внимательно рассматривать картинки, придерживая свечу. Поленья в камине еще тлели и отдавали немного тепла. Пенелопа закуталась и углубилась в чтение. Она съела булку и перебила аппетит, даже оставила лакомство для Дороти, спрятала у девочки под подушкой огромный пряник и пакетик карамелек. Барышня так увлеклась, что ничего не замечала, но звучный голос, отразившийся эхом, заставил ее поднять глаза.