Луи Бриньон - Павловский вальс

Печь весело трещала, распространяя жар по всей избе. На печи стояло корыто с водой. Над корытом поднимались клубы пара. Рядом с печью аккуратно лежали стопки дров. Они поднимались почти до самого потолка. Посредине стола стояла кастрюля, от которой исходили манящие запахи. Варённая картошка, вяленная рыба и сушёное мясо нарезанное тонкими ломтиками, еда от которой даже у сытого человека мог разыграться аппетит. Даже в праздники у семейства Лукас не бывало столько еды.

Анна и Мария успели оценить все эти вкусности по достоинству. Обе сидели за столом и с явным удовольствием поглощали пищу. Время от времени они поглядывали на огромную охапку дров возле печи. Пока они спали, Катарина успела приготовить еду и нанести дров. Оставалось только удивляться такой сноровке. Мария выразила эти мысли вслух.

Но Анна и сама ничего не понимала. Они стали высказывать различные предположения и едва не поссорились из-за этого.

Неизвестно чем бы всё закончилось, если б не открылась дверь и не вошла Катарина в лёгком платье с закатанными рукавами. Верхняя пуговица воротника на платье была расстёгнута. Волосы разметались по плечам. Она была обута в валенки и держала в руках несколько заледеневших в полный рост платьев.

Широко улыбаясь себе под нос, она начала развешивать платья вдоль печи, там, где они по обыкновению сушили одежду.

Сёстры изумлённо уставились на Катарину. В такой холод, она ходит в одном платье, развешивает белье, да ещё и улыбается. С учётом того, что они уже видели, приход Катарины произвёл на них ошеломляющее впечатление.

Мария встала из-за стола и направилась в спальню. Почти сразу же она оттуда вышла и вошла в комнату отца. Выйдя из комнаты отца, она вернулась обратно на место и удивлённо заметила.

– Похоже, она всю одежду отстирала!

Развесив платья, Катарина подошла к столу и села на своё место. Она налила суп и под неотрывным вниманием двух удивлённых взглядов взяла ложку. Но есть Катарина не стала. Она начал помешивать суп ложкой совершенно не замечая никого вокруг. Она всё время улыбалась, а потом…неожиданно для всех, заливисто рассмеялась.

– Ты здорова? – осторожно спросила у неё Мария.

– Осталось совсем немного, – ответила на это Катерина.

Сёстрам оставалось только гадать, о чём именно шла речь. Они смотрели на Катарину, широко раскрыв рот. А она снова начала помешать суп и широко улыбаться. Глаза Катарины в прямом смысле слова – сияли. Сёстры не могли понять причину её необычного поведения.

– Ну раз уж сегодня ты такая…весёлая, может и постельное бельё постираешь? – вкрадчиво попросила Анна.

Мария бросила на неё грозный взгляд.

– Да. Спасибо, – не переставая улыбаться, ответила Катарина.

– Что ещё за «спасибо»? Ты издеваешься надо мной? – Анна не на шутку рассердилась. Она собиралась обрушиться на Катарину с гневной речью, но так и застыла с поднятой рукой.

Катарина встала из-за стола. Спустя минуту, она уже опускала постельное бельё в кипящее корыто с водой. После этого она одела тёплые рукавицы и вынесла корыто в сени. Затем затворила распахнутую дверь. Спустя несколько мгновений из сеней донёсся радостный голос Катарины. Сёстры навострили уши:

– Знаю, знаю…это очень плохо…я не должна так поступать….тебе плохо, ты страдаешь…а я радуюсь…знаю, но ничего не могу с собой поделать… – раздался радостный смех. Смех быстро прекратился и послышался виноватый голос, – прошу прощения…я постараюсь больше не смеяться… – за этими слова раздался новый взрыв смеха, гораздо громче предыдущего.

Сёстры не пропускали ни единого слова из странных речей Катарины. К тому времени, когда она начала следующий диалог с собой, их всерьёз обеспокоило её состояние.

– Ещё раз прошу прощения…мне так стыдно…я пытаюсь расстроиться, но у меня не получается…мне всё время хочется смеяться. Подайте же руку, сударь, – новый взрыв радостного смеха, – я разговаривала с собой. Я часто разговариваю с собой…но такого продолжения даже в мечтах представить не могла…я не должна была благодарить…я поступила просто ужасно.

– Может дать ей немного опиума? – пробормотала Анна, поглядывая с опаской на дверь. – Катарина явно не в себе.

Голос Катарины становился всё тише и тише. Она продолжала говорить, но здесь в комнате не могли расслышать её слова. Неожиданно раздался хлопок. Сёстры разом бросились в сени. Но сени были пусты. Они вернулись обратно и прильнули к окнам. Взглядам предстали полуразвалившийся забор, снежные сугробы и несколько рядов замёрзшего развешанного белья. Показалась Катарина с охапкой белья. Увязая по колено в снегу, она прошла вдоль забора и начала развешивать бельё. Она, не переставая улыбалась и ничего не замечала.

Развесив бельё, она стала жестикулировать руками и что-то говорить. Сёстры напрягали слух, но так и ничего не смогли расслышать. Неожиданно для них, Катарина снова рассмеялась, а затем подхватила подол платья и закружилась на снегу. Через мгновение она завязла в снегу и упала, потом выбралась и снова продолжила кружиться. Катарина падала снова и снова. Снега на её одежде и на волосах становилось всё больше и больше. Но она даже не пыталась его стряхнуть. Каждый раз она вставала и продолжала кружиться.

