Несмотря на логику, я все же надеялась на чудо. Появление мафии, о существовании которой успела благополучно позабыть в последние дни, только подхлестнуло желание сбежать. Только теперь будет возможностей — Паук учел ошибку и я вряд ли оставит еще раз без присмотра. В то же время, куда идти в случае успеха? Бандиты выследили меня у Паука, который, к слову, скрываться умеет. Об этом стоило хорошенько подумать перед тем, как попытаться бежать снова. Нельзя действовать наобум, ведь на кону жизнь и свобода.

Далеко за полночь мы остановились у придорожного мотеля. Это было одноэтажное, длинное здание с ровными рядами окон и дверей. Желтый электрический свет, пробивавшийся из-за неплотно задернутых штор навевал мысли о доме. Мне захотелось лечь в мягкую постель, укрыться одеялом и хотя бы на несколько часов забыть о тревогах.

Паук вышел из машины, приказав оставаться внутри. При взгляде на бесстрастное лицо мне мерещились призраки мертвых девушек и кровь, которая, казалось, покрывала его руки. Звать на помощь в мотеле было бы глупо — даже если я избавлюсь от Паука, то тут же попаду в полицию, а оттуда прямиком в руки Александра. Не хотелось сдаваться так легко. Мужчина вернулся через двадцать минут. Выпустив меня из машины, он отошел к багажнику и достал оттуда большую спортивную сумку.

Наш номер оказался в конце террасы. Ключ в замочной скважине с трудом повернулся, впуская нас в помещение. Комната не блистала особым уютом — серые обои в мелкий цветочек местами отходили от стен. Голый крашеный пол, криво стоящий стол, дверь в ванную и двухспальная кровать посередине. Почему-то именно постель вызвала у меня особую неуверенность. Мы будем спать вместе?

— Иди в ванную, — скомандовал Паук. Я кивнула и почти бегом скрылась в помещении, плотно закрыв за собой дверь.

Последний час кожа зудела и мысль о горячей воде не покидала головы. В ванной оказалось зеркало, которое хоть и не могло отразить меня целиком, но все же было достаточно большим, чтобы составить впечатление об итогах пробежки по лесу. Грязная, со спутанными волосами и затравленным выражением лица, я напоминала себе испуганного бездомного ребенка, первый раз оказавшегося в объятиях цивилизации. Футболка и джинсы пребывали в таком же плачевном состоянии. Будь моя воля, я бы их выкинула со спокойной совестью, но разбрасываться вещами было не с руки. Одежду пришлось застирать и оставить сушиться на вешалке для полотенец.

Забравшись в душевую кабину, я отрегулировала воду и встала под горячие струи. Боль в разбитых ногах заставляла морщиться. С тела постепенно сходила грязь, обнажая свежие царапины. Это явно не понравится любителю идеальной кожи, сидящему в соседней комнате. Его возможная реакция пугала меня. В конце концов, существует много способов испортить мне жизнь и помимо неотложного убийства.

Горячая вода окончательно прогнала холод. Закончив с купанием, я встала босыми ногами прямо на холодный кафель. После умывания отражение в зеркале пугало не так сильно. Каштановые волосы, облепившие голову, смотрелись дико. Даже по прошествии недели было сложно принимать такое изменение во внешности. Всмотревшись, в собственные глаза напротив, я поняла, что и они изменились. Наверное из них ушли остатки наивности, присущие каждому человеку от рождения. Вместо нее во взгляде угнездилось понимание, что смерть следует неотступно, принимая множество видов. Ты наивен, пока не встретишься с ней лицом к лицу, а после уже никогда не доверишься миру, в расчете на снисхождение и лучшую судьбу.

Расчески и фена здесь не было, так что я разобрала пряди волос пальцами, пытаясь придать хотя бы подобие приличия. Яркий свет беспощадно выставлял напоказ малейшие изъяны на теле. Глядя на сеть свежих царапин, появившуюся поверх старых синяков, на мелкие прыщики и первые морщинки на лице, я вновь утвердилась в мысли, что Паук сумасшедший. Только полный безумец может считать это тело идеальным. Хотя, кто знает, может он и разочаруется во мне, как только поймет, что я могу бесконечно уничтожать себя в попытках сбежать.

Одежду, побывавшую в лесу и теперь сушащуюся на крючках, брать не хотелось. Вместо этого я обернула вокруг тела большое полотенце, длины которого как раз хватило, чтобы прикрыть все от груди до ягодиц. Если не сильно наклоняться, хватит, чтобы добежать до кровати и завернуться в одеяло. Несмотря на то, что мужчина столько раз видел меня обнаженной, мне все равно было неловко выйти из ванной без всего.

Паук сидел на краю кровати, держа в руках банку пива. Как только я зашла в комнату, его взгляд устремился на мою фигуру. Я почти физически ощутила, как оценивающе он прошелся по прикрытому полотенцем телу и остановился на моих испуганных глазах.

— Я привез твою одежду, малышка, — голос мужчины звучал абсолютно нейтрально, ни следа насмешки или злости.

На кровати позади него я с радостью увидела несколько своих вещей и почувствовала, как внутри расцветает благодарность. В эту секунду захотелось если не расцеловать Паука, то хотя бы крепко обнять. Видимо, последние дни были действительно сложными для психики, если такие мелочи способны меня обрадовать.

