Джосуэ провел рукой по моей спине, нежно и ласково поглаживая.

— Я в порядке, — заверил я, открыл глаза и повернулся, чтобы на него посмотреть. — Просто плохие новости, вот и все.

Он подошел чуть ближе, вторгаясь в личное пространство, коснулся рукой моего затылка, слегка массируя и разминая пальцами узелки боли в мышцах.

— Тебе бы принять душ, поесть, завалиться в постель и поспать пару деньков.

Я согласно кивнул.

— А больше всего этого тебе нужен я.

— Неужели?

— Точно, — многообещающе произнес он. — Я буду о тебе заботиться, спать с тобой и крепко обнимать всю ночь.

Какое милое предложение.

— Если бы мое сердце не было занято, я был бы только за.

Джосуэ убрал руку и сердечно улыбнулся.

— Я подожду, но если не увижу твоего парня в ближайшие пару месяцев, предложу снова.

— Я сам не знаю, как долго его не будет, — признался я, выключил воду, выпрямился и уставился на свое отражение в зеркале. — Боже, как паршиво я выгляжу.

— Выглядишь усталым, — поправил меня Джосуэ, передавая бумажные полотенца из стопки рядом с зеркалом. — И бледным, а круги под глазами и в самом деле темные.

Сделав еще несколько глотков воды, я понял, что желудок, как ни странно, успокаивался. Может, вода помогла, может, рвота, а может, простое умиротворяющее поведение Джосуэ, не суть, но я снова почувствовал себя человеком.

Повернувшись к Хессу, я ухватил его и крепко обнял.

— Когда напарник в отъезде, за мной некому присматривать, так что я благодарен тебе.

Джосуэ со всей силы прижался в ответ, и я понял, что он тоже напуган. Вся его жизнь была под вопросом. Я должен помнить об этом.

— Ты сделаешь кого-то по-настоящему счастливым, — пообещал я.

— Это мог бы быть ты, маршал. Имей в виду.

Я оттолкнул его на расстояние вытянутой руки.

— Я думал, что веду тебя к твоей любви.

Джосуэ сощурился, явно задумавшись.

— Пойдем, — сказал я, разворачивая его и подталкивая к двери.

Отведя парня обратно в конференц-зал, я прихватил с собой воду и вернулся в кабинет Кейджа. Закрыв дверь, подошел к дивану, сел и поставил стакан на край стола, не забыв про подставку.

Ситуация казалась странной. Никто из присутствовавших не произнес ни слова. Словно все замерли с тех пор, как я ушел. Кроме Кейджа, который теперь стоял, прислонившись к столу, и смотрел на меня.

— Прошу прощения.

— Тебе не за что извиняться, — заверил Кейдж. — Дай знать, когда будешь готов.

Я подождал еще немного, затем наткнулся на его пристальный взгляд. Кейдж слабо, почти незаметно, кивнул мне.

— Ладно.

Все начали говорить одновременно, пока Кейджу не пришлось повысить голос, который заглушил все остальные.

— Насколько удалось выяснить ФБР, Хартли стало плохо по дороге из тюрьмы в Денверский аэропорт. По пути они свернули в больницу, и дальше версия событий несколько запутанна.

Я обвел взглядом всех агентов в форме, сидевших в кабинете Кейджа. Один из них, прочистив горло, подался вперед.

— Мы не знаем точно, где именно прервалась связь. Но вы же знаете, Хартли не похож на жестокого преступника, типичный врач, кроткий и безобидный.

Я взорвался резким язвительным смехом и даже сам не понял, как это произошло.

— Маршал Джонс?

— О, да это же чушь полнейшая! — рявкнул я. — Я вас умоляю, сэр, а я и не знал, что Крейг Хартли — безобидный. Поначалу мы засадили его в тюрьму за убийство девятнадцати женщин.

— Я знаю, что он…

— Девятнадцать! — закричал я. — Мертвых. Жестоко убитых.

— Маршал…

— Как можно считать человека, убившего девятнадцать человек, безобидным?

— Мы…

— Когда он сбежал в прошлый раз, то убил свою подругу, которая помогала ему в побеге из-под стражи, убил пожилую пару и особого агента ФБР Киллиана Войно, похитил Саксон Райс, а также похитил и пытал меня. Кроме того, убил всех, кто работал на него, всех десятерых, кто был соучастником в моем похищении и пытках. Слова «кроткий и безобидный» здесь неуместны!

Никто не проронил ни слова в течение минуты, пока молчание не нарушил Кейдж.

— Тебе нужно время?

Я попытался успокоиться.

— Нет, сэр. Прошу прощения.

Кейдж поднял ладонь в жесте.

— Не стоит извиняться.

Чуть успокоив дыхание, я кивнул.

— Есть проверенные сведения, что Хартли неделю назад пересек границу Мексики, а двумя днями позже вылетел на частном самолете, принадлежавшем Хавьеру Аранде, из Международного аэропорта Монтеррея.

— Аранда — глава корпорации «Викарио Кэпитал», — сказал агент, на которого я накричал. — Он обосновался в Нуэво-Леоне. Эта компания — прикрытие для картеля Салазара из Тамаулипаса.

