— Прошу вас, — сказала она. — Извините, что так скудно. Я не знала, что у меня сегодня будет гостья. Когда я одна, я стараюсь ничего не есть после обеда. Только очень легкий ужин перед представлением. Я должна заботиться о своей фигуре.

— Но вы очень стройная.

— Вы стройнее, ответила Фифи Фонтес. — Может быть, я выше ростом, но нет, просто у меня каблуки повыше. Она посмотрела на Шину и вдруг сказала: — А вы знаете, как ни странно, мы очень похожи!

— Вы мне льстите, — покачала головой Шина. — Как жаль, что это не так.

— Именно так, — настаивала Фифи. — Встаньте, пожалуйста, на минуточку и подойдите к зеркалу.

Шина повиновалась.

— Снимите шляпу, — сказала француженка.

Шина сняла шляпу, и часть волос, выбившись из-под шпилек, заструилась вокруг лица небольшими тонкими завитками. Щеки ее порозовели, а темные, хотя и ненакрашенные ресницы были ничуть не хуже, чем у актрисы.

— Вы видите? — торжествующе воскликнула Фифи Фонтес. — Мы похожи. Хотя вы натуральная блондинка, а я крашусь. У меня не такие синие глаза, и на вас нет косметики. Теперь вы понимаете, что я имею в виду.

Конечно, Шина понимала, о чем идет речь, но разница была все равно слишком велика.

Жемчуг на шее актрисы, блеск алмазов в маленьких ушках, красивые линии серого платья, безусловно, усиливали ее привлекательность.

«У меня лучше цвет лица», — подумала Шина. У нее была чистая бело-розовая кожа, в то время как у Фифи проглядывала желтизна под пудрой и румянами.

— У меня появилась идея! — вскричала вдруг Фифи Фонтес. — И пожалуйста, не противьтесь!

— Не противиться чему? — спросила Шина.

— Я хочу подарить вам платье. Это будет подарок от чистого сердца, — последовал ответ.

— Но мне не нужно подарков… — начала Шина.

— Вы не должны отказываться. Это несправедливо. Вы оказали мне неоценимую услугу. Послушайте, в бумажнике было больше ста тысяч франков. Знаете ли вы, сколько это будет в английских деньгах?

— Чуть больше ста фунтов, — сказала Шина.

— Точно! — закивала Фифи Фонтес. — Я не успела вчера оплатить счет за шубу, которую купила в магазине. Вот почему я так разволновалась, когда пропал бумажник. Если бы деньги попали в нечестные руки, я бы никогда их больше не увидела.

Шина вспомнила алчный блеск в глазах официанта. Если бы он первый подобрал бумажник, то, безусловно, так бы оно и было.

— Но самое важное, — продолжала Фифи Фонтес, — это письмо. Видите ли, пять лет назад, когда я приехала в Париж, я влюбилась в одного человека. Я стала актрисой против воли родителей. Мое настоящее имя — Мари Арман, мой отец — нотариус из Амьена. Это очень почтенные, солидные люди. Они хотели, чтобы я осталась в Амьене и вышла замуж. Но я уехала в Париж, стала выступать и влюбилась. Он был замечательным человеком. Но мой отец не хотел мне такого мужа. У него не было ни денег, ни амбиций, единственное, что он любил, — это небо. Летчик-испытатель, он любил свою опасную работу. В будущем мы планировали, что он сменит ее. Но в душе мы оба знали, что у него нет будущего. Это его последнее письмо мне, перед тем как он разбился на самолете.

— Мне очень жаль, — тихо проговорила Шина.

— Первое время я не могла говорить об этом. — Фифи Фонтес секунду помолчала. — Но теперь я понимаю, что эта любовь была самым прекрасным в моей жизни. Я никогда не забуду об этом. Благодаря Антуану я попала в варьете. Именно ему я обязана своим успехом. Вдохновленная любовью, я пела и танцевала, как никогда раньше. В ночь, когда я получила это письмо, я поклялась, что оно будет моим талисманом. Я спрятала его у себя на груди. Я не знала тогда, что это письмо будет последним. Через два дня Антуан погиб.

— О, как я рада, что нашла письмо! — воскликнула Шина.

— Если бы я потеряла его, удача покинула бы меня, — сказала ей Фифи. — Это глупо звучит, но я суеверна. Когда письмо Антуана у сердца, я знаю, все будет хорошо. Он рядом и желает мне бесконечного успеха.

Фифи Фонтес замолчала, достала носовой платочек и вытерла слезы, которые навернулись ей на глаза.

— Я редко говорю о нем, — сказала она. — Теперь уже не осталось никого, кто знает об этой истории. Эта тайна покоится глубоко в моем сердце. Но, так или иначе, это очень большая часть моей жизни. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Теперь вы понимаете, что вы для меня сделали?

— Я так рада, что смогла помочь вам.

— И вы должны понять, что я не могу вас не отблагодарить. Это было бы несправедливо! Позвольте подарить вам платье. Пусть оно будет вашим первым парижским платьем.

— Если только оно вам не нужно, — сдалась Шина.

Фифи Фонтес удивилась:

— Я имею в виду новое платье от Диора или Болмэйна.

— Нет, я не могу принять такой дорогой подарок, — возразила Шина. — Но у нас с вами один размер. Если у вас есть какое-нибудь старое, ненужное платье, тогда я с удовольствием возьму его.

