Дженнифер Эшли - Пенелопа и прекрасный принц

– Поставь сюда, – сказал он и похлопал по столу. Пенелопа осторожно опустила бутылку, ее небольшие груди чуть колыхнулись.

– А теперь, – хриплым голосом продолжал Деймиен, не в силах скрывать вожделение, – подойди сюда.

И вот она стоит перед ним. Деймиен погладил ей живот, вдыхая запах ее тела.

– Что мне дальше делать? – спросила она.

– Иди сюда, любовь моя. – Он положил руки ей на бедра. Приподнял ее и верхом посадил себе на колени.

«Восхитительно!» – подумал Деймиен и стал ее целовать.

Пенелопа дрожала от новых ощущений. Влажный жар его языка у нее во рту, сильные пальцы с прохладными кольцами на ее бедрах. Ее ноги широко раздвинуты. Ткань батистовой рубашки и кашемировых брюк касается обнаженной кожи.

Его глаза потемнели, руки бесцельно бродили по спине, то поднимаясь к шее, то снова спускаясь к ягодицам.

– Пенелопа, любовь моя, ты заставляешь меня… – Он перешел на нвенгарский, голос его охрип.

Она провела ладонью у него по груди, ощущая под тонкой рубашкой твердые мускулы.

– Для чего нужна бутылка?

– Для моего удовольствия, – все еще хрипло отвечал он. – И для твоего тоже.

Одной рукой Деймиен вытащил стеклянную пробку. Пенелопа ощутила крепкий запах сандала, смешанный с густым розовым ароматом. Теперь бутылочка была между ними. Деймиен вылил немного масла себе на пальцы. Глаза Пенелопы расширились.

– Ты испачкаешь рубашку.

Деймиен посмотрел на нее жарким взглядом.

– Жертва того стоит, – ответил он, поставил бутылочку на стол и потер руки. Пальцы заблестели от ароматного масла.

Деймиен положил ладони на талию Пенелопы и стал легкими движениями массировать ей бока, ребра, полоску тела под грудью. Она закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.

Деймиен добавил масла и перешел к грудям, взял их в ладони, обвел скользкими пальцами темные кружки сосков. Наклонился вперед, поцеловал ей шею.

Пенелопа прильнула к его груди, не обращая внимания на масляные полосы на рубашке.

Он водил ладонями вверх-вниз, ощупывая лопатки, втирая масло в талию, плечи, шею. Добавил масла и взялся за ягодицы. Круговыми движениями очертил каждое полушарие, погладил кожу под ним, добрался до внутренней стороны бедер.

У нее на глазах покапал масла себе на кончики пальцев, наблюдая за выражением ее лица.

– Когда тебе перестанет нравиться, скажи мне, и я остановлюсь.

Пенелопа кивнула, зная наперед, что не захочет, чтобы он остановился. Его нежные руки согревали ей кожу, Пенелопа наслаждалась каждым мгновением, пусть даже в этом есть нечто скверное, слишком откровенное. Но ведь они женаты. И разумеется, муж может втирать масло в тело своей жены, и никто его не осудит.

Руки Деймиена с расставленными пальцами опять скользнули к ее ягодицам. Мощными движениями он помассировал каждую половинку, чуть-чуть шире раздвинув ей бедра. Потом наклонился и просунул самый кончик умащенного маслом пальца в маленькое отверстие между ее ягодиц.

Пенелопа громко вскрикнула. Жаркая волна прокатилась по всему ее телу, кожа вспыхнула, как от огня. Она широко распахнула глаза, не понимая, что испытывает – боль или крайнюю степень наслаждения.

– Пенелопа.

Пенелопа перевела глаза на Деймиена. Он наблюдал за ней напряженным взглядом.

– Сама скажи, – прошептал он, – мне остановиться или продолжать.

Она с усилием сглотнула и кивнула головой.

– Продолжай.

– Ты уверена?

– Да: – Она едва слышала его голос.

– Если я причиню тебе боль, скажи.

– Да.

Одну руку он положил ей на щеку, а палец другой – нежно и осторожно – просунул на долю дюйма глубже.

Пенелопа снова вскрикнула. Ее голова мотнулась назад.

– Деймиен, пожалуйста!

– Пожалуйста, остановись? – резко спросил он. – Или, пожалуйста, продолжай.

– Продолжай, – всхлипнув, отвечала она. – Еще!

Очень осторожно он просунул палец еще на дюйм. Она закричала, стиснула бедра в страстном желании вытолкнуть его из себя и одновременно затянуть глубже. В уголках глаз у нее блеснули слезы.

Вторая рука Деймиена, скользкая от масла, сползла по животу вниз и проникла между бедер. Его пальцы добрались до складок потаенного входа, подразнивающе погладили, раздвинули их.

– Деймиен! – снова вскрикнула Пенелопа и рванулась к нему, как будто стараясь насадить себя на его стержень, при этом она потянула за собой его палец и ощутила легкую боль. Пенелопа застыла.

– Ш-ш… – успокоил ее Деймиен, играя маленьким чувствительным бугорком у ее входа, чуть сдвигая кожу, обводя его подушечкой большого пальца.

Жар в ее теле становился нестерпимым. Пенелопа застонала. Деймиен усилил натиск, просунув пальцы обеих рук ей внутрь. Его палец на ее клиторе болел и наливался жаром.

Когда он поцеловал ее, она стиснула губы вокруг его языка и впилась в него с непонятной ей самой страстью.

