Луи Бриньон - Павловский вальс

Пётр поднялся и стал быстро одеваться. Ему невыносимо было находиться дома. Необходимо было срочно уехать. Но он не успел. В комнату вошла Ольга Владимировна. Она устремила на сына гневный взгляд и коротко потребовала объяснений.

– Она знала, на что шла, – не глядя на неё ответил Пётр.

– Пётр!

Пётр устремил холодный взгляд на Ольгу Владимировну.

– Я требую, чтобы никто не вмешивался в наши отношения. И повторяю ещё раз…она знала на что шла когда соглашалась подписать договор и стать моей супругой. Она мне предоставила право распоряжаться собой. Я это и сделал. Плохо или хорошо? Не знаю. Что сделано, то сделано. Ничего не вернёшь назад.

– Это подло и ты это знаешь!

– Ну и что из того? – внезапно и зло закричал Пётр. – Что прикажешь мне делать? Броситься на колени и молить о прощении?

– Да! – гневно закричала в ответ Ольга Владимировна. – Встань на колени и моли о прощении до тех пор, пока она тебя не простит. Ты хотя бы представляешь что произошло? Эта милая девушка вчера купила для нас троих подарки. Она купила три медальона. Один мне, второй Олегу, а третий – тебе. Ты вошел, когда она дарила медальон Олегу. Такой прекрасный поступок. Как ты мог, Пётр? Как ты мог её так жестоко оскорбить?

– Она скоро станет моей супругой. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Так что, я не стану просить прощения.

– Пётр! – гневно закричала Ольга Владимировна.

– Я сказал, не стану! – твёрдо ответил Пётр. – И вообще, мне ничуть не стыдно за свой поступок. Оставьте меня в покое, матушка и дайте пройти.

– Я раньше противилась вашему браку с Анной. Но сейчас я бы с радостью согласилась. Вы с Анной достойны друг друга…оба бездушные создания.

Ольга Владимировна резко вышла из комнаты. Пётр вышел вслед за ней. Поспешно спустился по лестнице. Взял пальто, трость, цилиндр и вышел на улицу. Вопреки обыкновению, он прошёл во внутренний двор и попросил Фёдора приготовить карету. Потом стоял и ждал, следя за приготовлениями Фёдора.

– Что значит «ничуть не стыдно за свой поступок?» Как я мог сказать такое матушке? И вообще, как я мог сказать такие ужасные слова после всего, что сделал с Катариной? Я ведь сожалею. И очень сильно, но соврал…или не соврал? – Пётр прислушался к своим ощущениям. Ничего похожего хотя бы отдалённо на совесть, не ощущалось в душе. Обычно он мучился и страдал даже из-за гораздо меньших ошибок, но сейчас происходило нечто непостижимое. Он внезапно осознал, что сказанные матери слова соответствовали истине. Он действительно не сожалел.

– Да что это со мной? – Пётр взялся за свою грудь и слегка затряс себя. Видимо, он надеялся таким образом пробудить свою совесть. Но она так и не проснулась. – Может права матушка, и я стал похож на Анну? – в смятение подумал Пётр. – Невозможно, невозможно назвать мой поступок иначе, чем ничтожным, мерзким, презренным, весьма оскорбительным, злым, гадким, негодным… подлым, конечно подлым, никак не мог вспомнить это слово…ещё…хотя и этого должно хватить, – он снова прислушался к своим чувствам, а потом снова затряс себя. Никакого видимого результата. В душе царил покой. Такой покой он чувствовал только до отправки на войну. Этот вывод настолько поразил Петра, что он уверился в том, что перестал чувствовать, или стал бездушным, как говорила матушка.

– Фёдор! – закричал Пётр.

Фёдор тут же прибежал на зов.

– Посмотри мне в глаза и скажи «подлец».

– Барин, – Фёдор с ужасом попятился назад.

– Да не мне скажи, а просто посмотри в глаза и скажи.

– А, вона как, – с облегчением выдохнул Фёдор.

– Ну…

– Подлец!

Пётр устремил гневный взгляд в сторону Фёдора.

– Ты даже не посмотрел на меня, но мне всё равно захотелось тебя убить!

– Барин…

– Это я к слову…

Фёдор с опаской наблюдал за Петром. Тот всё время хмурился и разговаривал сам с собой. Он прислушался.

– Да что это со мной такое? Теперь я только на других злиться могу? Странно всё это…очень странно. Ну да ладно. Не чувствую так не чувствую. Думать то я могу.

– Барин, – осторожно окликнул его Фёдор, – мы едем или как?

– Куда?

– Не знаю, барин!

– Тогда чего спрашиваешь? – рассердился Пётр. – Хочешь ехать вот и езжай, а меня оставь в покое…хотя нет, я тоже поеду. Не могу оставаться дома. Только не сейчас…

К тому времени, когда Пётр сел в карету, его состояние вызывало серьёзное беспокойство у Фёдора.

– Попрошу прощения у Катарины, а там как она решит, – уже в карете решил Пётр.

Андрей всё время следил за Петром. И следил с откровенным удивлением. Как и договаривались прошлым вечером, Пётр заехал за ним и они поехали в старый дом, навестить Анну и Марию. Странности начались сразу, как только они сели в карету.

– Куда мы едем? – спросил у него Пётр.

Андрей вначале удивился, но потом решил, что всему виной водка. Пётр слишком много выпил и ничего не помнил. Но этот вывод продержался ровно до второго вопроса.