Мужчина задержал взгляд на ногах, которые не прикрывало полотенце и удрученно покачал головой.

— Тебе стоило быть аккуратней, малышка. Мази на столе. Заклей глубокие царапины пластырем, остальные просто смажь обеззараживающим и заживляющим, — Паук поднялся с кровати и прошел мимо меня, прикрыв за собой дверь ванной. После мужчины в комнате остался едва ощутимый аромат полыни. Этот запах мне очень нравился, несмотря на то, что принадлежал убийце.

Паук проявлял заботу, пусть даже его волновало не мое благополучие, а скорейшее восстановление товарного вида. Такое поведение сбивало с толку. Если бы мужчина был жесток, было бы проще ненавидеть его. Спокойная реакция на побег вызывала в душе легкое чувство вины за то, что это вообще произошло. Однако, не успев удивиться, я поняла еще одну вещь. Паук умело манипулировал моими чувствами. Такого рода уловки могли усыпить бдительность и заставить поверить во что угодно. Прикрыв глаза, я несколько раз повторила про себя: «Я ненавижу его и сбегу». Стало немного проще.

За дверью ванной послышался шум воды. Только после этого я решилась бросить полотенце и заняться телом. Мазь уняла жжение в царапинах и привычно охладила синяки. Через несколько минут кожу украшали разнокалиберные кусочки пластыря, превращая меня в огромную мягкую игрушку, залатанную множество раз.

Выбрав из привезенных шмоток футболку и спортивные штаны, я погасила свет и нырнула под одеяло, прижавшись к самому краю кровати. Осознание того, что мы проведем ночь вместе не давало сомкнуть глаз. Под звук льющейся воды представлялось, что сейчас делает Паук. На ум пришла картина, как он голый, в пене, стоит под душем. Струи воды стекают по сильному телу, черные волосы облепили голову и шею… С негодованием, я отогнала подобные мысли, напомнив себе о фотографиях и жуткой сущности человека за дверью. «Я ненавижу его и сбегу». Волшебную фразу пришлось повторить несколько раз, чтобы почувствовать, как внутри вновь воцаряется должный страх и неприязнь.

Шум воды, наконец, прекратился. Через несколько минут послышался скрип открываемой двери, тяжелые шаги. Кровать с другой стороны прогнулась. Я слышала, как Паук устраивается под одеялом, отчего хлипкая кровать тряслась. Однажды мы уже спали вместе, в тот день, когда впервые напились вместе вечером. К счастью, подробности не сохранились в памяти. Теперь же присутствие мужчины в кровати нервировало.

Закутавшись в тонкое одеяло, я пыталась согреться и заснуть. Дешевый мотель явно экономил на отоплении. С другой половины кровати не доносилось ни звука. Постепенно в голову закрадывалась мысль, что спать, прижавшись друг к другу было бы гораздо теплее. Но не могла же я вот так просто придвинуться? Или могла? Вообще-то, Паук собирается меня убить, так что моральное право на некоторые вольности у меня есть. Мы уже сидели несколько раз, прижавшись друг к другу, обсуждая Боба Дилана и распивая очередную бутылку. Так почему бы не сейчас? Не думаю, что он убьет за попытку. Главное, не привязываться и не доверять слишком сильно. Нужно только помнить, кто такой Паук и сколько убийств на его руках. Пролежав еще несколько минут и решительно замерзнув, я решилась.

Подобравшись к другой половине кровати, я прижалась боком к мужчине. Теплее не становилось, так как мы спали каждый под своим одеялом. На дальнейшие действия моей сегодняшней наглости бы не хватило. Положение спас Паук. Он перевернулся и обхватил меня рукой, притягивая под свое одеяло и прижимая к груди. Сразу стало теплее. Тело за спиной было жестким, горячим и неожиданно приятным.

— Спасибо, — прошептала я.

На этом все и закончилось. Сон упорно не шел, несмотря на то, что было удивительно комфортно лежать рядом с убийцей. Прикосновения мужчины не были неприятны, даже наоборот. Они дарили иррациональное успокоение и ощущение защищенности. Это было вопиюще неправильно. После всех мыслей, что крутились в голове целый день и найденных чудовищных фотографий, с мертвыми девушками, как возможно ощущать что-либо подобное? Рядом лежит убийца, больной и безжалостный маньяк. Возможно, произошедшее постепенно сводило меня с ума, иначе как объяснить, что сейчас я определенно не хотела отодвигаться? Менять тепло и уют объятий убийцы на холод независимости и принципов на другом краю кровати было бы глупо. В конце концов, я все равно сбегу. Какой смысл мерзнуть сейчас, молчаливо защищая идеалы справедливости?

Мысли не хотели успокаиваться. Словно пчелиный рой они гудели внутри черепной коробки, грозя разрушить ее изнутри. Я постоянно думала о мужчине рядом и в который раз задавалась вопросом, почему он делает это? Какой сдвиг может толкнуть человека на убийство? Фотографии в шкафу и свое собственное лицо на снимке, смотрящее с дверцы шкафа не давали покоя.