— Чем занимаешься?

— Готовлюсь к социализации, — сказал я, посмеиваясь.

Он подошел к кровати и сел рядом со мной.

— Во всяком случае, скоро все разойдутся. Останемся только мы и парни.

Я вздохнул.

— Не хочу показаться неблагодарным, но ведь не все заглядывают сказать «пока» прежде чем уйти?

— Нет, — пробормотал он, наклонившись, уткнулся носом в мою щеку, и затем поцеловал ее.

Я издал звук, который Яну, должно быть, очень понравился, потому что он скользнул рукой по шее и повернул мою голову, мягко надавив большим пальцем на подбородок. Я уставился на него, Ян наклонился и поцеловал меня.

Я хотел впитать каждую каплю его внимания — настолько счастлив был рядом с ним, счастлив из-за его выбора, из-за того, как все может стать для нас теперь, когда он реально дал нам шанс. Я почувствовал, как все внутри меня наконец-то начало расслабляться, и открылся, чтобы впустить Яна.

Я мгновенно ощутил это, всплеск необузданного наслаждения, пронизывающий меня до самой сердцевины, согревающий изнутри, наполняющий знакомой потребностью ощущать его обнаженную кожу на своей.

— Ян, — выдохнул я, прижимая его к себе, — снимай одежду.

— О, я бы с удовольствием, — сказал он, проводя пальцами по моим волосам и убирая их с лица. — Но, как я уже сказал, это произойдет только в понедельник.

Я хмыкнул и оседлал его бедра, довольный тем, что сижу и смотрю на него, такого красивого и моего.

— Я заключу с тобой сделку.

— Я весь во внимании.

— Ты отдохнешь, а в следующем месяце мы куда-нибудь поедем, только мы вдвоем.

— Отпуск? — спросил я, забавляясь. — Хочешь сказать, что возьмешь меня в отпуск.

— Ага.

— Но как?

— У нас обоих накопилась уйма отпускных дней.

— Да, но… — и тут до меня дошло, что теперь Ян в полном моем распоряжении, что он больше не уедет, потому что действительно уходит из армии.

Я быстро перевел дыхание.

— Ты к этому привыкнешь.

— К чему именно? — спросил я, стараясь держать себя в руках. Не каждый же день начинаешь жить полной жизнью. Всепоглощающее чувство радости нарастало в груди, и было трудно не закричать, не заплакать или просто не потеряться во всем этом из-за мужчины, которого я любил.

— К тому, что я рядом.

Я кашлянул.

— Все будет хорошо.

Ян тихо рассмеялся, положив руки мне на бедра и крепко сжимая их.

— Значит, отпуск? — прохрипел я.

— Ага. Куда захочешь.

Я кивнул.

— Ловлю тебя на слове.

— Хорошо.

Я скатился с него и лег рядом, все еще прикасаясь к нему.

— Расскажи мне, каково это — быть бывшим спецназовцем?

Несколько секунд Ян молчал.

— Еще точно не знаю. Это так ново. Пока даже неофициально.

— Да, но…

— Я хочу тебе все рассказать, — настаивал он, — правда. Но это касается только нас, и больше никого.

— Ладно.

Он прилег на бок лицом ко мне и провел пальцами по моему подбородку.

— Я серьезно. Я хочу поговорить с тобой и утомить тебя каждой мелочью, но здесь слишком много людей, и как только я начну, мне уже не захочется останавливаться, совсем как когда мы трахаемся.

Я рассмеялся.

— Это так романтично.

Его улыбка стала самодовольной.

— Я знал, что ты так подумаешь.

— Ян…

— Я знаю, что ты хочешь знать все, Ми, и обещаю тебе рассказать.

— Это очень важно.

— Я знаю, — согласился он, проводя большим пальцем по моей брови.

— Может, хотя бы объяснишь, почему расследование дела Лохлина закончилось так внезапно?

— Для них не открылось ничего нового. Очевидно, Лохлин был неуравновешен, и это стало довольно ясно из всех отчетов. Держать нас там оказалось бесполезно, это ни на что не пролило бы свет, поэтому нас просто отпустили.

Я был очень благодарен.

— В этот раз я скучал по тебе больше обычного.

— Я тоже. Я чувствовал, что время между моими отъездами становится все короче и короче, а каждый уход причинял почти физическую боль… пора было с этим что-то делать.

Его слова могли заставить мое сердце остановиться.

— Ты же знаешь, что теперь для нас все будет по-другому.

— Что именно?

— Я все время буду рядом, — объяснил Ян, снова убирая мои волосы с лица. — Я знаю парней, которые развелись после того, как уволились, потому что сводили своих жен с ума.

Я провел рукой по его груди.

— Ага, но об этом можешь не беспокоиться.

— Уверен? — поддразнил он меня.