– Я порядочный человек…или нет?

– Что это за странный вопрос, Пётр?

– Обычный вопрос. Так да или нет?

– Да! Как ты можешь сомневаться?!

– А я и не сомневаюсь. Мне просто захотелось услышать твоё мнение. Вдруг, ты замечал какие-то вещи или недостойные поступки, о которых я не жалел?! – выговаривая эти слова, Пётр едва ли не с надеждой смотрел на Андрея.

– Я не понимаю тебя. Ей Богу, не понимаю.

– Так замечал или нет?

– Наверное, замечал – Пётр облегчённо выдохнул, – только я уж и не помню, – Пётр устремил в сторону Андрея раздражённый взгляд.

– Ты мой друг! Самый лучший друг! Мы столько лет провели рядом, а ты не помнишь ни одного моего недостойного поступка?

– Не помню. Да ты просто не можешь совершить недостойного поступка!

– Ещё как могу, – пробормотал Пётр и тут же заулыбался. – Конечно, – закричал Пётр, – вот поэтому я ничего и не чувствую. Я раньше просто не совершал недостойных поступков. А я – то никак в толк не мог взять, что это со мной происходит. А я уж думал, Бог знает что…

Андрей, конечно же ничего не понимал. Он видел, что Пётр находится в возбуждённом состоянии и приписал это мыслям об Анне.

– Да забудь ты об Анне хотя бы ненадолго, – попросил его Андрей, – она не заслуживает того. Отвлекись, выпей ещё если надо. Только перестань думать об Анне.

– Что за Анна? – спросил Петр, думая о своём.

– Что за Анна? – поразился Андрей. – Да что с тобой такое, Пётр? Ты что… свою невесту забыл?

Пётр наморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить.

– А, а… ты про эту Анну. А что с ней случилось?

– Может тебя к врачу отвезти? – осторожно спросил Андрей.

– Нет. Мы лучше к сёстрам Катарины поедем. Я должен извиниться перед ними. А потом отвезу их к Катарине. Она будет рада.

– Заодно и меня познакомишь! – подхватил Андрей.

– Зачем?

Андрей некоторое время смотрел на рассеянное лицо Петра, пытаясь придать его словам хоть какое-то разумное объяснение. Для него стало очевидно, что Пётр просто не слушает его. Или слушает время от времени. Его голова была чем-то занята. И это «что-то» настолько занимало его, что он даже об Анне забыл. Только бы обо мне не забыл, – думал Андрей с беспокойством, – иначе кто меня представит?

К радости Андрея, Пётр в точности выполнил своё обещание. Он представил Андрея, сначала Анне, а потом и Марии. Они встретили их у дверей и с непосредственностью, покорившую Андрея с первой минуты, пригласили их в столовую. Девушки усадили их за стол и поспешно удалились. Вскоре они вернулись с подносами. Анна подала чай, а Мария разложила вазочки с конфетами и печеньем. Только после этого они присоединились к мужчинам. Андрей оторвать глаз не мог от Анны. Она чувствовала его внимание. Потому видимо и заливалась румянцем всякий раз, когда он смотрел на неё.

Мария заговорила с Петром к радости и Андрея и Анны. Они узнавали друг друга, помешивая ложкой чай и бросая украдкой взгляды. Вернее, украдкой бросала взгляды Анны. Андрей же не сводил с неё взгляда. Он незаметно для самого себя выпил весь чай. Он не замечал, что чашка пуста, но Анна это видела. Она взяла чашку Андрея и вышла. Спустя несколько минут, она снова появилась и краснея произнесла:

– Прошу вас, сударь!

– Премного благодарен, сударыня! – ответил Андрей, принимая чашку из её рук. Анна вернулась на место и в это миг Мария рассмеялась. Ни Андрей, ни Анна не поняли причину смеха Марии, поскольку были заняты совершенно другим. Заметив недоумённые взгляды, Мария улыбаясь пояснила:

– Пётр…

– Мария, – одёрнула её Анна. – Не надо обращаться фамильярно к его светлости.

– Его светлость сам настаивал на подобном обращение, – вместо Марии ответил Пётр. – Да и Андрея не стоит звать «сударь». Вам ведь он понравился? – Пётр смотрел прямо на Анну.

Анна покраснела.

– Ваше сиятельство… – начала была Анна, но Пётр с откровенным раздражением её перебил.

– Все беды из-за того, что мы плохо себя знаем и даже не хотим узнавать. Вот, к примеру, Андрей, видно же, что он в вас по уши втрескался, а сидит с таким видом, будто всю жизнь мечтал стакана чая попить. А вот вы Анна, смотрите на Андрея так, словно желаете его обворовать. Хотя вполне очевидно, что он и вам понравился. Я тоже молчу и ничего говорю, хотя у меня такое чувство, что во мне ни совести, ни души, ни сердца не осталось.

Андрей поднялся. Он весь покраснел от стыда и не смел даже взглянуть в сторону Анны. С Анной дела обстояли куда хуже. Она уткнулась в стол и не поднимала головы. Она хотела уйти, но боялась выдать себя уходом. Ей действительно понравился Андрей, но она не ожидала такой проницательности от Петра и уж тем более такой откровенности. Что касается Марии, она переводила растерянный взгляд с Петра на Андрея, а с Андрея на Анну.

– Я, наверное, пойду. Мне пора… – смущённо пробормотал Андрей.