– Эй, Ник! – раздается голос Блейна. Ник поворачивает голову, чтобы посмотреть через плечо на друга. – Я принес тебе ключи от комнаты. Вы ведь с Амелией будете спать вместе? – Ник кивает, не спрашивая моего согласия. Да и черт с ним, жизнь прекрасна!

Кинув ключи Нику, Блейн скрывается, вновь оставив нас наедине с нашим общим желанием слиться воедино.

– Продолжим? – хрипло шепчет Ник и снова прикасается своими слегка грубоватыми, но в то же время мягкими губами к моим. Улыбнувшись, я отвечаю на поцелуй.

Проходит минута, две три… целая вечность, но мы продолжаем целоваться. Сейчас мне хочется именно этого как никогда. Губы Ника успокаивают, дарят веру во что-то хорошее.

Когда он отрывается от меня, я всхлипываю от досады, на что получаю смешок. Ник берет меня за руку, спускает с капота и подводит к машине. Открыв водительскую дверь, он садится на сиденье и тянет меня к себе на колени. Я не против и, расставив колени по обе стороны от его бедер, ударяюсь локтем об руль, громко ругаясь.

Ник захлопывает дверь и, включив фонарик телефона, чтобы мы хоть немного видели друг друга, тянется к моей одежде, оставив меня спустя несколько секунд в одном черном бюстгальтере. Его ладонь накрывает чашечку лифчика.

– Сегодня ты красивее, чем в любые другие дни, – шепчет Ник.

– Почему?

– Потому что я под кайфом, – ухмыляется он. – Я хочу тебя, Амали, и очень сильно.

– Даже будучи не в ладу с мозгами, ты продолжаешь называть меня «Амали», Доминик Даниэль Крамберг.

– Не называй меня так! – рычит он.

– Тогда и ты прекращай со своей Амали, – парирую я.

– Замолчи, Амали, и дай мне насладиться твоими сладкими губами, – после этого он вновь меня целует.

Я хватаю Ника за футболку, снимая ее. Мне ужасно хочется прикоснуться к его коже, ощутить весь ее жар. Как и следовало ожидать, тело Ника божественно. Оно такое упругое, теплое и приятное. Я готова просидеть так вечность, только чтобы трогать его, гладить.

Мы уже задыхаемся от страсти, громко дышим друг другу в рот, когда вдруг в моей голове что-то щелкает, и я слышу наставление Логана, которое он произнес перед отъездом домой: «Не смей поддаваться минутным страстям. Обязательно держи себя под контролем!»

Убрав руки от живота Ника, я кладу их на его грудь и легонько отталкиваю.

– В чем дело? – спрашивает Ник, пытаясь поймать мой взгляд, который я так тщательно отвожу.

– Пора остановиться, – ухмыляюсь я, положив голову ему на плечо, чтобы отдышаться.

В машине наступает гробовая тишина. Никто ничего не говорит. Да и не нужно слов, каждый из нас пытается прийти в себя после произошедшего. Только сейчас, когда наркотик начал выветриваться, мне удается понять, насколько плохи мои дела. Я делаю одну ошибку за другой, что просто ужасно. Вместо того чтобы сопротивляться очарованию Ника, я бегу в его объятия, стоит мне немного расслабиться.

Я не должна привыкать к нему, но, кажется, уже поздно. Присутствие этого парня в моей жизни наполнило ее чем-то необъяснимым. Хоть умом я и понимаю, что это ни в коем случае не симпатия, но все же чувствую, что испытываю к нему чуть больше, чем просто дружескую привязанность. Я хочу Ника, и очень сильно, но не позволяю взять верх желанию, потому как знаю, что случится после нашей близости. Боли мне и без того хватает.

Открыв водительскую дверь, я сползаю с колен Ника на землю и одеваюсь. Кинув взгляд на руки парня, я закусываю губу. Мне хочется опять ощутить их на своем теле. Я уже скучаю по его прикосновениям.

Ник нехотя вылезает вслед за мной. Все так же в гробовом молчании мы направляемся ко входу в дом. В гостиной по-прежнему толпятся люди, но музыка уже не грохочет на всю катушку.

Мы поднимаемся на верхний этаж. Там Ник берет меня за руку и тащит к последней двери. К той, где мы встретились, когда он предложил мне дружбу. От воспоминаний внутри все порхает. Прошла будто целая вечность.

Ник открывает дверь и пропускает меня вперед. Оказавшись внутри, кручусь по сторонам и понимаю, что, кроме не слишком большой кровати, здесь больше ничего нет. В прошлый раз у меня не было причин обращать на это внимание.

– Ты… где будешь спать? – дрожащим голосом спрашиваю я, все так же оглядывая кровать.

– Там, куда ты смотришь, – раздается позади.

– А…

– И ты тоже.

Хоть мы и спали уже вместе, в этот раз эта идея меня совсем не привлекает.

Замявшись на месте, спрашиваю:

– У тебя есть какая-нибудь футболка?

Услышав шорох позади себя, хочу обернуться, но неожиданно у меня на голове повисает черная ткань, пропитанная знакомым приятным запахом.

– Поспишь в этой. Я здесь нечасто бываю, поэтому и одежду не храню.

– Ты будешь спать в штанах?

– Да, ненавижу спать в трусах, – говорит Ник, подойдя к кровати и расстилая ее.