Фифи Фонтес захлопала в ладоши:

— Боже мой, какая прелесть!

Она вскочила на ноги и побежала к двери.

— Анастазия, — позвала она. — Скорей, скорей, идите сюда!

Послышался шум шагов, и в дверном проеме появилась темнокожая женщина. Она улыбалась, и ее зубы ослепительно блестели на фоне темной кожи.

— Это моя горничная Анастазия, — сказала Фифи Фонтес. — Она воспитывалась при женском монастыре и первоклассная портниха. Не правда ли, Анастазия?

— О нет, мадемуазель, вы слишком добры ко мне. Но я люблю шить. Люблю красивую одежду. Мне нравится, когда моя госпожа самая красивая.

— А теперь я хочу сделать такой же красивой эту девушку.

Они о чем-то очень быстро заговорили, и Шина, воспользовавшись моментом, встала:

— Только одно платье, только одно!

— Прошу вас, доверьтесь мне! — восторженно воскликнула Фифи. — Пойдемте в спальню. Скорее. Анастазия, принесите эти вещи.

Она взяла Шину за руку и повела в спальню. Это была прелестная комната, но у Шины не было времени ее рассмотреть. Шкафы были открыты, и Фифи начала доставать платья, костюмы, блузы, шляпы.

— Долгое время я думала, куда девать эти вещи, — сказала она. — Выбросить жалко, а отдать некому. Всем они малы.

— Пожалуйста, только одно платье… — повторяла растерянная Шина.

— Примерьте, пожалуйста, это и это! — Фифи Фонтес предлагала Шине одно прекрасное платье за другим.

Очарованная, Шина послушно разделась. Фифи и Анастазия ужаснулись, увидев ее нижнее белье. Его заменили изящным шифоном и нейлоном, до которого страшно было дотронуться, так он был красив. Затем натянули через голову одно из платьев Фифи и в восхищении закричали, что оно ей очень идет.

— Оно вам чуть велико. Вам нужно поправиться. О, какая вы счастливая. А мне, наоборот, нужно худеть. А сейчас пояс. И даже есть шляпа, которая сюда подойдет. — Фифи с беспокойством взглянула на Шину. — Но ваши волосы! Это ужасно. Ваша прическа не подходит к парижской шляпе.

Шина распустила волосы.

— Так лучше, — одобрила Фифи. — Но ими следует заняться парикмахеру.

Вспорхнув с места, как маленькая колибри, она сняла трубку телефона, набрала номер и заговорила:

— Привет! Это мадемуазель Фонтес, Эмиль на месте? Отлично! Передайте, чтобы он зашел ко мне сейчас. Да, сейчас. Да, я записана на завтра, но мне он нужен сейчас. — Она положила трубку.

— А кто это — Эмиль? — смущенно спросила Шина.

Парикмахер пришел прежде, чем Фифи успела ответить. Он сразу же принялся за работу. Обрезанные пряди волос упали на пол. Он убрал волосы со лба, так что теперь они вились по обеим сторонам лица. Как только он закончил, Шина посмотрела на себя в зеркало. Она совершенно преобразилась.

— Замечательно. Эмиль, вы — гений! — воскликнула Фифи.

— А что скажет мадемуазель? — спросил парикмахер.

— Я не узнаю себя, — медленно проговорила Шина. — Я понятия не имела, что мои волосы можно так уложить.

— Если бы вы могли пойти со мной завтра…

«Завтра!» Эти слова вернули Шину в реальность.

— Нет, к сожалению, я не смогу, — ответила она. — Завтра я буду работать. Да и теперь мне уже пора идти. Спасибо вам за все. Я замечательно провела время.

Она потянулась к своей одежде, но Фифи выхватила ее и отдала Анастазии.

— Нет, я вам не отдам эти вещи. А то вы будете их носить, а мои положите в ящик.

— Я не могу носить это платье каждый день, ужаснулась Шина.

Платье из черного атласа с крошечными бархатными вставками, придающими ему особую изысканность, абсолютно не подходило для повседневной носки.

— Нет, это лучше, — настаивала Фифи. — А вот к нему пальто и шляпа. — Минуту она колебалась, а потом воскликнула: — Мой спортивный костюм, Анастазия! Он идеально подходит для прогулок с детьми. А к нему пальто из синей шерсти, как раз под цвет ваших глаз.

— Но я не могу взять все это, — упиралась Шина.

— Нет, вы все возьмете! У вас будет одежда на любой случай. Клянусь, эти вещи мне не нужны. А мои туфли вам не подойдут? Может быть, мы с вами близнецы? — рассмеялась Фифи.

— Я не знаю, как благодарить вас, — проговорила Шина.

— Я ваша должница. — Фифи внезапно стала серьезной. — Если бы вы только знали, как это мало по сравнению с тем, что вы сделали для меня. — Она пожала руку Шине. — Посмотрите на себя в зеркало! Как чудесно вы преобразились. Посмотрите, и вы поймете, что я создала ваш новый образ.

— Да, действительно. — Шина изумленно глядела на свое отражение, не узнавая себя.

— У моего подарка даже есть название, — возбужденно продолжала Фифи. — Это «парижский поцелуй», моя дорогая.

Глава 5

Шина вернулась в посольство после шести часов в такси с тремя большими чемоданами и шляпной коробкой. Слава богу, что никого не было, когда машина остановилась у парадного входа.