Тайлер — тот самый Тайлер, поцелуи которого были так нежны и страстны, — не может быть жестоким!

Глава 5

— Отдел работы с посетителями. Мисс Эштон слушает, — проговорила Хейли в телефонную трубку.

Прошло полчаса, как она пришла на работу, но ее письменный стол уже был завален почтой и многочисленными посланиями. Через турникеты у входа в парк, как всегда, текла непрерывная река посетителей, однако Хейли обратила внимание на то, что в течение последних двух недель возрастной состав гостей заметно изменился. Школьные каникулы закончились, теперь «Серендипити» посещали в основном люди постарше.

— Доброе утро, мисс Эштон. Угадайте, кто с вами говорит.

Хейли не было нужды угадывать. Она грезила этим голосом на протяжении всей последней ночи. Никогда еще женщине не снились такие чудесные сны, и, проснувшись на заре, она вся светилась при воспоминании о предыдущем вечере.

— Вы объявляете по радио результаты лотереи?

— Нет.

— Черт, ошиблась. Вечно мне не везет! А может, вы тот самый человек, который постоянно досаждает мне по телефону, предлагая задешево услуги по химчистке ковров и мебели?

— Снова не угадала.

— Могу точно сказать только одно: вы — не мой братишка, потому что он…

— Какой еще братишка? — Голос говорившего перестал быть насмешливым, в нем зазвучали нетерпеливые требовательные нотки.

Хейли засмеялась:

— Я только хотела выяснить, насколько вы терпеливы.

— Доброе утро, — повторил собеседник. Тон его вновь изменился и стал интимным. Так говорят любовники, лежа рядом друг с другом.

— Доброе утро, — шепотом ответила Хейли.

— Тайлер откашлялся:

— В парке все в порядке? Сегодня я разговаривал с Хармоном, и он убеждал меня, что дела идут распрекрасно.

— Да, все хорошо. По крайней мере, настолько, насколько хорошо может быть за две недели до окончания сезона. Кое-кто из посетителей, правда, жалуется на то, что закрыты многие буфетные киоски, но я объясняю им, что большинство продавцов — школьники, которые в сентябре вынуждены возвращаться в школу. В конце концов, должны же они хоть на что-нибудь жаловаться.

— Ты, как всегда, с блеском справляешься с любыми проблемами.

— Благодарю вас, сэр.

— Ты будешь скучать по мне, когда я уеду?

Сердце Хейли гулко забилось. Она впилась в трубку помертвевшей рукой.

— Уедете? — потерянно переспросила она.

— Да, боюсь, что так. Я лечу на несколько дней в Атланту. Я уже опаздываю, но решил, что перед отъездом просто обязан позвонить тебе. Мне нужно срочно ехать в Ноксвилл, чтобы успеть на самолет.

— Понятно. — Хейли казалось, что на нее вылили ушат холодной воды. Почему она чувствовала себя опустошенной и потерянной? «Ты должна была это предвидеть, Хейли!» — сказала она себе.

— Я оставляю Фейт на попечение няни, которую нашел по моей просьбе управляющий «Гленстона». Я думаю, что они найдут общий язык, но эта дама не водит машину, вот я и подумал: если ты будешь куда-нибудь выезжать, может, возьмешь с собой Фейт? Ты бы крайне обязала меня этим.

Хейли показалось, что время остановилось, а вместе с ним — и ее сердце. Она долго смотрела на настенный календарь — до тех пор, пока в глазах не стало рябить и цифры не начали сливаться.

— Хейли, ты меня слышишь?

— Да. — Голос ее прозвучал на удивление спокойно. Холодная, уравновешенная Хейли. Ничто не могло вывести ее из равновесия, и сама она могла справиться с любой неожиданностью. — Да, я вас слушаю.

Истолковав это как утвердительный ответ на его просьбу, Скотт стал горячо благодарить ее:

— Спасибо, Хейли, я так и знал, что ты согласишься. Вы с Фейт так хорошо ладите! Ей хорошо с тобой.

Каждое слово вонзалось в душу Хейли подобно кинжалу. Она-то хотела, чтобы хорошо с ней было Тайлеру! Но он не спросил, как ей спалось, не сказал, что ему тяжело уезжать от нее. Нет. Вместо этого он спросил, как идут дела в парке, и попросил ее стать нянькой его дочери. Черт бы его побрал!

— У меня, наверное, будет много дел, но я постараюсь выполнить вашу просьбу. У вас есть для меня еще какие-нибудь поручения? — спросила она сухим, официальным тоном. — Мне бы не хотелось, чтобы вы опоздали на самолет, да и сама я сейчас крайне занята.

— Хейли! — нежно позвал Тайлер. Два раза ему удавался этот прием, но на сей раз она осталась неприступной.

— Извините, мистер Скотт, мне кто-то звонит по другой линии, — сказала она и, швырнув трубку на рычаги, прокричала:

— Чтоб ты сгорел в аду!

Ей показалось, что стены начали сдвигаться и вот-вот раздавят ее. Необходимо срочно выбраться из этого проклятого офиса! Она выскочила в приемную и на бегу бросила Шарлин:

— Мне нужно кое-что проверить. Отвечай на телефонные звонки.

Не выбирая направления, Хейли бездумно брела по дорожкам парка. Для нее было важным лишь одно — двигаться.

