— Может пора уже ехать? До дома довезете, Андрей? — Я сообразила, что пока девушки писают и обсуждают текущую ситуацию, можно быстренько смотаться, и пусть они потом сами выдумывают куда и зачем.

— Как прикажете, — он порылся в кармане пиджака и протянул мне ключи, — выведите машину, пока я расплачусь. Сможете?

— Спрашиваете! Нет проблем, — я встала, и слегка пошатываясь, пошла на выход. Озадаченные коллеги провожали меня недоверчивыми взглядами.

Вообще-то я умела при- и распарковываться, правда на это как правило требовалось минут двадцать, но сегодня, вдохновленная Скотчем, я решила изобразить из себя лихача. И что вы думаете? Изобразила! Когда Андрей вышел из паба, уже было поздно.

— Быстро садитесь и сваливаем? — силком втащив его в салон, я врубила зажигание и выжала газ так, что в моторе что-то скорбно заохало и запищало.

— Что Вы делаете? Осторожнее.

— А что я по-вашему делаю? Именно осторожничаю. Спасаю наши жизни и скрываюсь от братков.

— Какие-такие братки? — он озирался по сторонам.

— Андрей, братки лысые, крутые парни с огнестрельным оружием. Будете думать об этом потом. Я тут, пока выводила Вашу тачку со стоянки, задела чей-то «джип-чероки», слегка, — я махнула рукой в неопределенном направлении. Он проследил и в ужасе откинулся на спинку сиденья. Джип был не просто задет и изранен, он истекал кровью, все правое крыло было смято и покорежено, осколки от фар смарагдами переливались при свете луны.

— Боже, а что с моей машиной? — пациент был скорее мертв, чем жив.

— Чуть в лучшем состоянии, и не надо на меня так жутко смотреть. Возмещу с выигрыша. Андрей, очнитесь. Пока не пришел хозяин джипа надо бежать. Я все еще молода и прекрасна. — Я не дала ему возможности чего-либо предпринять и скоренько свернула в переулок, так что он вцепился обеими руками в сиденье.

— Где Вы живете? — я крутила баранку, как профессиональный водила. Мой отец мог бы сейчас мной гордиться.

— На набережной, здесь рядом. Только, Лариса, давайте я сяду за руль. Я тоже еще молод и прекрасен, а Ваша манера вождения как-то не внушает мне доверия.

— Никаких сомнений в Вашей молодости и красоте, — я подсекла жигуленка и резво перестроилась в левый ряд, Андрей закрыл глаза. — Я бы с Вами поменялась местами, но боюсь, что если мы остановимся, эта Ваша двухместная рухлядь больше не заведется, поэтому я любезно доброшу Вас до дома, а сама как-нибудь доберусь на тачке. И не скрипите зубами. Меня это раздражает и отвлекает от дороги.

Наше безумное путешествие окончилось минут через десять возле высокого сталинского здания. Андрей обошел машину со всех сторон и ничего не сказал, только еще раз скрипнул зубами. А чего это он мог интересно сказать?

— Ну я пошла, счастливо оставаться, — пора было ретироваться. Он молча кивнул и, опустив плечи, направился к подъезду. Я еще раз потрогала солидную вмятину на дверце Феррари и провела пальцем по царапине шириной в сантиметров десять.

— Чего это ты тут, типа, одна делаешь? — вздрогнув, я подняла глаза, ожидая увидеть бритоголового маньяка-джиповладельца, но рядом со мной стоял зевающий Серега.

— А ты чего тут делаешь?

— Дежурю, — он мотнул головой в сторону арки и я узрела его жигуль. И как это он успел за нами. До сих пор не понимаю.

— Можешь ступать домой…

— Что, кофе отменилось? Тогда может ко мне на чай, типа?

— Кофе?! Ах кофе! И тут я вспомнила, что наболтала в баре. Вот, оказывается, какие недоверчивые у меня коллеги. Подослали бедного Серегу, чтобы он разоблачил меня подчистую. Что ж, отступать снова было некуда.

— Да нет, просто я машину закрывала. Поднимаюсь наверх. Запрогнозирована исключительная программа: кофе, коньяк, секс. Ну сам понимаешь…

— Жаль, типа, — Серега опечалился, — придется стоять здесь всю ночь.

— А ты не стой. Соври нашим, что отдежурил, а сам иди спать.

— Не могу. — Серега достал из-за пазухи пиво. — Долг есть долг. Ты постарайся не задерживаться до утра, ладно.

— Постараюсь. Хотя, навряд ли. Пока.

— Ну, пока. Хорошо тебе, типа, отдохнуть, — Серега тоскливо смотрел мне вслед.

На лестничной площадке сумасшедшим диссонансом орали влюбленные кошки. Я пристроилась на подоконнике, свернулась калачиком и собралась заснуть.

— Ну и где Вы там застряли, Лариса? — Андрей медленно спускался вниз по лестнице.

— Тут я, на подоконнике. Ужасно жестко, хоть бы подушечку какую-нибудь под спинку предусмотрели что ли.

— Я увидел Вас с балкона. Что, у «ошибки природы» опять неприятности?

— Угу. Еще какие. Следопыты снова вышли на тропу. Но Вы не беспокойтесь. Мне и здесь хорошо. Только жестковато. — На моем лице было написано такое страдание, что не вынес бы даже камень.

