Она ничего не говорит, даже услышав, что сейчас к нам придет Ник. Не пытается защитить меня от него, поясняя, что надо держаться от него как можно дальше, если есть такая возможность.

Нелли кажется опустошенной и уставшей. Как же все перевернулось за один вечер, за одну ночь! Кого надо винить? Нас с Ником или Джордана с Нелли? Этот неразрешимый вопрос, пожалуй, всплывает чаще других.

Мне хочется все перемотать назад и попробовать найти ко всему другой, более верный, подход.

Нелли встает с кровати и босыми ногами подходит к шкафу. Достав оттуда вещи, она без каких-либо слов проходит в ванную.

Не так я представляла нашу встречу после такой дьявольской ночи, последствия которой приносят не очень хорошие плоды.

Хотели как лучше, а получилось только хуже.

Я запускаю пальцы в растрепанные волосы и сглатываю комок, застрявший в горле.

Не хочу, чтобы все было так. Должен быть способ все изменить. Все ошибки исправимы.

Стук в дверь выводит меня из мимолетного транса. Поднявшись, я отпираю замок и пропускаю Ника в комнату.

– Где она? – тут же спрашивает он, и я показываю рукой на ванную комнату.

– Я встретила Джордана у входа в общежитие… – начинаю я рассказывать, что случилось за этот короткий промежуток времени, но он перебивает:

– Он обидел тебя? Угрожал? Ударил? – схватив меня за подбородок и оглядывая все участки моего тела, тараторит Ник, желая узнать все и сразу.

– Он ничего такого не сделал, а всего лишь сообщил, что сегодня вечером Нелли переедет к нему.

– Ты пыталась с ней поговорить?

– Да, но она не желает меня слушать, – устало отвечаю я и плюхаюсь на кровать, закрывая лицо ладонями.

– Отпусти ее, – вдруг говорит Ник, присаживаясь рядом. Я смотрю на него как на идиота.

Кто в здравом уме отпустит близкого человека жить с наркоманом?

Мне такого счастья не надо. Я не желаю, чтобы в один прекрасный вечер мне позвонили из больницы и сказали, что Нелли Фластер умерла от передозировки.

– Ты не сможешь оберегать ее вечно, если на это надеешься, – снова начинает успокаивать меня Ник. – Она взрослая девчонка, пусть думает своей головой. Если у Нелли есть желание жить с наркоманом, то пусть живет.

– Я не хочу потерять подругу. Все это… так безумно, что сложно поверить.

– Ты ее не теряешь, ты просто перестаешь быть персональной нянькой.

Может, Ник прав и мне действительно стоит отпустить Нелли, ни о чем не заботясь. Мне никогда раньше не приходилось оберегать Нелли, лишь иногда я могла ей посоветовать, что плохо, а что хорошо, но в основном она всегда думала своей головой и пыталась быть рассудительной. Так что же изменилось? Почему именно сейчас она позволяет себе такое? Почему она не убежала от Джордана сразу, как только узнала, что он заядлый наркоман?

Мне хочется спросить об этом у Ника, как будто он знает ответ, но я не успеваю. Нелли выходит одетая из душа. Она уходила в ванную, чтобы собраться с мыслями? Ведь когда я пришла, она уже успела искупаться и отодрать от себя злосчастный, тошнотворный запах дури.

– Привет, Нелли, – говорит ей Ник, но она молчит.

– Ты не сможешь игнорировать нас вечно! – взрываюсь я.

Она оборачивается, и я замечаю, как ее лицо перекосило от злости или, быть может, от отвращения… ко мне.

– Да что ты? Вы оба влезли не в свое дело. Какого черта вы поперлись к нашему с Джорданом гаражу? Какое вам дело, чем мы занимаемся? Почему я не лезу в то, что между вами происходит? – кричит Нелли, смотря то на Ника, то на меня. – А ты, Ами, рылась в моем телефоне и читала мои личные переписки! Даже я себе такого не позволяю.

– Я всего лишь хотела тебя защитить.

– Прежде чем защищать человека, нужно спросить, нуждается ли он в опеке, чтобы потом не ударить в грязь лицом и не остаться виноватым.

Нелли снова отворачивается. Я хочу встать и подойти к ней, Ник меня останавливает, схватив за плечи и посадив на место.

– Зачем ты переезжаешь к нему? – спрашиваю я.

– Мне нужно побыть подальше от тебя и всего этого. Я хочу наладить с Джорданом отношения.

– Ты в курсе, что его друзья чуть не изнасиловали твою подругу? Ты знаешь, что твой ненаглядный ублюдок угрожал нам пушкой? – Ник зол не на шутку.

Нелли на миг замирает. Понятное дело, об этом он ей не говорил.

– Не надо было совать свой нос в чужие дела, – всего лишь отвечает она.

Ее слова больно ударяют меня. За одну ночь Нелли сильно изменилась, и я понимаю, что теперь не обойдусь одними извинениями. Она все равно уйдет от меня, что бы я ни сказала. В человеке, стоящем рядом со столом, я не узнаю свою лучшую подругу. Те времена, когда мы не могли отлипнуть друг от друга, кажутся такими далекими.

