Приковыляла Стрекоза, слюнявя печенье, и сразу нашла чем заняться — погремушкой-слоном. Она воткнула мягкий хобот себе в ухо.

— Кофе, пожалуйста. — Люси старалась держаться с достоинством. Нужно будет сосредоточиться и не пролить. Ар Джи кивком поблагодарил, и она с кофейником в руках подошла к Расту, стоявшему возле дивана. Люси запоздало отметила, что на нем красная рубашка, ее подарок на Рождество. Особого умысла в этом не было, но у нее потеплело на душе. Она взяла его кружку с бокового столика, налила кофе и протянула ему.

Ища поддержки, она заглянула ему в глаза. Она понимала, что смотрит умоляюще, но ничего не могла с собой поделать. Теплая улыбка, кивок головы — любой знак успокоил бы ее.

Но не было ни улыбки, ни кивка. Если не считать недавней гримасы, Раст сохранял на лице загадочную мину, из которой ничего нельзя было понять.

Дурное предчувствие превратилось в тревогу. Раст холодно взглянул на кофе, затем на свои ногти.

Не в силах снести его отстраненность, Люси сникла. «Нет, — кричало у нее внутри, — не надо! Пусть все будет как прежде!»

Ар Джи шумно прошагал к пустому креслу и своим весом расплющил подушки.

— Так-то лучше. Болят старые кости. — Он вздохнул. — Мой пилот утром привез меня в Рено, сидеть в тесном кресле было не больно-то приятно. Хорошо, что мне пришло в голову пожить у тебя. — Глотнув кофе, он задумчиво посмотрел на племянника. — Садись, сынок.

Раст покачал головой; стояла и Люси, сжимая ручку кофейника и чувствуя себя отверженной. Было страшно. Слегка тошнило, как будто укачало в лодке.

— Как знаешь. — Ар Джи водрузил сапог на колено другой ноги. — Раст, из того, что ты сказал мне о соглашении с этой женщиной, я вижу, что еще не поздно спасти положение. Я не позволю дробить ранчо моего деда. Я дам тебе деньги.

Люси замерла, ее объял смертельный, арктический холод. Не мигая, она смотрела на Раста, но так и не сумела прочесть его мысли.

— Я возмещу разницу в долге, и ранчо останется в семье, — изрек Ар Джи. — Извините, мисс Донован. Вы сделали неплохой наскок, но бизнес есть бизнес. Вы понимаете.

Люси попятилась и наткнулась на старую чайную тележку. Заледеневшими пальцами она вцепилась в ее край и сумела в другой руке удержать кофейник, лишь немного плеснув на ковер. Она тупо уставилась на расползавшееся пятно.

— Ар Джи, — торопливо сказал Раст, — я думаю, мы поговорим об этом в моем кабинете. — Он направился к выходу.

Рушился весь ее мир, качающаяся лодка опрокинулась. Люси задыхалась, как будто шла ко дну.

Кошмарный великан переключил свое внимание на Стрекозу.

— Ребенок поедет со мной и будет жить у нас. Раст, ты не можешь ей обеспечить хорошие условия, а моя дочь и зять встретят ее с распростертыми объятиями.

С другого конца комнаты донесся деревянный голос Раста:

— Ты говоришь о Джули и Дане? А они захотят взять Стрекозу?

Ар Джи пожал плечами.

— Они женаты шесть лет, все старались родить ребенка, но не получилось. Да они запрыгают от радости, что получат Стрекозу. Она милашка, и характер, как я вижу, хороший. Имя мы, конечно, изменим. — Он потер подбородок. — Может, Кэтрин. Или Маргарет.

Кэтрин! — мысленно ахнула Люси. Маргарет! Ее девочку зовут Стрекоза!

Она лишилась дыхания, грудь сдавило, как под молотом на наковальне. Она тонула в леденящем море.

У нее отнимают ранчо. И ее бесценную Стрекозу. А главное, у нее отнимают Раста.

Из всех возможных поворотов событий она никогда не рассматривала случай, что может найтись богатый родственник, который изменит финансовое состояние Раста и отберет у него ребенка. Это было невозможно, невероятно.

Ар Джи спустил ногу на пол, наклонился и протянул девочке свою огромную лапу.

— Иди-ка сюда, детка. Поедем домой в Даллас, а через год-другой дедушка Ар Джи купит тебе пони.

Люси готова была оттащить Стрекозу от похитителя, мечтала, чтобы та как-то показала, что не желает никуда уезжать. «Стрекоза любит меня, меня, — с отчаянием думала Люси. — Я, и только я, способна окружить ее материнской любовью».

Люси была матерью Стрекозы, хотя бы в своем сердце!

Но девочка, привлеченная блеском золотого кольца, подошла и вцепилась в руку мужчины. Стрекозу, как всегда, влечет любопытство, подумала Люси, и подбородок у нее задрожал. Девочка не виновата, она дитя, ей неизвестны надежды и страхи взрослых людей. Люси всегда умилялась ее жадному интересу к жизни.

Люси кашлянула, стараясь обрести голос, заговорила, и голос проскрипел, как заржавленная калитка, захлопнутая ветром.

— Раст, но ты ведь не согласишься на… на план Ар Джи?

— Конечно, согласится, — встрял Ар Джи. — Ты проиграла, девочка. Собирай вещички.

— Ар Джи, — сказал Раст сквозь зубы, — это грубо даже для тебя, черт возьми. — Он взглянул на нее. — Люси, мне нужно поговорить с дядей наедине. Мы с тобой все обсудим вечером, хорошо?

Старик напряженно смотрел на них, откинувшись в кресле.

