Кэндис Проктор - Перед рассветом

«Это все мать Индии виновата», — говаривал преподобный Хэмиш Макнайт в те редкие часы, когда отвлекался от проповедей и богословских трактатов и вспоминал наконец о существовании своей единственной дочери.

«А чего вы, собственно, ожидали, миссис Макнайт? Не вы ли дали ей столь диковинное языческое имя? — восклицал он. — И что за книги вы ей читали! «Арабские ночи», «Марко Поло» и прочий нечестивый вздор. Зачем смущать детское воображение, пробуждать в маленькой головке мечты о далеких экзотических странах? Девочке куда больше пристало заниматься вышиванием и катехизис учить».

Когда же Хэмиш Макнайт всерьез задумывался о будущем дочери — что случалось не слишком часто, — то всегда утешал себя тем, что, когда придет время, он заставит Индию забыть о жажде путешествий и приключений. Она выйдет замуж за спокойного, рассудительного викария, каким был сам преподобный Хэмиш, и будет вести размеренную жизнь замужней женщины. Однако преподобному не суждено было узнать, как горько он ошибался, — кончина Хэмиша наступила до того, как разбились его мечты.

Ветер-озорник, теплый и свежий, дул со стороны Кораллового моря; он со свистом проносился между судами и шлюпками, пришвартованными в залитой солнцем гавани Рабаул, пробуждая жажду странствий. Даже тяжелая саржевая юбка мисс Индии Макнайт колыхалась от его дуновения.

— Сожалею, мэм, но я не могу вам помочь. — Капитан, пожилой индус, стоял перед ней, широко расставив короткие ноги, в привычной готовности удержать равновесие при любой качке.

Индия Макнайт, незамужняя шотландская путешественница и довольно известная писательница, привыкла встречать препятствия; впрочем, преодолевать их она тоже умела. Капитан прибегал к всевозможным уловкам, пытаясь избежать разговора, но Индия снова и снова вставала у него на пути; и поскольку ее собеседник высоким ростом не отличался, а в Индии было добрых пять футов десять дюймов без каблуков, то ее маневр в очередной раз заставил его остановиться.

— Мне говорили, что ваше судно можно нанять, — сказала Индия, улыбкой смягчая воинственность выбранной ею тактики убеждения.

Индус как-то неопределенно затряс головой, что означало то ли «да», то ли «нет».

— Правильно. Но на Такаку я вас ни за что не повезу. Уж по крайней мере не к южному берегу острова.

— Как это «не повезу», — возразила Индия, и голос зазвучал ровно и спокойно, — как это «не повезу», если мне нужно именно туда.

— Но это опасно, очень опасно. — Индус выпучил глаза, подался вперед и тихим голосом, словно хотел открыть ей страшную тайну, произнес: — Людоеды, знаете ли. Один человек из Лондонского общества миссионеров в прошлом году поехал туда, Библию аборигенам читать вздумал. Те его выслушали и даже позволили помолиться за них, а потом просто съели на ужин в качестве главного блюда.

— Но я-то не миссионер и не прошу вас сопровождать меня на гору Футапу. Все, что от вас потребуется, это стать в заливе на якорь, переправить меня на берег и подождать четыре или пять часов до моего возвращения.

— Идти через рифы у южной оконечности острова очень опасно. — Взгляд капитана заскользил по сверкающей лазурной глади воды — туда, где в дымке, вдали от золотых берегов и качающихся кокосовых пальм острова Рабаул, на изрезанных берегах Такаку, возвышались пики вулканов и манили нераскрытые тайны. — Очень опасно, — снова повторил индус. — Там скалы и пролив очень узкий.

Индия с такой силой сжала ручку дорожной сумки, что это привлекло внимание собеседника.

— Я заплачу вам вдвое.

Он облизал потрескавшиеся от соли губы.

— Хотите ехать на Такаку? Я отвезу вас на северный берег, во французский порт Ла-Рошель. Там очень хорошо. Вам понравится. И никаких людоедов, — на его лице промелькнула улыбка, — зато французов полно.

Индия покачала головой.

— Мне нужно на гору Футапу, а туда гораздо проще добраться с южной стороны острова. Не снаряжать же сухопутную экспедицию из Ла-Рошели!

Индус внимательно посмотрел на нее, и его щекастое с плоским носом лицо сделалось задумчивым.

— А, так вот почему ваше имя показалось мне знакомым, — протянул он. — Вы та сумасшедшая англичанка, которая пишет книгу о полинезийцах. Но ведь на Такаку нет никаких полинезийцев, там только чернокожие охотники за скальпами, очень голодные охотники.

— Я не англичанка, а шотландка. — Терпение Индии было на исходе, голос становился все громче и нетерпеливее. Стоявший неподалеку, у края пристани, в компании двух офицеров военный капитан британского флота обернулся и пристально на нее посмотрел. — Я знаю, что там нет полинезийцев, — Индия сдерживалась изо всех сил, — зато они живут на островах Онтонг-Джава и Тикопия, и если подтвердится, что…

— Так вы хотите побывать на Онтонг-Джава? Пароход живо вас туда доставит, и к тому же он делает много остановок: на островах Нойбренен, Онтонг-Джава и Фиджи, а потом еще Самоа и Маркизские и Сандвичевы острова.