— Господи! За что мне все это? Вы, Лариса, — стихийное бедствие, форс-мажор, землетрясения, наводнения и пожары… Сначала Вы разбиваете мою машину… Нет, сначала Вы втаскиваете меня в сюрреалистическое предприятие, потом Вы устраиваете мне веселенькую жизнь, выставляете дураком, разбиваете машину, а теперь я еще вынужден давать Вам пристанище. — Он стащил меня с моего насеста и стал подталкивать к лифту. Я особо не упиралась. Перспектива бессонной ночи меня отнюдь не вдохновляла.

— Ладно, не давайте пристанища. Бросьте меня здесь с котами и без удобств. Но я тогда замерзну и умру. А еще я могу стать жертвой разных насильников.

— Мне искренне жаль этих насильников. Хотелось бы посмотреть, как они завтра после знакомства с Вами будут выстраиваться в очередь у прокуратуры, чтобы добровольно сдаться властям. Если доживут до утра, конечно.

Подошел лифт.

В квартире было тепло, уютно и пахло кофе. Я устроилась с ногами в большом кресле и курила. Андрей притащил две чашки с капучино и уселся рядом на полу.

— Вообще то, Лариса, у меня не курят.

— Да? Странно… — я затянулась поглубже. — А что еще у Вас не делают?

— На все остальное запрета нет. Ну, может еще не занимают мое любимое кресло.

«На чужом любимом кресле, размещу свои я чресла» — незамедлительно нашлась рифма.

— Не скабрезничайте. — Андрею рифма почему-то не понравилась.

— Вы что? Это же искусство. Поэзия и проза, можно сказать, — я оскорбилась до глубины души.

— Тогда оставьте Вашу музу для себя, допивайте кофе и ложитесь спать, я постелил Вам на своей кровати. Время позднее.

— Пусть моя больная муза окружающим в обузу, и пускай мои стихи и нелепы и плохи. Все равно писать не брошу, — я задумалась в поисках достойного финала.

— Потому что он хороший, — тут же нашелся Андрей.

— Кто хороший? — я зевнула.

— Мишка. Давайте-ка спать.

— А Вы не будете ко мне прокрадываться как тать в ночи с целью обесчесчивания? — полюбопытствовала я.

— С этой целью — никогда. Только разве для того, чтобы придушить подушкой и навечно избавиться от Вашего присутствия.

— Тогда я лучше где-нибудь в ванной прикорну, там защелка есть?

— Лариса! Вы сейчас запираете Ваше знаменитое чувство юмора на замок, умываетесь, чистите зубы и немедленно ложитесь. В противном случае я Вас выставлю вон.

— Вечно Вы меня пытаетесь выставить вон, Андрей. Непорядочно. Я же все-таки женщина.

— Угу. Я-то пытаюсь, а в конце концов получается как в той сказке. Была у зайца избушка лубяная, у лисы ледяная. Попросилась лиса к зайцу переночевать, и его же и выгнала, — продемонстрировал Андрей свое знание славянского фольклора, — и ведь чувствую, что мне навязали роль зайца, но все равно не могу от Вас отделаться.

— Знаю, Андрей. Вы у меня интеллигент, а это чревато… — я спрыгнула с кресла, состроила кошмарную рожу и зарычала, — щас как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам.

— Все! Спать! Иначе озверею! — Андрей крепко взял меня за плечи и притянул к себе. Синие глаза оказались ох как бли-и-изко.

— Все-все иду, Андрей. Смилуйтесь и не гоните меня беспризорную, — я извернулась, метнулась прочь и, закрывшись в ванной, засунула голову под струю холодной воды.

Смыв остатки макияжа и надев выданную мне футболку и шорты, я вышла в гостиную, где он устраивал себе лежбище на диване.

— Андрей, Вы прекрасный человек, добрый, понимающий и великодушный. Подобрав меня с подоконника, приютив, напоив кофе и отдав мне свою постель, Вы приобрели в моем лице вечного друга, товарища и брата. Искренне восхищаюсь Вами. Позвольте пожать Вашу честную руку. — Я присела в низком реверансе.

— Опять за свое? Не ерничайте. Могли бы просто спасибо сказать. Мне, между прочим, надо было Вас в милицию сдать за порчу собственности и нарушение частных владений. Крошечный, а реванш! — Он строго смотрел на меня, но вдруг его лицо озарила такая хорошая, светлая дружелюбная улыбка, что у меня внутри стало как-то тепло и спокойно.

— Ну ладно. Спасибо. И извините за то, что вторглась к Вам вот так по-дурацки. И за все остальное извините, если сумеете. Пошла я спать. Приятных сновидений.

Он тоже пожелал мне спокойной ночи и, доведя до двери спальной комнаты, оставил.

За окном с неба на землю сыпалась дождливая мерзость. В арке стояла семерка Сереги, из которой доносилась печальная песенка Битлов. Стойкий оловянный солдатик — он не покинул поста.

Я рассматривала хрустальную немного пыльную люстру и никак не могла заснуть. Андрей, Андрюшка, сеттер шотландский. Интересно, подумала я, если бы вот сейчас дверь распахнулась и он вошел, что бы я сотворила. Запустила бы в него подушкой, затопала бы ногами или… Придя к решению, что я не стала бы орать и сопротивляться, а, напротив, поприветствовала бы такое поползновение, я повернулась на другой бок и провалилась в сон. Опять снились аисты и шотландские сеттеры, пасущие овец на крытых стоянках, а еще Андрей в смокинге верхом на верблюде. Он кормил верблюда гамбургерами, чесал его между ушей и ласково называл «малышкой». Надо уже купить себе толкователь снов.