Макс потянулся и коснулся ее подбородка, разворачивая ее лицом к себе. У нее такая красивая кожа, такая мягкая. Он придвинулся ближе. Поцеловал ее.

Она воспротивилась – на какую-то десятую долю секунды. А через несколько секунд настал его черед отстраниться.

Сторожить первым подразумевало сторожить, что означало: его глазам нужно быть открытыми. Он посмотрел в окно при помощи зеркала. Все оставалось таким же: ни движения, ни изменений.

– Боже, я ненавижу, что ты можешь вот так, – подала голос Джина, переведя дыхание. –

Ты до того хорошо целуешься. Это должно быть незаконно. Ты выбешиваешь меня разговорами о своей бывшей подружке, а потом просто целуешь, и я такая «Нет! Нет... да, да, да!»

– Она не была по-настоящему моей подружкой, – сказал Макс. – Алисса. Я любил ее, да, но не по-настоящему. Не так, как я люблю тебя. Я увлекся ею, но это не было... Я держался подальше, потому что она на меня работала. Знаешь, спать с подчиненными плохая политика. В любом случае, я знал, что должен сохранять дистанцию, и так и делал.

Мне было совсем не сложно. Но когда я попытался держаться подальше от тебя... – Он рассмеялся. – Я мог уйти от любой женщины в мире, но не от тебя.

– Ну да, – отозвалась Джина, и раздражение из ее голоса явно пропало. – Потому что я тебя преследовала.

– Нет, – сказал Макс, – тут нечто большее. Помнишь семейного консультанта, к которому мы ходили? – Он взглянул на нее.

– Рита, – кивнула Джина.

Макс тоже кивнул.

– После того, как ты вышла из комнаты, она спросила, чего я так боюсь. – Он снова взглянул на девушку. Она определенно больше не сердилась. Более того, выглядела прямо-таки ошеломленной тем, о чем он говорил.

– У меня было много времени над этим поразмыслить, и... – тихо произнес он. – Я не пытаюсь найти оправдания, но... в моем мире не стоит любить кого-то или что-то так сильно. Это слишком... рискованно. Ты любишь – и теряешь. Поэтому ты испугала меня до смерти. Быть с тобой казалось неправильным по многим причинам, а я в своей голове создал из этих причин настоящую проблему и притворился, что не страх был настоящей и наибольшей трудностью. А потом появилась Алисса – красивая и умная. Достаточно сильная, чтобы выдержать всю мою фигню. И самое лучшее: я любил ее, но не слишком сильно. Я знал, что смогу прожить без нее.

Я попросил ее выйти за меня, потому что думал, это поможет держаться от тебя подальше, – признался Макс. – Потому что я боялся того, как сильно люблю тебя. – Он откашлялся. Боже, не так давно он бы сделал что угодно, лишь бы Джина не узнала правды. А сейчас просто сидел здесь и все это выбалтывал. – Я просто хотел, чтобы ты это знала.

Они немного посидели молча.

– Не стесняйся поцеловать меня, – сказала Джина, – как только почувствуешь такую необходимость.

– Да, что ж, предполагается, что я сторожу, – рассмеялся Макс.

– Сторожишь что? Они не собираются двигаться, пока не приедет танк.

– И все же.

– Ты пытался когда-нибудь заниматься любовью и все время не закрывать глаз? – спросила Джина.

Он взглянул на нее.

– Что? Я просто поддерживаю беседу.

– Верно. – Макс снова глянул на нее, и она улыбнулась ему той особенной улыбкой.

Той исполненной обещаний легкой улыбкой «Следующая остановка рай». И он знал, что она знала, что он на самом деле подумал о...

– Ой, – сказал Макс, понимая, что только так можно было притормозить. – Моя нога действительно болит.

– Хорошо, – отозвалась Джина. – Ты победил. В смысле, я могла бы сказать, что поцелую ее, и она перестанет болеть, но не стану.

– Хороший план, – согласно кивнул Макс. – Не надо. Ну, знаешь, говорить это.

Ему хотелось смеяться. Это чувство полной удовлетворенности обескураживало.

Они здесь попали в серьезные неприятности. Если танк не был блефом – а чутье подсказывало, что это не так, – Грейди Моранта придется отдать волкам на съедение.

Если он это сделает, Джина никогда ему не простит.

На этот раз тишина продлилась почти двенадцать секунд.

– Могу я рассказать тебе кое-что забавное? – спросила Джина. Она не дождалась его согласия или отказа. – Это про, ну... понимаешь, возрастной вопрос.

– Возрастной вопрос, – повторил Макс. – Ты уверена, что это забавно?

– Это все еще беспокоит тебя? – спросила она. – Что ты немного старше меня? И история более странно-забавная, чем забавно-смешная.

– Двадцать лет это не совсем немного, – сказал он.

– Скажи это палеонтологам, – возразила она.

Хорошо, с этим он мог согласиться.

– Просто расскажи свою историю.

