Петри стоял рядом с Пенелопой. В руках у него был кувшин, с которого звонко падали капли воды. Эган с открытым ртом заглядывал через плечо Деймиена. Сам Деймиен смотрел на жену с удивлением, за которым угадывались любовь и гордость.

– Видите? – воскликнул Саша так, словно не случилось ничего особенного. – Я же говорил, она – настоящая принцесса'


Королевскую свадьбу назначили через неделю. Когда герцогине, ответственной за протокол, сообщили эту новость, с ней сделалась истерика.

– Через неделю?! Я не могу устроить королевскую свадьбу через неделю! Банкет, приглашения…

Деймиен успокоил ее, сказав, что хотя свадьба и будет простой, коронацию герцогиня сможет готовить много месяцев и она станет самым пышным событием во всей истории Нвенгарии.

Качая головой, герцогиня удалилась. С нею ушел и помрачневший Саша, который наверняка станет ей объяснять, что Деймиен несколько эксцентричен.

Оставался вопрос, что делать с Александром. Деймиен поместил великого герцога под домашний арест – никаких темниц, угрюмо заявил он. Однако надо было что-то решать. Через неделю Деймиен приказал стражникам, выбранным Петри из новой дворцовой гвардии, доставить Александра в маленький рабочий кабинет принца.

Александр сидел в удобном кресле лицом к лицу с Деймиеном. Деймиен выбрал эту комнату потому, что здесь было меньше всего позолоты, мрамора, драпировок и резной мебели. Она выглядела как большой кабинет в простом деревенском доме, а Деймиену как раз хотелось простоты.

Сложив пальцы домиком, Александр ждал, пока Деймиен вынесет свой приговор. Лицо его казалось совершенно спокойным, словно он всего-навсего ждал исхода скачек, которыми лишь мельком заинтересовался.

Деймиен начал без всяких околичностей:

– Знаешь ли, я думаю, твои реформы вполне разумны. Я просмотрел все твои записи и схемы. В них есть смысл, особенно если учесть, что Нвенгарии придется соревноваться с остальной Европой в промышленности и в то же время не дать себя проглотить более крупным рыбам.

– Приятно услышать, что ты одобряешь, – с некоторым сарказмом отвечал Александр.

– Более чем одобряю. Я собираюсь их утвердить. Они соответствуют моим собственным представлениям. Однако твой проект преобразования правительства не пойдет.

– Тем не менее, перестройка нужна. Наша система устарела уже через сто лет после того, как ее ввели.

– Возможно, – согласился Деймиен. – Она неразумна и делит власть слишком непропорционально, но придется потерпеть. Единственный способ провести полную перестройку – это навязать ее народу, если понадобится, силой. На это я не пойду. Лучше постепенные перемены. Я созвал совет магов.

– Слышал. – Глаза Александра потемнели от гнева. – Большинство из них были лояльны по отношению к твоему отцу, и теперь будут сопротивляться всем твоим нововведениям.

– Знаю.

– В герцогском совете у тебя тоже много врагов. Я им не нравился, но только не нравился. Принца-императора они ненавидят ненавистью, которая копилась столетиями. Это совсем другое.

Деймиен кивнул, играя серебряным кольцом у себя на пальце.

– Буду разбираться с каждой проблемой по мере ее возникновения. Я никогда не считал, что быть принцем-императором Нвенгарии такое уж безопасное занятие.

– Зачем ты вернулся? – вдруг тихо спросил Александр, бессильно свесив руки с подлокотников. – Я имею в виду, в первый раз, когда Миск привез тебе кольцо. Ты мог бы уехать куда угодно и послать Нвенгарию к черту. У тебя есть собственные деньги, ты популярен в Европе.

Деймиен и сам много раз думал об этом. Он вспомнил вечер, когда Миск явился в его покои в Париже и лакеи опустились перед ним на колени. В тот миг ему открывались две дороги: одна – трудная жизнь принца-императора, вторая – одинокое существование всеобщего любимца, богатая, безмятежная, полная удовольствий.

– Она позвала меня, – ответил он. – Это единственное объяснение, которое я могу придумать. Меня позвали Нвенгария и, наверное, пророчество. Сейчас я не могу представить себе жизни без Пенелопы.

Александр следил за ним внимательным взглядом.

– Когда ты смотришь на нее, чудовище в тебе исчезает. Ты выглядишь безумно влюбленным, и ясно, что ты никому не позволишь обидеть ее, и прежде всего самому себе.

Деймиен всегда считал, что Александр слишком проницателен, и это ему вредит.

– Я и дальше намереваюсь беречь ее, – сказал принц, чувствуя, как расплываются в улыбке его губы. – Попробуй влюбиться, Александр. Это сделает твою жизнь… интереснее.

– Благодарю, но – не стоит. Мне и так интересно жить.

– Слова человека, который никогда не плавал в этих водах. Ты мог бы утонуть с удовольствием.

Александр ответил ему холодным взглядом.

– Сомневаюсь. – Он прикоснулся к затянувшейся ране на животе. Петри позаботился, чтобы его синюю с золотом герцогскую ленту тоже починили. – Тем не менее, я научился никогда не спорить с магией.

– Могу тебя поздравить. Но пора решать, что теперь с тобой делать.