Какая же она дура! Как могла не понять все с самого начала? В тот момент, когда Тайлер впервые стал оказывать ей знаки внимания — в присущей ему нахальной манере, — Хейли решила, что он хочет воспользоваться своим служебным положением, чтобы завести себе очередную любовницу. Неужели не понятно: такой человек, как Тайлер Скотт, не станет водить шашни с секретаршами и сотрудницами.

На самом деле ему было нужно совсем другое — постоянная нянька для дочери, на которую у него самого не хватало ни времени, ни душевного тепла. И вот, увидев проявления слабости со стороны Хейли, он сделал первый шаг к своей цели.

— Прошу прощения, — пробормотала она, протискиваясь по краю дорожки мимо парочки, внимательно изучавшей план парка «Серендипити».

— Девушка, вы здесь работаете? — окликнул ее мужчина. — Не подскажете, где тут «Дом с привидениями»? На карте его нет.

"Есть он на карте, болван ты пузатый!» — хотелось крикнуть Хейли, но вместо этого она ответила с кротостью и долготерпением монашенки:

— Вот он, сэр. — И указала место на карте, где этот аттракцион был четко и красочно обозначен. — Пройдете мимо кукольного театра и сразу же наткнетесь на него.

— О'кей, — хрюкнул мужчина и двинулся в указанном направлении. Жена как привязанная потащилась вслед за ним.

— Не за что, — с едва сдерживаемой ненавистью выдавила из себя Хейли. Бестолковость иных посетителей не переставала удивлять ее. Этот эпизод вновь вернул ее мысли к персоне Тайлера Скотта.

Если бы он обратился к Хейли по-человечески, рассказал бы, как его дочь тянется к ней, какие трудности испытывает, не будучи в силах смириться со смертью матери, она, Хейли, восприняла бы все это совершенно по-иному — с сочувствием и пониманием. Она первой предложила бы ему свою помощь и захотела бы видеться с Фейт как можно чаще, чтобы помочь девочке приспособиться к взрослой жизни, в которую та вступала. В конце концов, Хейли сама не знала, чем занять свое свободное время, да и к Фейт ее тянуло.

Однако Тайлер пошел другим — мерзким, циничным — путем. Он стал играть на ее душевных струнах, использовал присущее ей, как и любой другой женщине, стремление чувствовать себя привлекательной и… любимой. Он осыпал ее комплиментами, суть которых ей следовало распознать с самого начала. Ведь Хейли знала, что никогда не была красивой. Почему же она так охотно поверила Тайлеру, когда тот стал убеждать ее в обратном! Если бы ее тело сводило мужчин с ума, неужели она не узнала бы об этом задолго до встречи с ним? Какая же она дура!

Утренний воздух был сухим и холодным, и все же щеки Хейли горели при воспоминании о том, как бесстыдно она отвечала на его ласки, его сладкоречивые слова, его поцелуи. Он, должно быть, торжествовал по поводу этой стремительной победы! Значит, прошлой ночью он оставил Хейли не из-за того, что испытывал к ней уважение, во что ей страстно хотелось верить, а потому, что решил: она побеждена, она превратилась в податливую глину в его руках, она подвластна его воле и готова принимать его милости!

К черту ваши милости, мистер Скотт! Хейли шла, не разбирая дороги, но внезапно ее ноги словно вросли в асфальт. Она подняла глаза и увидела «Сайдуиндер». Здесь, на этом самом месте, она впервые встретилась со взглядом его серых глаз. Как же им удалось свести ее с ума, заставить ее вести себя настолько нелепо, что она уже не узнает саму себя?

Хейли вспомнила Скотта таким, каким увидела его здесь в самый первый раз, и поняла, что чувства, бурлившие в ее груди, лишь наполовину состояли из гнева. Вторую их половину составляло горькое разочарование. Он уже нравился Хейли. Более того, она была близка к тому, чтобы… полюбить его.

«Ну почему, Тайлер? — обратилась она к его образу, стоявшему перед ее мысленным взором. — Почему ты не смог полюбить меня за то, что я — такая, какая есть? Почему ты решил всего лишь использовать меня?»

Уныние и горечь тяжким жерновом навалились на ее плечи, и, развернувшись, Хейли медленно пошла к своему офису. Она не замечала золота, упавшего на листья деревьев, не замечала, что краски осени так выразительно высвечивали ее огненно-рыжие волосы и зеленые глаза, потемневшие от затопивших их слез. Хейли не замечала ни завистливых взглядов женщин, ни восхищенных взглядов, которые бросали мужчины на ее гордую осанку, широкие бедра, стройные ноги и высокую грудь. Сейчас, как, впрочем, и всегда, она была слепа и не видела обращенного к ней восхищения. В том внутреннем, невидимом для всех остальных, зеркале, которое существовало внутри нее с давних пор, по-прежнему отражалась нескладная девочка-подросток, какой она была много лет назад, — плоская, неуклюжая и… никому не нужная.


Впрочем, Хейли была не единственной жертвой эгоиста по имени Скотт. В тот же день ей позвонила Фейт.

— Папа сказал, что я могу звонить тебе, если у меня возникнут какие-нибудь проблемы, — прощебетала она, — но не велел беспокоить тебя слишком часто. Я тебе не надоела?