— Я осмотрю их позже, а сейчас мне надо добраться до Такаку.

— Только не на моем судне, — изрек капитан, и не успела Индия опомниться, как он отступил в сторону и опрометью кинулся на берег. Улепетывая, он бросил на нее полный ужаса взгляд, в то время как луч яркого тропического солнца пробежал по его загорелым, блестящим от пота щекам.

— Проклятие! — прошептала Индия. Четвертый отказ подряд! Кажется, она уже все испробовала, но так и не нашла того, кто бы согласился доставить ее на этот загадочный остров.

Бравый военный поклонился своим приятелям и направился к ней. Это был высокий крепкий мужчина лет тридцати с небольшим с приятными чертами лица и светло-серыми глазами, в уголках которых собирались морщинки, когда он улыбался.

— Прошу прощения, мадам, — он коснулся рукой края шляпы, — вы ведь мисс Индия Макнайт, путешественница и писательница?

Индия так и расплылась от удовольствия. Конечно, индус, этот торговец кокосами, тоже узнал ее, но в его устах слова «путешественница» и «писательница» звучали скорее неодобрительно, чем восторженно.

— Да-да, это я.

Загорелое лицо капитана осветилось приветливой улыбкой.

— Меня зовут Саймон Грэнджер. Видите, вон там — мой корабль, «Барракуда». — Он кивнул, указывая на легкий корвет, пришвартованный в залитой солнцем гавани. — Я нечаянно услышал ваш спор, и должен заметить, что вы вряд ли найдете здесь смельчака, который отважится идти в южную бухту Такаку.

Индия ответила ему улыбкой.

— Сейчас вы скажете, что это опасно, что пролив между рифами узок и скалист, а аборигены по старинной привычке поедают всех и каждого.

Капитан издал короткий смешок.

— Вы правы, именно это я и собирался вам сообщить.

— Но тогда мне тем более нужно туда попасть. Мой опыт подсказывает, что самые пленительные и стоящие внимания места находятся как раз там, куда меня настойчиво уговаривают не ездить.

Капитан снова рассмеялся, а затем, задумчиво глядя вдаль, произнес:

— Вообще-то есть один человек, который может согласиться вам помочь, раз уж вы решительно настроены ехать на Такаку. Его зовут Райдер. Джек Райдер. Он все рифы знает как свои пять пальцев и каннибалов не боится.

Индия с любопытством посмотрела на капитана Грэнджера.

— Почему не боится?

— Может, потому, что прожил с ними два года.

У Индии перехватило дыхание.

— Жил с людоедами? Англичанин? Как это?

— Он не англичанин. То есть не совсем. Он из Квинсленда, из колониальной Австралии.

— Понятно, — пробормотала Индия. Ну конечно. Эти австралийцы — все отпетые негодяи. Может, и не такие мерзавцы, как головорезы с островов, но тоже не ангелы небесные.

— Он живет на Нойбренене, у него там маленькая кокосовая плантация, — продолжал капитан. — Завтра утром первым пароходом и поезжайте.

— На Нойбренене? Но ведь этот остров принадлежит Германии, кажется?

— И немцы готовы защищать свою собственность — в их гавани всегда наготове канонерская лодка. Потому-то Райдер там и обосновался.

Индия испытала смешанное чувство волнения и любопытства.

— Он что, пират?

— Ну не то чтобы пират, однако человек довольно опасный. Вам лучше об этом знать.

— Надеюсь, не очень, иначе вы бы не стали мне о нем рассказывать. — Индия протянула ему руку. — Как хорошо, что мы случайно познакомились. Я очень ценю ваше участие.

Капитан Грэнджер пожал протянутую ему руку, но все же неодобрительно покачал головой.

— Многие скажут, что я оказал вам медвежью услугу и, наоборот, надо было посоветовать держаться подальше от Джека Райдера. И еще следовало бы настойчивее отговаривать вас от поездки на Такаку.

— У вас из этого все равно ничего бы не вышло. От удовольствия, отразившегося на его лице, морщинки вокруг глаз обозначились резче.

— Да, пожалуй, вы правы.

Саймон повернулся, намереваясь идти, затем вновь обернулся к Индии и задумчиво сдвинул брови, словно какая-то мысль беспокоила его.

— Если вы и в самом деле решите обратиться к Джеку Райдеру, лучше не называйте моего имени.

— Вы с ним враги?

Капитан улыбнулся, и Индия внезапно ужаснулась — такой холодной и свирепой была эта улыбка. Боже, куда делось все его обаяние!

— Как раз наоборот. Мы были лучшими друзьями. Когда-то.

Шум стоял такой, как будто залпы орудий сотрясали землю — это волны вдали от берега с грохотом разбивались о рифы. Иногда Джек, забравшись на скалу повыше, любил отдаться силе волн, которые, словно тамтамы, будили в нем неясные мечты и еще нечто вроде ощущения бессмертия, смешанного со странным, будоражащим чувством свободы.