Темные брови Александра поползли вверх.

– Должен признаться, что был готов в любой момент оказаться перед расстрельной командой.

Веселость Деймиена мигом улетучилась.

– Я не такой, как мой отец, и не стану казнить каждого, кто меня раздражает. Когда такое происходит, теряешь не только врагов, но и друзей.

– Но если щадить каждого, – заметил Александр, – враги непременно этим воспользуются. Нападут, потому что будут знать, что ты не станешь с ними бороться.

– Я не говорю, что не стану бороться с врагами. Говорю лишь, что не верю в действенность казней по произволу. Я намереваюсь учредить суды, жюри присяжных, советы и тому подобное. Больше не будет ночных похищений людей. Не будет темниц. Не будет внезапных расстрелов.

Александр невесело рассмеялся:

– Ты не продержишься и недели.

– Посмотрим. – Глаза Деймиена сузились. – Что касается тебя… У тебя действительно много сторонников. Многие влиятельные люди в нашей стране восхищаются тобой. Если я решу тебя казнить, то для нашего непостоянного в привязанностях народа ты можешь превратиться в мученика, стать знаменем моих противников.

Александр сидел, не двигаясь, лишь кровавый рубин горел в его ухе на фоне черных волос.

– Ты никогда не сможешь доверять мне, если я буду рядом.

– Не смогу. – Деймиен повернул кольцо на пальце. – Я хочу иного. Хочу, чтобы ты работал на меня где-нибудь в другом месте. При европейских дворах, особенно в Англии. Ты же не хочешь, чтобы Габсбурги или Оттоманская империя проглотили нашу страну? Я тоже этого не хочу. Ты уже много сделал, чтобы этого не произошло, но тебе надо посмотреть мир и понять, что на уме у наших врагов. Анастасия многое делает, но она слишком фанатична в своей ненависти к Австрии, а потому многое упускает. Мне нужен человек с более беспристрастными суждениями, который был бы за Нвенгарию, но не обязательно против всех остальных.

– И ты доверишь мне эту миссию?

– Да. – По губам Деймиена пробежала улыбка. – Потому что ты никогда не призовешь сюда армию Пруссии или Австрии, Чтобы свергнуть меня. Если привести германских солдат, они могут решить остаться и пригласить своих вождей. Чтобы расплатиться с наемниками, нужно очень много денег. Я могу довериться тебе потому, что ты любишь Нвенгарию так же, как я. И вероятно, даже больше.

Александр задумался.

– Значит, ты отправляешь меня в ссылку. Наказание, которое будет для меня горше, чем смерть.

– Я не настолько тебе верю, чтобы оставить здесь. А за границей ты мне нужен. Это будет не ссылка, если только ты сам не захочешь так думать. Ты сможешь приезжать сюда, когда пожелаешь. – Деймиен помолчал. – Ты мне действительно нужен, Александр. Я не могу тебе верить в том, что касается меня, но верю, что для блага Нвенгарии ты можешь сделать очень многое.

Александр с гордым видом откинулся в кресле.

– А мой сын?

– Что – твой сын?

– Ему будет позволено меня сопровождать? Или он останется здесь как заложник?

Деймиен посмотрел на него долгим взглядом.

– Ты ожидаешь от меня подобной жестокости? Ты должен знать, что Пенелопа никогда бы не позволила мне использовать мальчика в качестве заложника. Делай как хочешь. Увози, оставляй… Если оставишь, Пенелопа о нем позаботится. Позаботится о школе и всех этих вещах, в которых женщины разбираются.

– Его собственная мать очень мало им занималась, – заметил Александр. – Хотя это не значит, что она его не любила.

– Позволь выразить тебе сочувствие в связи со смертью Сефронии. – Голос Деймиена звучал мягче.

Александр передернул плечами, словно эта смерть для него ничего не значила, но Деймиен прочел в его глазах настоящую скорбь.

– Ее смерть была быстрой. В конце.

– Сделай это, Александр, – попросил Деймиен. – Ты нужен мне в Англии. Нам, возможно, потребуется помощь регента против России, Австрии, против турков, но я тоже ему не доверяю. В Англии нужен человек с сильным характером, чтобы держать в узде самого регента и его советников. Мне нужен человек, которого они знают и который может быть беспощаден. Нужен клинок.

Александр приподнял брови.

– Ты хочешь, чтобы я их запугал?

– Вот именно. Я умею их обхаживать, обольщать, но регент все еще считает меня принцем-дилетантом. В моем обществе ему приходит в голову только сравнивать наших лошадей, покои, любовниц. А с тобой он не будет знать, как себя вести. Ты его приведешь в ужас. – При этой мысли Деймиен улыбнулся.

– И все же в тебе есть жестокость, Деймиен, – сказал Александр, потом помолчал, глядя на Деймиена с непроницаемым выражением. – Хорошо. Я помогу тебе.

Деймиен взглянул на него с легким удивлением.

– Значит, ты согласен?

– Мне, как ты сказал, действительно нужна сильная Нвенгария. Я тебе не доверяю, но буду делать для этой цели все, что смогу. Знаешь, в какой-то степени у нас получится то, что я задумывал с самого начала: публичная фигура, которой будет поклоняться народ, пока я буду трудиться над созданием эффективного государства.