Все, кроме Кейджа, посмотрели на меня так, будто ожидали экспертного мнения.

— Так, — произнес я, побуждая их продолжить.

— С каких пор Хартли с Арандой стали друзьями? — поинтересовался Кейдж.

Никто не ответил, и он повернулся ко мне.

— Джонс?

Я прочистил горло.

— Понятия не имел, что это Аранда, но Хартли рассказывал, как летал в Мексику со своей командой несколько лет назад, чтобы оперировать мать босса картеля.

— Правда? — спросил агент.

— Да.

— И, естественно, спас ей жизнь, — предположил Кейдж.

— Да, сэр. Хартли поделился, что ему потом прислали сообщение о ее хорошем самочувствии.

— Господи, — выдохнул старший агент.

Я наклонился вперед и уткнулся лицом в ладони, ощутив жжение в желудке и нараставший приступ паники в груди. Не хочу снова сломаться. Как это ужасно — быть экспертом в вопросах, касавшихся Хартли, знать больше, чем кто-либо, потому что он многим со мной делился за время двухлетних визитов к нему в тюрьму, очень хотел, чтобы я его понимал.

Многие рвались с ним побеседовать, всякие психиатры и психологи, те, кто писали о Хартли книги, а также всевозможные правоохранительные органы. Все они жаждали проникнуть в самые глубинные и потаенные закоулки его души, но он упорно молчал со всеми, кроме меня.

Я единственный.

Именно мне он писал, хотел видеть и умолял приехать. Начальник тюрьмы в Элджине как-то упомянул, что Хартли, возможно, влюблен в меня, другого объяснения попросту нет. Но он ошибался, все ошибались, я точно знал, потому что понимал Хартли. Он меня не любил. На самом деле Хартли хотел меня убить, но сделать это собирался тогда, когда ему будет удобно. А пока он сидел в тюрьме и не имел власти, единственным оружием оказалась возможность мучить меня с помощью воспоминаний.

Поэтому он говорил, а я слушал, познавал и, увы, фиксировал в памяти. И сейчас в моем лице у Хартли имелась живая и ходячая энциклопедия всей его жизни. Я был достоверным источником сведений, как и было только что снова доказано. ФБР понятия не имело, как Хартли и Аранда связаны, пока я им не объяснил.

— Джонс?

Я поднял голову и посмотрел на Кейджа.

— Хартли прекрасно знает, что если когда-нибудь вернется в страну, то снова отправится гнить на суперстрогий режим, — сообщил он мне. — У Интерпола есть все данные. Его поимка — вопрос времени.

— Да, сэр, — машинально ответил я.

— Я сожалею, Джонс.

— О чем сожалеете? Вы сделали все от вас зависящее, чтобы обезопасить меня и всех остальных. Это косяк бюро. Без всякого сомнения. — Все уставились на меня. — Хартли убил кого-нибудь?

— Нет, — ответил старший агент. — Медсестру убили агенты, когда она заслонила собой Хартли.

— По крайней мере, он перестал убивать соратников, — пробормотал я, поднимаясь. — Мне нужно заняться своим свидетелем, с вашего позволения, сэр.

— Не покидай отдел, пока я не поговорю с тобой.

— Да, сэр, — сказал я, встал и вышел.

Как только дверь за мной закрылась, в кабинете разразился гул голосов. Из которого я уловил достаточно, чтобы понять: меня хотели допросить о возможном местонахождении Хартли, но Кейдж запретил категорически и навсегда, не церемонясь в выражениях. Больше они не посмеют меня доставать.

Сердце заныло, и я чуть не рухнул на колени, именно сейчас мне очень не хватало Яна. Как я хотел, чтобы меня поддержали, прижали к себе и защитили. Глупо, конечно, и излишне требовательно, но я ничего не мог с собой поделать. Ян был нужен мне больше всего на свете.

— Ну что? — произнес Беккер, когда я направился к своему столу.

Я задвинул все на второй план: боль, отчаянную тоску по своему мужчине — и натянул улыбку, потому что никому легче не станет, если все увидят мой нервный срыв и душевный раздрай, особенно мне.

Окинув взглядом офис, я заметил, что вся команда была в сборе, не хватало только Яна.

— Ну что, — повторив за Беккером, объявил я всем присутствующим. — Угадайте, кто удрал от федералов с тюремного курорта супермакс?

— Что за хрень ты несешь? — ахнул Шарп. — Но как?

— Неужели до бюро не дошло, что Хартли — плохой парень? — поинтересовался Дорси.

— Безумие какое-то, — сплюнул Кон.

— Хартли молил о чуде, но зачем оно ему, — злился я, расплываясь в широченном оскале. — У него же есть Ф… Б… Р…

— У него и у Ганса Грубера17, — проворчал Райан.

Я рассмеялся. Но смех прозвучал слишком высоко, слишком фальшиво и пронзительно.

— Вали уже и оформи моего свидетеля, бездельник.

— Перестань, — поднимаясь, сказал Райан, а потом направился ко мне через весь кабинет. — Не нужно перед нами вести себя как ни в чем не бывало. Это же мы.