— Что ж ты так неосторожно?

Я бы ответила, непременно ответила, если бы его лицо не оказалась так близко, а руки не обнимали с такой уверенностью. Я подняла глаза и наши взгляды пересеклись. Во рту мгновенно стало сухо, а сердце забилось где-то в районе горла.

Хотелось ли мне, что бы Ян меня поцеловал? Очень. Так хотелось, что даже стало стыдно перед самой собой.

Словно завороженная наблюдаю, как Ян склоняется ниже. Чувствую тепло его дыхания на своих губах, прикрываю глаза. Тело охватывает восхитительное чувство томления пополам с предвкушением и… ничего не происходит.

Удивленно распахиваю глаза, и в тот же момент Петерман меня отпускает и делает шаг назад.

— Ян?

Молчит и прячет взгляд. Берет свой портфель и бормочет под нос:

— Ты хотела пораньше… пока…

Это рыло реальное бегство. И пока я, в полном ауте хлопала глазами, пыталась осознать всю степень своего унижения, эта зараза белобрысая скрылась за поворотом.

Это что же получается. Я его хочу, а он меня нет! Это как так?

Что бы сделала любая нормальная девушка на моем месте. Поехала домой рыдать в подушку и выть на луну от неразделенной любви? Напилась с горя и в поисках утешения отправилась бы за приключениями? Но я не любая и сейчас не сильно нормальная. И вопреки логике и здравому смыслу, доконаю эту подлую немецкую морду до заикания, пока он меня либо в открытую пошлет, либо сделает предложение руки и сердца.

Вот с таким вот воинственным настроем я поспешила вслед за Петерманом.

— Николавна! Ты куда?! — крикнул мне в след дед Сеня, закончивший все свои дела. — А домой?!

— Без меня.

Дед только пожал плечами и пошел искать Гену.

Ярость клокотала внутри меня, как лава в жерле вулкана. Кажется, чуть тронь и стану извергаться. Влетела в приемную подобно огненной фурии. Сорвала с себя пальто, небрежно забросила в шкаф и зло посмотрела на прилизанную и ухоженную Татьяну, которая с деловитым видом несла начальнику чашечку кофе.

— Стоять! — рыкнула я.

Женщина чуть не опрокинула кофе и в недоумении выгнула идеально выщипанную бровь.

— Я сама.

Забрала чуть дрожащими от волнения руками чашку и под насмешливым взглядом секретарши пошла, доводить до бешенства очередного директора.

Ян уже сидел за столом и внимательно изучал, оставленные мной показатели, периодически делая на полях пометки. Невольно залюбовалась им. И не, потому что красивый. Просто какой-то теплый и родной, даже под маской делового безразличия.

За то время, что мы бок о бок проводим на работе и дома я успела настолько привыкнуть к Яну, что уже не смогу представить свое существование без его негромкого спокойного голоса, внимательного леденящего взгляда. Пожалуй, сейчас уже можно признать правду — я вернулась из-за него. Где-то в глубине мозга поселилась догадка, что все, что он делает только ради меня. В моих глазах отказ от денег, положения и власти — это реальный поступок, достойный настоящего мужчины, который понимает, что нет смысла ни в первом, ни во втором, ни в третьем, если рядом нет любимой женщины. И пусть я в своих приторно-розовых мечтаниях, возвела его на пьедестал рыцарства. Главное — первый раз в жизни я была готова рискнуть своей гордостью, что бы преодолеть барьер предубеждений, разделяющий нас. А иначе, зачем бы он стал от меня бегать.

— Женя? — удивился блондинчик, отрывая взгляд от документов.

К слову отвлекся он от них только, когда я поставила перед его директорским носом чашку с кофе.

— А ты кого ждал? — улыбнулась я и присела на краешек стола, всем видом давая понять, что ни куда не собираюсь уходить.

Закинула ногу на ногу с чисто женским удовлетворением наблюдая как мужчина честно пытается не пялиться на мои, прикрытые только тонким капроном колготок коленки, но глаза, то и дело останавливаются на них.

— Ты же домой собиралась, — недовольным тоном заметил он.

— Передумала.

Повисла пауза на протяжении которой мы напряженно играли в гляделки. Пока, наконец, немец не отмер и, взъерошив на голове тщательно прилизанные вихры одним движением, не выдал:

— Жень, я совсем не тот, кто тебе нужен. Ты достойна лучшего.

Если где-то по близости взорвалась бы бомба, я, наверное, удивилась меньше. С каких пор Ян страдает комплексом неполноценности? Может Эльза при разводе у него не только деньги, но и кое-что более ценное забрала?

Видимо мое лицо было слишком красноречивым, потому, что Ян отвел взгляд.

— Прости. Прости меня за то недостойное предложение. Я уже тогда понимал, что ты откажешься. Просто хотел убедить самого себя… Вернуться домой и забыть, зная, что ничего нельзя изменить… Не смог, — он говорил тихим, как всегда спокойным голосом, глядя мимо моего плеча в окно. — В один момент понял, что задыхаюсь… И обстоятельства так сложились…

Он бросил быстрый взгляд, словно что бы проверить — действительно ли я его слушаю и добавил как-то уже совсем мрачно:

— Мне нечего тебе предложить, кроме этой деревни и многомиллионного долга.

