Он замолчал размышляя. Я упрямо смотрела на дорогу. Молчание затягивалось. Я не выдержала первой.

— Что с соляркой делать? Мне оформлять данные результаты, — демонстративно помахала своей тетрадкой. — Или запретите?

— Оформляйте, — равнодушно пожал плечами он.

Я удивленно вскинула брови. Он перехватил мой взгляд, и устало вздохнул.

— Мы же не хотим, что бы до Управляющей Компании дошел слух, что новый экономист в доле с подлыми расхитителями богатства Петермана, нажитого непосильным трудом?

— И кто скажет? — еще больше удивилась я. — Сергей Иванович? А разве он не ваш… м-м-м… кадр?

Луганский отрицательно покачал головой. Теперь понятно, зачем меня вызвали в поле. Проверяли. Все тут и без меня знают. Просто не могут так сразу все руководство поменять. Вот и действуют потихоньку.

И вправду придется оформлять. Стало совестно как-то. На самом деле я уже успела просмотреть зарплатные ведомости за несколько прошлых месяцев. Простым работникам платили краснее мало. И ежу понятно, что если тракторист не сворует солярку, то сворует запчасти, не запчасти, то зерно. А ели еще и эту лавочку прикрыть, то будет Луганский один в поле батрачить.

Когда я только начинала свою трудовую деятельность, то была полна вдохновения разоблачить всех и вся на воровстве и транжирстве. Поначалу было даже немного приятно. Все уважительно кивали головами, называли только по имени отчеству. А на самом деле тихо ненавидели лютой ненавистью и за глаза обзывали не иначе как «пигалица». И со временем до меня стало доходить — не все что кажется правильным, есть таковым на самом деле.

Вот взять хотя бы сегодняшнего мужика на тракторе. Трудяга. По две смены тянет, что бы семью прокормить и солярки слить побольше, потому как ему два полных бака нальют. Много слить не получиться. Литров сорок, может пятьдесят. А это попросту килограмма два мяса. А что такое эти два килограмма для семьи, где трое детей? Вот-вот. И сколько он в год сворует?! Тысяч на сто, двести? А все вместе три, четыре миллиона? А это только сотая часть всех годовых затрат. Даже трактор на котором он пашет, стоит два раза дороже.

— Я надеюсь, вы больше наведываться в поле не станете?

Вздрогнула и вынырнула из своих невеселых размышлений.

— Что значит «надеетесь»?! — возмутилась я. — Это вообще-то мои прямые обязанности.

— Значит, я в вас ошибся… — протянул он грустно.

Ошибся? Робин Гуд хренов! Я закипела от негодования.

— Предлагаете прикинуться, что ничего не умею и не замечаю. Так не пойдет. Как бы я ни понимала всех ваших мотивов. Ненавижу выставлять себя на посмешище.

— А я вот этим последние пять лет только и занимаюсь? — внезапно рявкнул Васек и нажал на тормоза. — Посмотрите вокруг! — он театрально развел руками. — Вы думаете господину немцу нужна эта зачуханная деревня с вонючими коровами и бесконечными неурожаями?

Я скрестила руки на груди и подозрительно прищурилась:

— И вы думаете, что мне до нее есть дело? Может я сегодня побегу жаловаться Елене Васильевне?

Васек как-то загадочно улыбнулся.

— Я неплохо разбираюсь в людях, а дед Сеня еще лучше.

Сплетничали, значит обо мне. Вот ведь болтун старый! Как бабы ей богу!

Я молча уставилась на раскинувшееся перед нами заросшее поле и овраг за ним. Восхитительное зрелище и немного страшное. Красивая наша земля в своей необузданности, в неправильности и бескомпромиссности. Из крайности в крайность. И я сама такая же. Здесь все просто без приукрас и лишней мишуры. Даже дышится по-другому. Свободнее.

— Ладно, — наконец недовольно пробурчала я. — Постараюсь по возможности не встревать. Но больше не нужно показательных выступлений на совещаниях, как в прошлый раз. Вы уже поняли, что я ужасно мстительна?

Васек широко улыбнулся во всю свою обаятельную рожу и протянул руку.

— Идет.

Я неуверенно пожала его ладонь. По опыту знала, что нельзя подписываться под сделки с такими козлами как Луганский, но другого выбора у меня не было. Мне тут долго работать и лучше с ним, чем против него.

Теперь я прекрасно понимала всех, кто не смог с Васьком сработаться. Он просто выживал их в самом начале, не дав толком осмотреться. Экономисты — это чаще инфантильные девицы с наманикюренными пальчиками. Те, кто поумней да постарше, не ищут работу в селе. По опыту знают, какая здесь засада. Одна я дура романтичная нахожу приключения на свою задницу. Смотрю на самодовольное лицо своего директора и улыбаюсь. Ведь приключения это так здорово!

Последующие несколько недель прошли как в тумане. Помню только, что много, просто неприлично много работала. Даже в выходные. Спешно пыталась создать хоть какое-то подобие приличной аналитической базы, что бы быстрее поставить свою работу на поток, а не хвататься урывками.