Деймиен надавил на чувствительный бугорок большим пальцем, слегка, видимо, ненамеренно, царапнув его ногтем. Этим уколом Деймиен словно бы спустил курок. Пенелопа запрокинула голову, из глаз ее хлынули слезы, она издала крик, похожий на стон. Звук улетел к высокому, изукрашенному росписью потолку.

Деймиен продолжал беспощадную игру. Руки его превратились в источник острого, непрерывного наслаждения. Так вот что имел он в виду, когда говорил, что его народ дик и нецивилизован. Он сбрасывает с себя одежды скромности и приличий, чтобы достичь этих вершин плотского блаженства.

– Деймиен! – рыдала Пенелопа.

– Да, любовь моя. Отдавайся этому, забудь обо всем.

Она снова вскрикнула, извиваясь в его руках, у его груди, чувствуя его зубы на коже шеи. Дергалась, изгибалась, стараясь впитать каждую каплю наслаждения. Она и представить себе не могла, что существуют такие ощущения, не понимала, как прожила всю жизнь, не догадываясь о них.

Тело Пенелопы взлетало вверх по спирали блаженства. Она что-то кричала и сама не помнила что. Целовала его, укусила и не заметила, пока не увидела следы зубов на его шее. Когда миновал пик и она пришла в себя, то ощутила, что ее щеки мокры от слез.

Лишь тогда Деймиен извлек пальцы наружу, также медленно и осторожно, как проникал внутрь, а после этого взял ее сам, все на том же резном стуле.

– Надо извлечь хоть какую-то пользу из этой безвкусной штуки, – пробормотал он.

Деймиен быстро избавился от одежды и повернул Пенелопу кругом, обхватил руками ее бедра, все еще скользкие от масла, и вошел в нее. Пенелопа выгнула спину и закрыла глаза, отдаваясь ощущению его присутствия внутри себя.

Деймиен поставил зеркало так, что в нем отражались их сцепленные обнаженные тела. Ее белые ноги казались еще белее на фоне его смуглых икр. Бедра Пенелопы были широко раздвинуты, его мощный стержень глубоко вдавлен внутрь.

Одна его жилистая рука лежала у нее на животе, пальцы играли с золотыми кольцами волос, дразнили и распаляли до тех пор, пока она снова не впадала в неистовство. Когда опять наступил финал, Деймиен еще был у нее внутри. Она чувствовала мощь и разбухшую силу его плоти.

Вот наконец и он достиг пика, его семя хлынуло ей внутрь. Деймиен бормотал ей на ухо какие-то слова, она яростно извивалась. Когда все кончилось, Деймиен прикрыл глаза, глубоко вздохнул и медленно выдохнул, произнеся что-то вроде «у-у-у-ух!». Лизнул шею Пенелопы, мочку уха, щеку, как будто пробовать ее на вкус стало его самым любимым занятием в жизни.

– Я люблю тебя, – хрипло прошептал Деймиен, когда они оба кое-как уместились на стуле. – Я люблю тебя, моя сладкая.

Потом они еще долго целовались, ласкали друг друга, опять взяли масло и мазали им друг друга, пока не сползли на пол, став слишком скользкими.

На ковре они снова занимались любовью. На этот раз он прижал ей руки над головой и овладел ею медлительными, глубокими бросками. Он еще был внутри ее, когда она вдруг в изнеможении заснула прямо на ковре, но проснулась, когда он стал переносить ее на кровать. Деймиен положил ее посередине огромного матраца, сам лег рядом и пристроил простыни так, что получилось теплое, уютное гнездышко. Пенелопа улыбалась сквозь наползающую дремоту, прижималась к его телу, словно это было лучшее в мире одеяло. Никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной.

Деймиен открыл глаза и увидел, что рядом стоит Петри. В его синих глазах явно читалась тревога.

– Сир.

Камердинер говорил тихо, но Деймиен все равно приложил палец к губам. Рядом, под простыней, с мягким, расслабленным лицом спала Пенелопа.

– Я бы не стал будить вас из-за простого дела, – сказал Петри. Свеча в его руке дрогнула, горячий воск капнул на покрывало.

– Я знаю. – Деймиен не мог встать с кровати, не разбудив Пенелопу, – так переплелись их руки и ноги, а потому он кивнул Петри, чтобы тот рассказывал.

– Сир, вы помните человека по имени Эверард Фелсан?

Деймиен скривил лицо в гримасе неприязни.

– Прусский профессиональный борец, который стал наемником? – спросил он. – Этот человек возьмется за любое дело, включая убийство, если ему хорошо заплатят.

– Именно он, сир.

– Так что с ним? – продолжал расспросы Деймиен, хотя сам уже прекрасно понимал, что собирается ему рассказать Петри.

– Молодой Тит клянется, что видел его в таверне на Чаринг-Кросс.

– Молодой Тит любит выпить, а потом рассказать какую-нибудь страшную историю.

Петри кивнул.

– Я бы сказал то же самое, если бы через четверть часа не влетели Руф и Майлз с такой же новостью. – Он бросил на своего господина мрачный взгляд. – Фелсан в Лондоне. Именно в этой его части. И могу поставить любую сумму, что знаю имя принца, которого его послали убить.

– Или принцессы, – чуть слышно добавил Деймиен, глядя на лицо спящей Пенелопы. – Черт возьми! Нельзя подпустить к ней Фелсана! – Он глубоко вдохнул, в голове, сменяя друг друга, закружились идеи, наконец Деймиен остановился на одном плане. – Петри, вот что ты должен сделать.