А еще говорят, что все бабы дуры. Вот где логика? Нет — по его понятиям все правильно. Он теперь бедный и я достойна другого, который непременно обсыплет золотом и бриллиантами. Менталитет, мать его за ногу!

— А с Эльзой было по-другому? — почему-то слова получились злыми, почти обидными.

Это я так прозрачно намекнула, что он и тогда был беден.

— Я был моложе, глупее и… — он запнулся на полуслове. — Видишь, к чему это привело.

Где-то с полминуты, с трудом подавляя в себе острое желание, прибить этого блондинистого идиота, тупо созерцала собственные ноги. Потом легко соскочила со стола и направилась в приемную, провожаемая несчастным взглядом. Страдалец чертов!

Рывком открыла дверь.

— Татьяна Петровна идите-ка… домой пораньше.

На лице нашей суперсекретарши не дрогнул ни один мускул.

— Мне еще нужно ваше положение доделать, — невозмутимо сообщили мне и демонстративно продолжили барабанить своими наманикюренными пальчиками по клавиатуре.

— Тогда у меня для вас новое очень срочное задание, — мгновенно нашлась я. — Быстро езжайте с Василичем до тока и привезите мне на проверку складскую книгу.

Женщина как-то очень понимающе усмехнулась и стала быстро-быстро закрывать окна на рабочем столе компьютера.

— Я надеюсь, мне на завтра положен отгул за переработку? — с намеком поинтересовалась она.

— Конечно, — наверное, в этот момент я бы согласилась на все что бы угодно, лишь бы она свалила отсюда как можно скорее.

Тихонько прикрыв дверь, на мгновение замерла, что бы перевести дух, а затем решительно повернуть ключ в замке и обернуться к Петерману.

— Что ты делаешь? — спросил он, хотя прекрасно понимал, что я делаю.

Это было видно по затаившейся в уголках губ улыбке.

— А что я делаю? — передразнила, приближаясь к его креслу, по пути расстегивая пуговицы на деловом жакете, который напялила, что бы глупо выпендриться перед Татьяной Петровной.

Жакет был за ненадобностью брошен на стол, а Ян заметно сглотнул, глядя на меня уже совершенно голодным взглядом.

— Смотри не пожалей о своем решении, потому, что потом я тебя никуда больше не отпущу, как бы трудно не было, — очень серьезным тоном предупредил он.

Вместо ответа я совершенно бесстыдным образом уселась к блондину на колени и, вцепившись в лацканы пиджака горячо и со всем накопившимся энтузиазмом поцеловала. Он ответил сразу с не меньшим пылом и даже позволил мне некоторое время руководить столь деликатным процессом. А потом, заключив мое дрожащее тело в крепкие и надежные объятия, впился в губы с дикой жадностью, разом перехватив инициативу.

— И помни — сама напросилась, — прошептал Ян, прерывая поцелуй и глядя на меня, слегка шальной улыбкой.

И я бы ответила, что не забуду и даже припомню ему это, если бы могла говорить. Эмоции захватили меня в свой сладостный плен, и последней ясной мыслью стал ехидный внутренний голос:

— Попала ты Женька. Пипец как попала.

Знаете ли вы, каково заниматься любовью прямо на работе, на письменном столе, с трудом сдерживая стоны и задыхаясь от страсти? Не знаете?

Вот и я не знаю… Обидно блин.

А все из-за чрезмерного чувства ответственности за мой моральный облик некоторой блондинистой морды.

Еще мгновение назад я плавилась под нежными и очень чуткими руками, а сейчас он с хмурым видом поправляет на мне помятую одежду и говорит:

— Так не делается. Ты достойна хотя бы элементарного уважения.

Вот заладил — «достойна». Я можно сказать только во вкус вошла, только поняла, что это такое дышать одним дыханием с любимым мужчиной, а он обломал на самом интересном месте.

Чмокает мой обиженно сморщенный нос и улыбается с явным чувством собственного превосходства.

— Поехали домой. У меня шампанское в холодильнике лежит.

Все это, конечно, жутко соблазнительно, но не стоит забывать, что Петерман живет не один.

— У Гены сегодня дежурство на ферме.

И правда как это я забыла. Поскольку больше Ян не нуждается в водителе, Гена теперь правая рука самого Василича! Это вам не хухры-мухры! Он аж целый зав. МТФ. Вот и заведует теперь от заката до рассвета.

Пока ехали домой, Ян бросал на меня красноречиво-предвкушающие взгляды, от которых я внезапно оробела. В кабинете на волне адреналина не было смущения и неловкости.

Я стыдливо топталась на пороге дома не решаясь войти, хотя бываю тут если не каждый день, то через день точно. Ян, заметив мои метания, осторожно обнял и прошептал:

— Страшно?

— Угу.

— Тогда давай я тебя к дедам провожу, просто посидим чая попьем, — тут же деликатно предложил он.

Что бы завтра он в своем гениальном мозгу нашел еще несколько вещей, которых я непременно достойна? Ну, уж нет. Я сегодня никуда не уйду, пока мы не опробуем хотя бы одну горизонтальную плоскость в этом доме.