Лаура Гурк - Пари с маркизом

– Потому что за все годы, что мы с тобой знакомы, ты ни разу не проявила никакого интереса ни к одному мужчине, кроме Маргрейва.

– Все когда-то случается в первый раз, – пожала плечами герцогиня и провела пальцем по перилам лестницы. – Но конечно, если его хочешь ты, я уступлю.

– Я его не хочу!

Белинда и сама слышала, как неубедительно звучит ее голос, и в смятении подумала, что, несмотря на всю ее решимость быть холодной и невозмутимой, когда дело касается Трабриджа, она терпит одну постыдную неудачу за другой. Не в силах продолжать этот разговор, Белинда рывком высвободила руку.

– Скоро начнут прибывать другие гости, так что тебе лучше идти их встречать. Я и сама найду дорогу наверх. Надеюсь, мне приготовили ивовую комнату, как обычно?

– Ой, только не уходи, надувшись, – засмеялась Эди, увидев, что подруга уже повернулась к ней спиной и начала подниматься по изогнутой каменной лестнице с коваными перилами. – Если ты его хочешь, Белинда, почему просто не признаться в этом?

– Хочу его, как же! – буркнула Белинда, громко шагая по ступеням. – Он мне даже не нравится!

– Ну и ну, – протянула ей вслед Эди. – Как бы не так.

Не ответив, Белинда устремилась вверх по лестнице. В конце концов, что она могла сказать, если губы по-прежнему горели от поцелуя Николаса?

Белинде довольно легко удалось сбежать от поддразнивающей ее Эди, но отмахнуться от того, что сказала подруга, оказалось значительно сложнее.

Пока камеристка хлопотала, разбирая багаж, Белинда смыла с лица дорожную пыль и села с книгой. Она снова попыталась читать, но, как и в поезде, обнаружила, что мужчина из плоти и крови куда увлекательнее всех этих персонажей романа, и не перевернула ни единой страницы. Казалось, теперь Белинда может думать только о нем, и губы ее при этом горели, а все внутри трепетало. Да, это, безусловно, желание. Отрицать уже невозможно, но и понять тоже. Как можно хотеть мужчину, которого не уважаешь? Мужчину, который тебе толком и не нравится?

Может быть, у судьбы такой способ испытать ее характер и силу духа? Белинда уныло вздохнула. А может быть, у судьбы просто извращенное чувство юмора.

– Я все распаковала, миледи.

– Мм-м? – она вздрогнула, услышав голос Молли, подняла глядя и увидела пухлую камеристку рядом со своим креслом. – Прошу прощения?

– Я все распаковала, миледи. Вы желаете еще что-нибудь? Принести сюда чашку чая и бисквитов?

Единственное, чего Белинда хотела, это остаться одной.

– Нет, Молли, спасибо. Думаю, я немного вздремну. Почему бы тебе не спуститься в помещение для слуг и не выпить там чаю?

– Хорошо. – Молли неуклюже присела в реверансе. – Если вам что-нибудь потребуется, просто позвоните. Я разбужу вас, когда будет пора переодеваться.

Девушка вышла, прикрыв за собой дверь, а Белинда встала с кресла у окна, перешла к туалетному столику, выдвинула пуфик и села. Она смотрела на свое отражение, ужасаясь раскрасневшимся от воспоминаний о Николасе щекам.

Да что с ней такое, черт побери? Белинда всегда была человеком сдержанным и замкнутым, а жизнь с Федерстоном только развила в ней эти качества, и, в конце концов, необходимость держать все в себе стала такой же естественной, как привычка дышать. Нет другого способа жить с мужчиной, который готов уложить в постель любую женщину без малейших угрызений совести или выкинуть десять тысяч фунтов на лошадь, которая, как ему показалось, должна прийти первой. Белинда с каждым принесенным Чарльзом разочарованием прятала любые чувства глубже, подавляла их с каждым его бездумным поступком и, в конце концов, решила, что полностью задушила.

И где теперь холодная, гордая, непреклонная леди Федерстон? Так размышляла Белинда, печально глядя на свое отражение. Куда делась рассудительная женщина, в которую она, как ей до сих пор казалось, себя превратила? Женщина, для которой привязанность и нежность значили больше, чем страсть?

Эди права. Она действительно хочет Трабриджа, желает его так же сильно, как робкая, скрытная мисс Белинда Гамильтон – Чарльза Федерстона. Причины этого были за пределами ее понимания, и то, что она так ничему и не научилась из своего предыдущего опыта, только заставляло ее чувствовать себя еще более презренной и испорченной, чем раньше.

Белинда отвела взгляд от своего пылающего лица и потянулась к успокаивающему мятному крему, но рука зависла над баночкой. Ее внимание привлекла сумочка, стоявшая на столике. Она была с ней в тот день в «Кларидже», и сейчас, пока смотрела на темно-фиолетовую кожу, в ее сознании всплыл вопрос Николаса: «Правда, что у вас совсем нет денег?»

Как Белинда удивилась, поняв, что Трабридж ничего не знает о ее средствах. Но с другой стороны, откуда бы? Это ее личное состояние, накопленное ею самой, благодаря клиентам.

