— Ирина Викторовна, какая неожиданность… — проворковал он, сладко улыбаясь. — А у нас тут… гм… у нас происходит — что бы вы думали?

— У вас происходит что? — переспросила она.

Солнце слепило так сильно, что она никак не могла спрятаться от его лучей, похожих по силе на прожектор отцовской метеостанции.

— Пройдемте ко мне… — позвал он. Ирина пошла за ним в его кабинет.

— У нас происходит во-от что-о, — тянул он. — Учеба. Мы ведем поиск новых моделей, про-обуем… Сейчас мода на комплекты. Шапочки, знаете, да? Шарфики, перчатки или варежки к ним. Ну, сколько можно! — В его толстом голосе слышалось возмущение. — Китайцы, всюду китайцы со своей дешевкой. Мы хотим устроить для Кирилла Александровича выставочку. Такую ма-аленькую… Я бы попросил вас не раскрывать ему тайну раньше времени, а? — Управляющий заглянул ей в глаза.

Она много раз говорила Кириллу о своих подозрениях — на его фабрике этот человек делает себе деньги. Он только махал рукой:

— Что-то капает и мне, я ничего не вкладываю. Мне не до того. Ты знаешь, чего я хочу на самом деле.

Ирина вышла из кабинета, проверила мешки с перчатками, готовыми к отправке, пошелестела бумагами и поехала обратно.

Она, казалось ей, не спешила. Темнота быстро обступала ее со всех сторон. Она снова думала о себе, о Кирилле. О том, долго ли все будет так, как сейчас.

Если бы она могла внушить, чем он обладает на самом деле! Что такая фабрика способна принести ему деньги, которые могут позволить сделать то, чего он хочет. Но со временем.

Он хотел быстро. Он хотел власти. Не над фабрикой в деревне. У него такие планы…

— Кирилл, — вспомнила она свой хныкающий от беспомощности голос, — ты пойми, сегодня люди меняют перчатки не от погоды, а от настроения, от костюма. Хочешь, я найду художников, которые сделают такие рисунки, что к тебе будет стоять очередь?

— Готова заниматься фабрикой — давай, — поощрял он ее. — Но ко мне не приставай.

Она спросила его в шутку:

— А если я выйду за тебя замуж, ты мне ее отпишешь?

Кирилл усмехнулся. Долго смотрел на нее. А потом сказал:

— Не ее тебе отпишу. Я тебя себе припишу. Ко всему прочему, что у меня есть.

— Поняла. — Ирина засмеялась, желая скрыть удивление.

Надо остыть к фабрике, сказала она себе, отпивая чай. Только иногда, когда позвонит управляющий, поехать посмотреть, как отгружаются мешки с перчатками.

Она купила бы ее! Внезапная мысль четко оформилась. Она скоро защитится, и тогда у нее будут бабушкины деньги. Может быть… Нет, он не продаст ей. Это точно. Она знает, что он скажет: «Денег не хватит».

Разговоры о деньгах ее утомили. Однажды ей приснилось, что ее оклеили сторублевками и она никак не может их отлепить от себя.

Чай показался невкусным. Ирина отставила его. Снова заглянула в нутро холодильника. Оказалось, она не заметила маленькую банку соленых огурцов. И бутылку водки, настоянной на калине. Вынула то и другое. Налила рюмку и закусила огурцом.

На душе медленно теплело. Захотелось зрелищ, посмеялась она над собой, проходя в комнату. Села на диван и включила телевизор. В нем пели, катались на коньках, рассматривали ящерицу и подводный мир, кусали белыми зубами темный шоколад, который назначили полезным для сердца и ума. А потом, когда на экране стрелки часов сошлись вместе, а часы на стене пробили двенадцать, раздался звонок.

— Ну что, сообразила? — спросил Кирилл. В голосе насмешка.

— Насчет чего? — спросила она. Водка с калиной расслабили. — Что это ты на дорогу выгнал лося? — Она засмеялась. — Чтобы пришпилить меня к ноге денежным долгом?

— Если бы ты была моей женой, Ирина, все было бы по-другому. Сама знаешь. — Голос его звучал глухо. Так бывало, когда он чувствовал вину, но не позволял себе признаться.

— Это как же? — с неподдельным интересом спросила она.

— Чинить машину — не забота жены… — тихо сказал он, — а мужа.

— Ты что — разыграл ту сцену? — спросила она, чувствуя, как обида отступает.

— Так когда мы пойдем и оформим? — спросил он.

— Оформим что? Ремонт джипа? — не сдавалась она.

— Завинтим гайки наших отношений, — сказал он.

— А ремонт джипа — свадебный подарок?

— Ты получишь новый в подарок.

Ирина засмеялась.

— Ты мне нужна, понимаешь? Вся. Целиком. Без остатка… Я сейчас поднимусь.

— А ты где?

— У подъезда. Код 38?

— Как всегда и как везде, — хрипло бросила она.

Она не выключила телевизор, щелкала кнопками пульта. Она сама не знала — рада или нет, что еще не конец. Будет продолжение. Прямо сейчас. Но в самой глубине души никак не могла найти то, что она любит в их любви, кроме того, что произойдет сейчас…

Они лежали в постели, Ирина положила голову ему на плечо.

— Ты решила, что я безжалостный, да? — Кирилл гладил ее по голове. — Я не стал тебя жалеть, потому что когда жалеешь, еще больнее.