Что же теперь будет? Я не в силах предвидеть будущее, но внутренний голос подсказывает, что из-за одного маленького необдуманного поступка мы с Нелли потеряли долгие годы нашей дружбы. Она выбрала Джордана. Правильно ли я делала, считая Нелли сестрой?

Может, все это время я всего лишь видела красивую обертку?

Одно известно точно… Я не знаю, сколько продлится этот кошмар, но с сегодняшнего утра каждый из нас двоих теперь сам по себе.

Сигарета восемнадцатая

Амелия

С наступлением Рождества общежития начинают стремительно пустеть. Остались только единицы, возможно, такие же брошенные родными студенты, как и я. В голове совершенно нет идей, и я понятия не имею, как буду отмечать этот семейный праздник. Нет никакого желания куда-либо идти или кого-нибудь звать к себе. Да и должна признаться, что мой список контактов в телефоне скуден так же сильно, как и список реальных друзей.

Прошло несколько дней с момента, когда Нелли оставила нашу многолетнюю дружбу, а вместе с ней и меня, в этой комнате. О том, что между нами случилось, узнали Логан и Коди. Я не имела возможности им соврать или скрыть от них правду. Произошедшее вернуло мне расположение Коди: он сказал, что с этих пор не оставит меня, и послал к черту мою, теперь уже бывшую подругу.

Конечно же, Логан и Коди были в шоке от услышанного, и я понимала, как безумно эта история звучит со стороны. Поэтому каждому из нас хотелось узнать, как на такое оказалась способна такая милашка Нелли. Но все же ответа нам получить не дано, а значит, остается только мучиться от обрушившейся на плечи тайны.

Нелли мне не звонила и не писала, а также не появлялась в университете. Я сидела на долгих лекциях одна.

Я находилась в полнейшем отчаянии, потому как надеялась: второй курс станет намного насыщеннее на события, чем первый. Что же, все-таки он по-своему насыщен… насыщен тьмой, мрачными красками, серым небом, дождем и разочарованием. Не так я себе представляла самый праздничный месяц в году.

Лежа в постели, я закинула на стену ноги, затянутые в шерстяные носки. Вокруг полная тишина, и я ощущаю, как с каждым часом она давит на меня все сильнее и сильнее. С самого утра мне не поступало никаких сообщений с поздравлениями, а я ведь немного надеялась, что получу хоть какое-нибудь коротенькое послание от родителей. Вероятно, раз я не выбрала дорогу, которую они мне навязывали с малых лет, то я им больше не дочь. Однако сама я так не считаю и, поборов приступ страха, достаю телефон и звоню матери. По-другому не могу, она моя мать, и в моем сердце все еще живет немного любви к ней. Если у родителей нет совести, это не значит, что и у меня ее тоже не должно быть.

Гудки длиною в вечность наконец-то прерываются сдержанным голосом мамы. Если она не удалила меня из контактов, то знает, кто ей звонит, и должна поздороваться со мной нормально, а не говорить, что я ошиблась номером, и сбрасывать. Моя мать никогда не разговаривала с незнакомцами по телефону и предпочитала сразу отключаться.

– С Рождеством, мама, – тихо произношу я после ее сухого «алло».

– Амелия, – выдыхает она мое имя. После этого повисает пауза. Я закусываю губу, не зная, как продолжить разговор. Мне стоило заранее придумать свои слова. Когда я уже начинаю думать, что все пропало, слышится тихое ответное поздравление: – С Рождеством.

– Как… дела?

– Отлично.

Вот тебе и поговорили. Она даже не потрудилась узнать, как я. Пускай ей плевать на меня, но это не значит, что можно забыть об обычной вежливости. Мама могла хотя бы сквозь зубы просто поинтересоваться у меня, как дела. Вдруг я страдаю. Вдруг мне ужасно плохо. Спустя столько времени она должна была позвонить и спросить хоть что-то. Она должна была переступить свою гордость. Мама носила меня под сердцем много месяцев, и порой мне хочется, чтобы у нее случился выкидыш. Хочется, чтобы я умерла при родах.

– Понятно, – коротко отвечаю я, прогоняя плохие мысли. Все это поправимо, когда-нибудь родителям надоест игнорировать мое существование.

– Ты не хочешь приехать на праздники домой? Ты же знаешь, наша семья отмечает Рождество три дня по старой традиции.

Для меня становится полнейшим шоком ее предложение. В том году мама даже не намекнула, что мне стоит приехать домой на праздник. Да что там, она вообще мне не звонила. Это наш первый разговор по телефону с того дня, как я сбежала. До этого мне съедал плешь только папа, но со временем он тоже позабыл о своих претензиях.

Я еще не готова встретиться с ними, отчасти из-за того, что просто страшно, а отчасти из-за того, что знаю – если поеду, выходные обернутся кошмаром для всей нашей семьи.

– Я не смогу приехать, – хриплым от волнения голосом говорю я.

– Амелия, тебе пора перебороть свою трусость. Ты не сможешь избегать нас вечно, когда-то тебе все равно что-нибудь понадобится от нас. Например… деньги, – строго произносит мама.