Домой приходила поздно, что бы хоть так-то помогать дедам по хозяйству. Обещание свое помнила и оттого каждый вечер, глядя на ухоженные грядки помидоров, становилось жутко стыдно. Баба Валя успокаивала меня:

— Али я сама без рук и ног. А ты вон как устаешь. Совсем этот изверг, — это она про Васька, — упахал девку. Того и гляди в обмороки падать начнет.

Про то, что это вовсе не Луганский меня упахал, а я сама себя, благоразумно решила промолчать. Директора вообще в последнее время в конторе практически не наблюдалось. А если и появлялся, то такой злой, что мило его кабинета все, включая Елену Васильевну, ходили на цыпочках. Потому я была безмерно рада, что о моей скромной персоне директор не вспоминал.

Наконец настал тот счастливейший из вечеров, когда я, завершив свои раскладки, выключила компьютер и с чувством глубочайшего удовлетворения вздохнула. Выглянула в распахнутое настежь окно и глубоко втянула в легкие свежий вечерний аромат. Буквально только что прошел мелкий дождик, и запах мокрого асфальта приятно щекотал ноздри.

Сегодня была пятница. Значит завтра непременно на пару с дедом Сеней пойдем полоть картошку. Сегодня как отдохну, как высплюсь.

— Ты занята? — в дверной проем без стука просунулась аккуратно причесанная голоса юриста.

— Не-а, — счастливо улыбнулась я. — Я закончила!

— Здорово! — в ответ заулыбался Андрюха. — Может, стоит отметить?! У меня коньяк есть.

Призадумалась. Машину можно и здесь оставить. Вот только ехать на чем? Ах, да. Тут же имеется како-то местное такси. Слава богу, мне аванс выдали на той неделе. Поэтому я вполне могу себе позволить, немного выпить и расслабиться.

— А давай, — решительно сказала я и стала собирать сумку, чтобы замкнуть кабинет.

Сделать все сразу, пока мозг трезвый.

Мы уютно расположились в Андреевом кабинете за старым столом, который раньше был письменным, а потом с нашей легкой руки еще и обеденным. Из закуски у нас была банка шпротов, полбуханки хлеба и большая бутылка колы.

— Выбирай, — сказал юрист и распахнул самый верхний шкафчик его стенки с документами.

Я так и ахнула.

— Ни фига себе! От куда у тебя столько?

— Магарычи несут.

И чего только в этом шкафчике не было. Вино красное, вино белое, ром, текила, даже самогон.

— Это за какие заслуги? — поинтересовалась я.

— Все тебе расскажи, — фыркнул друг и достал бутылку хорошего коньячка. — Много будешь знать — скоро состаришься.

Андрей, пожалуй, самый интересный персонаж во всей этой колхозной богадельне. Довольно молодой и очень умный парень был очень педантичен. Я еще ни разу не видела его без галстука и пиджака. Даже в жару. Все документы у него были не просто по полочкам и папочкам, а в строгом алфавитном либо хронологическом порядке. Любой документ, попадавший к нему на рассмотрение подлежал регистрации в журнале, который был прошит, пронумерован и скреплен подписью хозяина сего журнальчика. Короче, порядок, доходящий практически до абсурда. Была у моего нового друга еще одна страсть — кактусы. В его кабинете их было великое множество от самых маленьких до самых огромных. Хозяин кабинета свято верил, что они поглощают отрицательную энергию от компьютера.

Вы думаете — он закоренелый ботаник! Как бы не так. При всей своей педантичности Андрей очень сильно любил погулять и выпить. По утрам частенько отпаивала его рассольником бабы Вали после очередной гулянки. И развлекался он явно в женской компании, судя по красноречивым засосам, что частенько были видны на шее, где начинался ворот рубашки.

А еще я никак не могла понять, чем именно он занимается в компании и на чьей стороне. Луганского он недолюбливал довольно открыто, но в дела колхозные не лез совершенно. Более того, Андрей вообще смутно представлял, чем колхоз занимается. С Еленой Васильевной контактировал постольку поскольку. А на осторожные вопросы отшучивался.

Несмотря на некий ореол тайны, с юристом было очень весело проводить время, и в какой-то мере он стал единственной отдушиной в последние несколько недель.

«А шашлычок под коньячок вкусно очень». Жаль шашлычка не было. Но так, то же даже очень ничего. Пили мы со вкусом, растягивая удовольствие. Сначала закусывали, потом запивали, а затем занюхивали. И когда меня уже ощутимо стало штормить, устроились перед компьютером смотреть смешные ролики про котов. При чем юрист в своем кожаном кресле, а я на его подлокотнике. В общем ситуация была двусмысленнее некуда. И когда я, в очередной раз, заливаясь смехом, соскользнула к Андрею на колени, он аккуратно меня придержал и жарко выдохнул в ухо:

— С тебя поцелуй.

И рожа такая наглая-наглая, хитрая-хитрая.

— Это, с какого перепугу? — возмутилась я.

— Не с перепугу, а спьяну, — хихикнул он.

Я ухмыльнулась в ответ и «страстно» чмокнула его в нос.

— Какая-то вы сегодня неуклюжая Евгения Николаевна, — наигранно пробасил Андрюха. — Наверное, данную миссию придется возложить на собственные плечи.