В один миг безумный вихрь унес все, на что она рассчитывала. Он уплывал, ее опустевший плот надежды, проваливался в бесконечный водоворот. Теперь, вплотную подойдя к тому, что сейчас она потеряет все, Люси призналась себе, что любит Раста. Но разве она не знала этого всегда? Разве не это было причиной всех ее поступков? Чувства наполнили до краев ее женское сердце. Все ее страстные желания сосредоточились на нем, одном-единственном мужчине.

Он был для нее островком безопасности в грозном мире. Не сознавая этого, он был сама доброта. Он — это смелость, это опора, это благополучие, это залог ее будущего. Он — это любовь.

Мощным потоком на нее обрушилась правда, сметая все наносное. Она хочет жить с этим человеком, хочет просыпаться рядом с ним, целовать его по утрам и вечерам, иногда и днем. Она хочет, спаси Господи, хочет быть его женой!

Но ничто не говорило о том, что у него были такие же чувства. Физическое влечение — да, это есть. И ему нравятся их дружеские отношения. Возможно, иногда он испытывает приязнь. Но любовь?..

Пришло время расплаты.

— Раст, пожалуйста, — хрипло сказала Люси, — не делай этого. Не принимай у дяди деньги. — В глубине души она понимала, что глупо отказываться от такого предложения: зачем Расту терять ранчо, если обстоятельства складываются в его пользу?

Только любовь могла бы дать другой ответ.

— Да, — ответил Раст, сдунув последнюю паутинку надежды, как ветер сдувает пух с одуванчика. — Я мог бы принять его помощь. Я взвешу его доводы, и позже мы с тобой все обсудим. Понимаешь? Мы с тобой поговорим позже.

Не дожидаясь ее ответа, мужчины ушли в кабинет и закрыли за собой дверь. Щелчок замка прозвучал для Люси грохотом навеки захлопнувшихся ворот к счастью.

Мужчины закрылись в кабинете, Люси возбужденно мерила шагами комнату. Через какое-то время, поняв, что глупо впустую расхаживать, она взяла на руки Стрекозу, поднялась в спальню и дала ей бутылочку с подогретой смесью. Чтобы покормить девочку, улеглась с ней на застеленную кровать.

Как обычно, Стрекоза хотела сама держать бутылку, и Люси оставалось только обнимать ее. Блуждающий взгляд скользил по комнате; она удивилась, как много у нее вещей: в гардеробе костюмы, слаксы, джинсы, блузки; на белом комоде — три флакона духов, косметика в плетеной корзиночке. Несколько романов. Как много имущества. И спортивная машина. И счет в банке.

До сих пор она думала, что скоро и часть ранчо станет ее. А она станет частью ранчо.

Глупости. Она даже фыркнула про себя. Ей принадлежат только вещи. Всего лишь предметы, даже если, на посторонний взгляд, они представляют ценность. Но как всегда, от нее ускользнули неосязаемые ценности, которых она так жаждала. За ними Люси приехала сюда — чтобы найти дом, людей, которые нуждались бы в ней так же, как она в них. Мужчину из своей детской мечты, которого она никогда не забывала.

Она хотела бы, чтобы Раст ее любил.

Из горла вырвался смешок и перешел в рыдание. Это ей не дано. Он с самого начала показал ей, и повторял даже в самые теплые моменты, что для него всего важнее сохранить «Лейзи С».

Люси заливалась слезами. Как она ни старалась, ей ничего не удалось добиться. Стрекоза усердно сосала бутылочку. Если бы она сама родила эту девочку, то не могла бы любить ее сильнее.

Но, подумав о том, что дочь Ар Джи может дать ребенку обустроенный дом, она совсем упала духом. Стрекоза заслуживает того, чтобы иметь нормальное семейное воспитание, отца и мать. Дочь Ар Джи может дать ей то, чего нет у Люси.

Неудивительно, что Раст готов ее выселить. Этот вывод пронзил, как удар кинжала. Конечно, он примет помощь дяди. Не для того ли, чтобы откупиться от нее, он трудился не покладая рук все последние быстротечные месяцы? А в каком отчаянии он был вчера, когда признался, что ему это не удалось!

Он должен воспринимать приезд Ар Джи как дар Божий. Теперь ему нет в ней ни нужды, ни пользы. Люси Донован стала ненужной, хуже того — нежеланной гостьей на «Лейзи С».

— Скажу ему, что я уезжаю, — вслух проговорила она. Голос прозвучал робко и неуверенно. Она про себя повторила: уезжаю. Уезжаю.

На нетвердых ногах она прошла в ванную, умылась. В зеркале она увидела опухшие щеки, глаза, похожие на хрустнувшее зеленое стекло. Она причесалась и постаралась сосредоточиться.

Все равно, ничего другого ей не остается. Забрав Стрекозу, она спустилась и подошла к кабинету Раста.

Закрытая дверь стояла неприступной твердыней; из-за нее доносились тихие голоса. Там двое мужчин, одному она не нравится, а другой вскоре вынесет ее чемодан, как полгода назад внес его в дом.

Ее мужество испарилось.

Она поняла, что не сможет храбро смотреть на них — тех, кто сейчас обсуждает ее выдворение.

Тяжелой походкой она вернулась в спальню. Собрать вещи и оттащить их вниз оказалось недолгим делом. Учитывая обстоятельства, что еще ей оставалось делать? Большой чемодан запрыгал по ступеням, когда она столкнула его в тайной надежде, что Раст материализуется и строго спросит, что она делает. «Немедленно неси все обратно, скажет он. — Я никогда не позволю тебе уехать от меня. Слышишь, Люси Донован? Никогда».