Мария неожиданно схватила руку Анны и весело закричала.

– Бежим!

Обе сорвались с места и выбежали из дома. Они обежали дом и с разбега навалились на Катарину. Потом хохоча, поднялись. Держась за руки они пытались танцевать, но каждый раз то одна то другая падали на снег и остальным приходилось её поднимать. Каждый раз, когда это происходило, раздавались взрывы хохота. Они смеялись впервые после смерти отца.

Карета выехала на набережную и спустя несколько минут остановилась у величественного особняка. Попрощавшись с Андреем и наказав кучеру отвезти его домой, Пётр вошёл в дом.

В холле его встретила Лиза. Увидев хозяина без шляпы, пальто и трости она удивилась, но не подала виду.

– Где матушка? – спросил у неё Пётр.

– В гостиной. – Почтительно ответила Лиза.

Не задавая больше вопросов, Пётр поднялся по лестнице на второй этаж и прошёл в гостиную.

Когда Пётр появился в гостиной, Ольга Владимировна напряглась. Она устремила на сына пронизывающий взгляд, словно пыталась прочитать его мысли.

– Поехал или не поехал? – думала она с возрастающим напряжением.

Пётр опустился на колени и прижался губами к руке матери.

– Простите, матушка. Я вёл себя глупо и не прислушивался к вашим словам и за это жестоко наказан.

– Значит, ты ездил в Павловск? – тихо спросила Ольга Владимировна. Пётр поднялся и устремил на мать удивлённый взгляд и тут услышал проникновенный голос:

– Да, это письмо написала я. Я знала, что рискую твоей жизнью и провела самую страшную ночь в своей жизни, дожидаясь твоего возвращения. Но иного выхода не оставалась. Я не могла позволить Анне и дальше унижать тебя. А ты не желал меня слушать. Тогда я наняла сыщика и с его помощью узнала, где состоится встреча Анны с любовником. Потом написала тебе. Только так я смогла открыть тебе глаза на правду. Я рада, что ты не снизошёл до мести и не разрушил свою жизнь. Она того не стоила.

– Но это не значит, что она останется безнаказанной.

– Оставь её Пётр, – попросила Ольга Владимировна, – пусть живет, как пожелает. Просто разорви помолвку. Если хочешь, я сама поеду к Анчуковым и всё скажу.

– Вы этого не сделаете, матушка! Боле того, я не собираюсь разрывать помолвку. Напротив, я собираюсь назначить день нашей свадьбы.

Ольга Владимировна побледнела.

– Ты это говоришь даже после того как узнал что она тебя предала? Я не узнаю тебя, Пётр!

– Доверьтесь мне, матушка, – попросил Пётр, – я совершил ошибку, не поверив вам. Но сейчас всё обстоит иначе. Анна лгала глядя мне в лицо. Она заверяла меня в своей любви и в то же время встречалась с любовником. Если б она откровенно обо всём рассказала, я бы простил её. Но она использовала мою любовь самым мерзким способом. Не просите меня всё забыть или простить. Я не смогу.

– В таком случае, почему ты говоришь о свадьбе с Анной? – растерянно спросила Ольга Владимировна.

Взгляд Петра сверкнул мрачным огнём.

– Я приготовил для неё особое блюдо и подам горячим прямо на стол.

Пётр ушел, оставив Ольгу Владимировну в полной растерянности.

– Он не собирается жениться. Это очевидно, – вполголоса произнесла Ольга Владимировна. – Тогда…для чего ему нужна свадьба? Что он задумал?

Пётр отправился прямиком к Олегу. Тот встретил его угрюмым взглядом. Не говоря ни слова, Пётр опустился в кресло и вытянув ноги закрыл глаза.

– Не смей здесь спать? – возмутился Олег. – У тебя есть своя комната. И вообще, уходи отсюда. Я не желаю тебя видеть.

– Так и не смотри! – не открывая глаз, ответил Пётр. – Я всю ночь не спал и буду благодарен, если ты помолчишь.

– Ещё чего? – возмутился Олег. – Мало приходишь в мою комнату, да ещё и рот мне затыкаешь. Матушка! – во всю силу лёгких воззвал Олег.

Ольга Владимировна услышала крик Олега и немедленно явилась на зов.

– Уберите его отсюда! – рука Олега остановилась на Петре.

Увидев спящего Петра, Ольга Владимировна сняла с себя шаль и укрыла её сына.

– Пётр узнал про измену Анны. Оставаясь здесь, он наверное пытается выпросить у тебя прощение.

– Вы сговорились? – поинтересовался Олег. – Это что ещё за такой странный способ просить прощения?

– Не злись. Пусть поспит. А потом он сам уйдёт!

– Только один раз, – предупредил Олег.

– Конечно, – согласилась с ним Ольга Владимировна.

– Хорошо. А сейчас вели принести опиум. У меня начинаются боли!

– Сейчас всё принесут!

Ольга Владимировна вышла. Олег некоторое время смотрел на брата, а потом вытащил одну подушку из под головы и запустил ею в Петра со словом: «Убирайся». Пётр даже не пошевелился. Он крепко спал или делал вид, что спал. Прибыл посланник от Анчуковых. Они устраивали бал в честь двадцатилетия своей дочери и особо приглашали Азанчеевых. Слово «особо» было подчёркнуто дважды.