— Да, детка, я уверен, — вздохнул я, а затем сделал глубокий вдох. — Итак, могу я спросить, сколько времени потребуется, чтобы твоя отставка вступила в силу?

Его ленивая улыбка сменилась громким вздохом.

— Что?

— Ты произнес это так, словно тебе безразличен мой ответ.

Я зарычал на него.

— Просто скажи мне.

— Ну, — начал Ян бархатным и глубоким голосом, скользя пальцами по волосам у меня на затылке и обхватывая голову, — понадобится от девяти месяцев до года для обработки всего процесса, как только я его начну.

— Начнешь его?

— Подам заявление, — пояснил он, подталкивая меня в поцелуе откровенного собственника, томном и настойчивом одновременно.

Мне нужно было кое-что знать, нужно было, но это… то, как он обращался со мной, словно я полностью принадлежал ему. Я просто хотел большего.

Моя дрожь заставила его улыбнуться и откинуться назад.

— Нет…

— Значит, как только я подам заявление, — сказал он, заставив меня замолчать, — меня больше не будут посылать на задания.

У меня перехватило дыхание.

— Ты больше не уедешь?

Он покачал головой.

— Я просто буду проходить спецтренировки одни выходные в месяц и две недели летом.

Я знал, что это такое — ежегодное обучение, так что мне не нужно было уточнять.

— Им придется планировать это заранее или они просто позвонят тебе и позовут в любое время?

— Нет, это будет запланировано, — заверил Ян, наклонившись, поцеловал еще раз, только быстро, а затем продолжил: — В течение нескольких недель или месяцев подряд не будет никаких миссий без уведомления, и также не разрешается переводить меня.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, и когда я увидел легкую морщинку меж бровей Яна, то напрягся.

— Что?

Ян покосился на меня.

— Единственная вещь, которая может произойти, — мой командир или кто-то другой могут попросить забрать заявление, потому что они на самом деле нуждаются во мне и не могут найти замену.

Я постарался скрыть страх в своем голосе, но он все равно слегка дрогнул, когда я заговорил:

— И ты бы так поступил? Забрал бы заявление?

— Если бы на кону стоял выбор между жизнью и смертью других людей, — мягко сказал Ян, — как бы ты хотел, чтобы я поступил?

— Это несправедливо.

— А кто тебе сказал, что жизнь справедлива?

Я кивнул.

Ян обнял меня и прижал мое лицо к изгибу своей шеи.

— Но я не особо беспокоюсь о такой вероятности, Ми.

— Хорошо, — сказал я, пытаясь поддержать его, хотя единственное, что мне хотелось сделать, это привязать его к кровати.

— Я тебе обещаю.

— Обещаешь что?

— Что выберусь оттуда. Я выберусь.

Я и так ждал слишком долго, так что смогу еще потерпеть какое-то время. Я мог подождать. Мог. И я дождусь. Ян стоил всего на свете.

— Ты мне доверяешь?

— Конечно, — честно ответил я и тут же понял, что мне тоже есть что сказать.

— Так что… мы еще должны поговорить о Хартли, верно?

— Позже, — прошептал он. — Теперь у нас есть время.

Я закрыл глаза и расслабился рядом с ним.

— Мы должны превратить отпуск в медовый месяц.

Через секунду до меня дошло, и я вскинул голову как раз вовремя, чтобы увидеть его безумную порочную ухмылку.

— Прости, что?

Ян смеялся надо мной, и смех стал еще громче, когда я толкнул его на спину и забрался на него сверху.

— Ян?

— Ты меня слышал, — сказал он, все еще посмеиваясь.

Я взял его за руки, зажал их над головой, прижав к кровати.

— Может быть, объяснишь подробнее?

— Ну а что, Миро, давай, — поддразнил он меня, вызывающе покачивая бедрами. — На следующей неделе сходим к мировому судье, распишемся и отправимся в свадебное путешествие. Разве это не здорово звучит?

Это звучало прекрасно, и я бы так и сказал ему, если бы каждый пузырек воздуха не вырвался из моего тела, а сердце не перестало биться.

— Любовь моя? — проговорил Ян быстро, игривость исчезла с его лица, мгновенно сменившись беспокойством.

— Да? — прошелестел я.

— Ты все еще хочешь вступить со мной в брак?

— Да, хочу, — с трудом выдавил я из себя дрожащим дыханием. — Больше всего на свете.

Ян резко выдохнул.

— Господи, ты на секунду заставил мое сердце остановиться.

Мне было знакомо это чувство.

Его ослепительная улыбка быстро вернулась.

— Значит, да, на следующей неделе?

— На следующей неделе, — эхом отозвался я, чувствуя, как счастье затопило меня до краев.

— Теперь ты весь мой.

Я всегда принадлежал Дойлу, с того самого момента, как мы встретились.