Николас не знает о ее богатстве и все-таки хочет ее. Эта мысль принесла с собой крохотный, нелепый взрыв радости, ощущаемый ею до тех пор, пока Белинда не вспомнила, что маркиз не должен ее хотеть. Предполагается, что он ищет себе жену, и леди Федерстон пришлось вернуться к жестокой действительности.

Да, по какой-то непостижимой причине Белинда его хочет. Здесь, наедине с собой, в пустой комнате, она могла себе в этом признаться. И Николас ее хочет. Но что это меняет?

Хорошо Эди болтать про интрижки и любовников. Она говорила несерьезно, но если бы ей захотелось, герцогиня могла бы позволить себе роман, потому что замужем. Пусть с нравственной точки зрения супружеская неверность – это дурно, в обществе к ней относятся терпимо, при условии, что муж признает своими любых детей. Но для женщины незамужней, даже для вдовы, как она сама, риск огромен. А Белинда не из тех людей, кто готов рисковать ради любовной интрижки.

Ее проблема в том, с оттенком сухой иронии отметила Белинда, что она слишком много знает о вожделении. Знает, что на самом деле в нем нет ничего особенного. Пока оно длится, это восхитительно, но длится недолго. Если нет ничего более глубокого, нет взаимного уважения или привязанности, превращающей желание в любовь, оно увядает и умирает. А потом, по крайней мере незамужней женщине, и похвастаться нечем, кроме разбитого сердца, погубленной репутации и незаконного ребенка. А то и все три удовольствия сразу.

То, что Белинда чувствовала, когда Николас ее целовал, так же нереально, как ветер. Федерстон хорошо ее выучил. Желание не означает любовь, и если она во второй раз совершит ошибку, спутав одно с другим, то любые мучительные последствия будут ею заслужены, потому что на этот раз ей не оправдаться юностью и наивностью.

Медленно, исключительно усилием воли, Белинда затолкала желание в глубокую темную яму, где когда-то похоронила и первое, и понадеялась, что на этот раз оно там и останется.

Уже почти наступили сумерки, но хотя становилось все темнее, а следовательно, труднее читать, Розали никак не могла заставить себя отложить книгу и вернуться в дом. Еще было не время.

Вместо этого мисс Хант перевернула очередную страницу потрепанного томика Джейн Остен и продолжила чтение. Пчелы вокруг слетали с садовых цветов и возвращались в ульи, зяблики больше не щебетали на краю птичьей купальни, но Розали радовалась этому. Она пришла сюда не для того, чтобы восхищаться садом герцогини.

Розали посетила сад, чтобы хоть на несколько минут предаться любимому занятию. Странно, конечно. Она так мечтала о балах и приемах Лондона, но теперь, оказавшись в гуще событий, начинала понимать, как они утомительны. Времени на чтение почти не оставалось, а учитывая, сколько развлечений герцогиня запланировала для своего загородного приема, Розали очень сомневалась, что выкроит на чтение хоть минуту на этой неделе, поэтому нужно успеть сделать это сейчас, пока остальные гости еще не приехали.

Розали как раз подошла к лучшему месту в книге. Она откинулась на спинку садовой скамьи и заулыбалась в предвкушении, переворачивая очередную страницу. Пусть Розали прочитала «Гордость и предубеждение» не меньше дюжины раз, она словно впервые восхищалась тем, как Дарси признается в любви Элизабет.

Из окна расположенной рядом с садом библиотеки послышался звук гонга, напоминающего, что пора переодеваться. Розали, нахмурившись, оторвалась от книги. Неужели уже семь часов? О боже, она совсем забыла про время.

Розали встала и направилась к дому, не закрывая книжку. Время от времени поглядывая, куда идет, она, продолжая читать, поднялась по широким каменным ступеням и зашагала по длинной террасе.

«Дозвольте сказать, как пылко я восхищаюсь вами и люблю вас».

С наслаждением вздохнув, Розали опять перелистнула страницу, завернула за угол и сильно ударилась обо что-то, напоминающее твердую стену.

– Ой! – вскрикнула она, пошатнулась, споткнулась и наступила на подол своего платья. Книга вылетела у нее из рук, и Розали упала бы на гранитные плиты террасы, если бы чьи-то крепкие руки вовремя не подхватили ее, помогая удержаться на ногах.

Розали поморгала, перевела дыхание, взглянула на черно-белое препятствие, с которым столкнулась, и тотчас же сообразила, что смотрит на мужскую грудь, облаченную в вечерний костюм, и удерживают ее сильные мужские руки.

– Вы не ушиблись? – спросил низкий голос, незабываемый голос, заставив Розали поднять глаза. И когда она увидела, что перед ней и впрямь стоит лорд Трабридж, почувствовала, что счастье переполняет ее, а грудь распирает так, что невозможно вдохнуть.

– Мисс Харлоу? – с изумлением воскликнул лорд Трабридж. Он мгновенно отпустил ее и с поклоном отступил назад. – Как поживаете?

Розали открыла рот, чтобы ответить, но сердце колотилось о ребра с такой силой, что она не могла произнести ни слова. Он здесь, он в самом деле здесь, прямо перед ней!

– Я не знал, что вы тоже приедете на этот загородный прием, – продолжал между тем Трабридж.

Маркиз буквально повторил ее мысль, и Розали подумала, что они с ним находятся в совершенной внутренней гармонии. Какое блаженство.