Посмотрев на дверь рядом, подхожу к ней и распахиваю. Там находится небольшая, но чистая ванная комната. Футболка, как и ожидалось, доходит мне до середины бедра. Против воли я берусь за ее края и подношу приятную на ощупь ткань к носу, вдыхаю умопомрачительный мужской аромат.

– Ты там долго? – стучит в дверь Ник. – Если оделась, то выходи, я хочу умыться.

Я пропускаю его внутрь и спрашиваю, есть ли новая зубная щетка. Мы теснимся около маленькой раковины, пытаясь почистить зубы. Ощущается в этом всем что-то очень интимное…

Неожиданно Ник кладет свою руку на мое бедро и придвигает к себе. Поймав испуганный взгляд в зеркале, он ухмыляется, продолжая чистить зубы.

– Я не кусаюсь, – подлизывается он.

Закончив это слишком долгое дело, я чуть ли не пулей собираюсь вылететь из ванной. Но Ник удаляется первым, предоставив мне возможность немного остыть перед сном.

Сердце колотится так сильно, что, кажется, его ничем не успокоить. Я выхожу только через несколько минут. Ник уже лежит в постели, укрывшись по пояс одеялом. Сжав кулаки, прохожу вперед и ложусь на другую половину кровати.

Устроившись поудобнее, закрываю глаза, пытаясь отдаться сну, и это почти получилось, но на талию неожиданно опускается рука Ника, и в очередной раз он притягивает меня к себе.

Ночь будет чертовски долгой.


Ник

Держать руку на ее талии так приятно. Я не против пролежать так вечность. Кожа Амелии такая мягкая, нежная.

Мне хочется ударить себя за то, что я привязываюсь к ней. Последние дни были слишком тяжелыми, поэтому мне вновь пришлось отложить все свои планы насчет нее.

Но сейчас, лежа в этой постели, я не хочу причинять ей боль, то есть, с одной стороны, мне не терпится избавиться от нее, сделать свое дело и уйти. Но в то же время я оттягиваю момент, чтобы посмотреть, как все пойдет дальше.

Я слишком злой, раньше я таким не был. Хотя причина в том, что мне приходилось показывать только свою добрую сторону, чтобы не испугать близких мне людей.

Однако со временем любой человек устает быть хорошим.

И мне тоже надоело.

Хочется выпустить всех своих чертей наружу.

Прижав Амелию к груди, я вбираю в себя дурманящий запах ее волос и закрываю глаза.

Так хорошо…

– Ник, – шепчет Амелия, вырвав меня из сна.

– М?

– Почему ты так себя ведешь?

– Как?

– Почему ты хочешь использовать меня и уйти? – Даже не видя ее лица, я понимаю, насколько тяжело ей даются эти слова.

– Ты знаешь. – Я не собираюсь раскрывать настоящую причину, то есть пересказывать все, что творится у меня в голове.

– Неужели тебя так задели мои слова, что ты способен из-за них причинить боль человеку? Мы сближаемся, во мне подымается все большее желание. Уж лучше сказать правду, чем мучить себя. Можешь приступать к тому, что задумал, после твоего ухода боль мне обеспечена. Я не смогу постоянно отказывать тебе.

Я закрываю глаза, ощутив себя нереальным подонком. Во мне бурлит наркотик, который еще не до конца выветрился.

– Давай спать, – всего лишь отвечаю я, совладав с собой.

– Уходишь от ответа, – хмыкает она. – А зря, я не всегда способна на такие разговоры.

Зажмурившись, я мысленно переношусь в тот дурацкий вечер, вспоминая все, что между нами произошло.

«Так что иди-ка ты к черту, Доминик! – кричит Амелия. – Я ненавижу тебя всеми фибрами души».

– Ты все-таки не хочешь отвечать? – снова привлекает меня ее голос.

– Что я должен сказать? Зачем тебе правда, если ты и так ее знаешь?

– Хочу услышать от тебя. Судя по словам, ты не передумал?

– Я могу быть милым, но от своих намерений отказываться не стану. Я привык доводить дела до конца.

– Звучит… подло.

– Ничего подлого здесь нет, я просто… такой…

– Сложный, – заканчивает она.

Именно, Амелия. Сложный.

Я молчу. Убрав руку с ее талии, переворачиваюсь на спину и смотрю на потолок. Сон как рукой сняло после разговора.

Амелия ворочается рядом. При свете уличного фонаря, который проникает в окно, мне удается рассмотреть черты лица Амелии совсем близко: я вижу веснушки вокруг ее носа и небольшую, совсем маленькую, горбинку на нем. Но взгляд больше всего приковывают глаза. Ох, эти глаза. В них можно глядеть вечно.

Протянув руку, я касаюсь ее щеки. Веки Амелии непроизвольно закрываются в блаженстве. Мне приятно видеть, как она тает в моих руках. Я чувствую себя всесильным рядом с ней.

Ванильно. «Сладенький» Лео одобрил бы.

– Ты и правда не сможешь долго сопротивляться. Когда-нибудь ты окажешься моей, Амали, и это «когда-нибудь» наступит очень скоро, – говорю я, сотрясая тишину охрипшим голосом.

Повернув голову в мою сторону, Амелия начинает с интересом разглядывать линию моего подбородка. Я убираю руку с ее щеки. Дыхание девушки обжигает кожу, наверное, остались бы ожоги, будь это возможно.