– Давным-давно, когда Джоунс впервые приехал в Кению, – начал Джина, – я не знала, кто он. Молли мне не сказала, а он пришел в нашу палатку на чай, и... Может, это даже не странно-забавная история. Может это скорее история про мой идиотизм, потому что я немедленно сделала вывод, что он крутится рядом, потому что запал на меня. Мне и в голову не пришло – эта мысль даже не посетила мой ограниченный маленький мозг – что он может быть увлечен Молли. И что она, может, всего лет на десять его старше. Помню, я сидела там, после того, как все открылось, и думала «Черт. Люди строят гипотезы, опираясь на возраст. Макс был не таким уж и сумасшедшим». – Она улыбнулась ему. – По крайней мере, сумасшедшим не больше обычного. Я считаю... Я просто хочу извиниться за то, что все время тебя поддразнивала.

– Все нормально, – сказал Макс. – Я просто напоминаю себе, что любовь не всегда останавливается, чтобы заняться подсчетами. – Он посмотрел на девушку. – Пытаюсь убедить себя в этом. Ну, как прозвучало? Впечатляюще?

– Это было очень хорошо. – Они снова помолчали, а потом Джина заговорила: – Может, мне стоит обзавестись футболкой с надписью «Я не его дочь, я его жена».

– Ты все еще меня поддразниваешь, – кивнул Макс со смехом.

– Да. Потому что мне действительно плевать, что думают окружающие, и, полагаю, тебе тоже не стоит об этом беспокоиться.

Он рассматривал ночь в отражении зеркала.

– Этой ремаркой про жену ты намекнула, что выйдешь за меня замуж?

– Погоди. – Джина взяла бинокль и отползла к двери. Поднялась и выглянула в окно, подкрутив линзы. – Просто хочу убедиться, что нас не прервут снова, – пояснила она.

– Ты собиралась здесь сказать что-то важное, – напомнил Макс.

– Да, и это немного странно и сложно, – откликнулась она.

– Ты беременна?

– Как ты?.. – удивилась Джина. – И это отчасти тоже, но я на самом деле не знаю...

Она вползла обратно в комнату и опять села рядом с ним. – Я точно не уверена, но да, думаю, могу быть.

Макс кивнул. Не ревнуй, не ревнуй.

– Не злись, но когда я пытался найти тебя, то разыскал твой отель и... Там был бланк из клиники, где ты проходила тест на беременность.

Теперь она смотрела на него с лукавой усмешкой.

– В смысле, я могла забеременеть, потому что когда мы, ну, там, на кухне... Жаркий секс, не предохранялись...

– Но... Ты прошла тест на беременность. В Германии.

– Я проходила тест не потому, что считала себя беременной, – сказала ему Джина. – Я знала, что не беременна.

Ладно, он очень устал, но в этом определенно не было смысла. Макс знал, что должен был испытать облегчение, но слишком растерялся.

– Так зачем ты сделала тест? – поинтересовался он.

– Ты правда думал, что я беременна? – спросила она, начиная осознавать. – Ты думал...

Боже, Макс, кого же ты считал отцом?

– Не знаю, – покачал он головой. – Это не важно. Я хочу сказать, если бы ты все еще любила его, но казалось, будто нет, так что...

– Боже, – снова повторила она, повернулась и посмотрела на него. – Сколько женщин у тебя было с тех пор, как я уехала в Кению?

Она это серьезно?

– А кухонный стол считается?

– Ноль? – спросила Джина. – Так как я провела больше года вообще без секса, моя беременность была бы очень особенной. И для протокола, кухонный стол отжег по полной. Надеюсь, нам не придется провести без секса еще один год, прежде чем мы повторим.

Макс рассмеялся. Она совершенно его рассмешила.

– Все закончилось довольно быстро, – заметил он.

– Мне нравится быстро, – отозвалась Джина. – И давай уже, не одной же мне тут унижаться. У тебя тоже в последний год не было секса?

– Да, – признался он. – Я люблю тебя, а тебя рядом не было – что мне оставалось?

– Ты действительно смущен? – задала она вопрос. – Потому что ты вроде не из распутников, и...

– Нет, – ответил Макс. – Я смущен тем, что мне понадобился целый гребаный год и еще шесть месяцев, и худший кошмар в моей жизни, чтобы понять, что я без тебя не могу жить.

Глаза Джины сияли – она выглядела удивительно счастливой, учитывая, что их окружила армия людей, жаждущих их смерти.

– Вообще-то, – сказала она, – тебе понадобился весь не гребаный год и шесть месяцев.

Ладно, вот что с тестом на беременность. Когда Молли обнаружила, что беременна и что у нее может быть рак груди, я провела кое-какие исследования, потому что знала – Грейди растеряется. Он на самом деле хотел, чтобы она прошла весь курс лечения – с химией и облучением – как можно скорее, но она не сделает этого, пока носит ребенка. Разве только если прервет беременность.

Я прочитала кое-что о суррогатном материнстве – это когда третий человек, например я, выносит для родителей ребенка до срока. Это отличается от традиционного суррогатства, потому что ребенок будет от Грейди и Молли – и яйцеклетка, и сперма. Я предоставлю лишь матку и, ну, девять месяцев своей жизни. Сначала я думала, что они смогут взять ребенка у Молли и, понимаешь, просто переместить его, но это невозможно.