— Зато приятней, — перебила она. — Не чувствуешь себя одиноким.

— Но я здесь. А если бы я был твоим настоящим мужем, ты чувствовала бы себя иначе.

— Да что изменится? Мы и так вместе.

— Вместе? Ловлю на слове. Значит, ты согласна переехать со мной в Москву.

— Когда? — удивилась она.

— Поближе к зиме.

Она лежала молча. А почему нет? Почему не поехать?

Она видела квартиру на одиннадцатом этаже, в Марьино. С балкона такой простор для глаз… И метро рядом.

— Ты будешь жить там, со мной… Ты ведь знаешь, один я потеряюсь в Москве, — шептал он ей в ухо.

Ирина отодвинулась. Привстала на локте.

— Обманщик-заманщик. Потеряешься, — фыркала она. — Так я тебе и поверила.

— Но ты же поверила, что я заставлю тебя заплатить за ремонт машины?

— Ну…

Кирилл обнял ее, она мгновенно уснула.

10

Они собирались в Москву.

— Знаешь, — сказал Кирилл, — я хочу, чтобы ты познакомилась с теми, кто учился экономике за границей.

— Ты хочешь учиться? — Ирина повернулась к нему. Она уже открыла рот, чтобы удивиться, но он опередил.

— Не-ет, — усмехнулся Кирилл. — Все то, чему там учат, витает в воздухе. — Он потянул носом. — Только не всем дано тонкое обоняние. Разве ты не заметила, что я своего рода нюхач? Кто-то улавливает тончайшие оттенки ароматов чая, кто-то — парфюма. А я — запах Времени с большой буквы.

— Что ты вынюхал? — спросила она, чтобы наконец закрыть рот, который все еще был открытым.

— Я чувствую запах денег, — полушепотом ответил Кирилл.

Ирина поморщилась:

— Сейчас, знаешь ли, его не чувствуют разве что люди с заложенным носом. Но они его почувствуют, как только прочихаются.

— Не-ет, не запах купюр. Ты не поняла. Я улавливаю запах тех денег, которые мне нужны для дела. Мне не надо видеть их или держать в руках. Понимаешь? Но они должны быть — виртуальные для меня и реальные — для моего дела.

— Ох, ты хочешь видеть цифры? Счет в банке, да?

— Именно так. Ты найдешь мне людей, которые станут финансировать мою молодежную организацию. Мы должны убедить богатеев, что стабильность их бизнеса зависит от власти над молодыми. А ее нужно…

Ирина сдвинула брови.

— Погоди, — перебила она Кирилла. — С какой стати они откроют свои кошельки и примутся осыпать деньгами твоих молодых?

— Если им правильно объяснить роль молодежи во всех революциях…

— Ты что, Владимир Ильич? Я думала, ты все еще Кирилл Александрович.

— Брось, это пошло. — Он поморщился. — Никогда не сравнивай несравнимое.

— Как скажешь. — Она хотела добавить «мой фюрер», но удержалась.

— Ты хорошо знаешь, на какую тему я написал диссертацию. В отличие от тебя. Кстати, надо подумать, кого потом пригласить на банкет по случаю успешного завершения дела. Между прочим, хорошо бы соединить… гм… да, да. Ты умеешь привлечь к себе людей. Поэтому твой банкет плавно перетечет в собрание, где обсудим и мои интересы…

— Кого надо обаять? — коротко спросила она.

— Два выпускника моего отца выучились в Голландии. В Амстердаме.

— В Голландии? Я думала, все учатся в Германии или в Англии.

— У вятских — свои порядки, — усмехнулся он. — Не забывай. Мы медленно запрягаем, да быстро мчим. Кажется, так. Впрочем, не важна расстановка слов, важен смысл. Ты его поняла.

— А как ты растолкуешь насчет мужика, вятского, который на баню корову тащил, чтобы она на крыше траву съела? — спросила Ирина с неприкрытым ехидством в голосе.

— Эту пословицу придумали для чужих. Чтобы они думали, будто нас легко обвести вокруг пальца. Ха-ха. Так вот, о Голландии. Ребята узнавали, где за те же деньги дают больше науки и быстрее. Оказалось, что за один год в Голландии узнают столько же, сколько в школе бизнеса США или Канады за полтора-два года.

— Тогда попроси отца поговорить с ними, — предложила Ирина.

— Старик не станет. Лучше я тебя на это кину.

Ирина подняла брови, внимательно посмотрела на него. Кирилл разглаживал пальцами бородку, легонько скреб кожу под волосами. Потом прошелся по усам, пригладил их.

Кирилл Вахрушев решил создать молодежную организацию еще в первый год их совместной жизни. Тогда Ирина кидалась со всех ног — поучаствовать во всем новом, что приходило ему в голову. Она сама предложила Кириллу открыть сайт в Интернете. На него заходили, читали, писали. Но не всегда то, что нравилось ему. Как-то за завтраком он спросил:

— А не ты ли пишешь гадости на форуме моего сайта? Я знаю, тебе не нравятся мои идеи. — Он усмехнулся. — Конечно, у каждого свой потолок. Выше крыши перчаточной фабрики тебе не взойти.

Ирина разозлилась:

— Я не пишу никаких гадостей. А про фабрику можешь не ерничать — между прочим, все заметили, что символ твоей организации хорош. Моя перчатка, сжатая в кулак, всем нравится.