Белинда открыла блокнот, перелистнула несколько страниц и нашла то, что искала.

– Богатая и хорошенькая, – прочитала она. – Готовая согласиться на брак, основанный на финансовых соображениях. Брачный договор с выделением значительной доли приданого обязателен, любовь – нет. Предпочтительна американка, не англиканка, не охотница на лис… хм-м…

Белинда на мгновение замолчала, изучая запись на странице, затем подняла глаза.

– У меня не записано, что ум имеет для вас значение. Наверное, я упустила это в нашем вчерашнем разговоре?

– Не думал, что нужно специально оговаривать наличие мозгов у будущей жены, – пробормотал Николас, раздосадованный, что не предвидел подобного поворота. – Мне казалось, это очевидно. Какой мужчина захочет иметь глупую жену?

– Очень многие хотят, – заверила его Белинда. – Умная девушка сдувает пузыри их тщеславия.

– Возможно, но я не из этих мужчин. Я не смогу провести остаток жизни с безмозглой любительницей поболтать вроде Шарлотты Джексон, иначе сойду с ума. Но подозреваю, что вы это и так знаете. – Он помолчал, поправляя манжеты и галстук. – Надеюсь, теперь вы перестанете попусту тратить мое и свое время, представляя меня глупым курицам, и подберете более подходящую кандидатку.

– Не понимаю, как я должна была догадаться, что ум для вас так важен, – буркнула Белинда, положила блокнот на стол и вытащила из сумки карандаш. – Ум обязателен, – пробормотала она, царапая в блокноте. – Никаких пустомель и глупых куриц.

Дописав, Белинда посмотрела на него и нахмурилась.

– Вы могли бы сказать мне это на балу. Это избавило бы мисс Джексон от напрасных надежд.

– Если мисс Джексон лелеет какие-то надежды после часового чаепития, значит, у нее слишком живое воображение. Я не сделал ничего, что могло бы ее поощрить в этом направлении. Мужчина вряд ли может внушить девушке надежду, если не может вставить ни единого слова.

Белинда вздохнула, сунула блокнот и карандаш в сумку и достала оттуда перчатки.

– Боюсь, вы поощряете девушек, просто взглянув на них.

– Считаю это комплиментом.

Она кинула на него косой взгляд и стала натягивать перчатки.

– Должно быть, я выразилась неправильно.

Николас подался к ней, не в силах удержаться от флирта.

– А как насчет вас? – улыбаясь, спросил он. – Вас я поощряю, когда смотрю?

– Успокойся, мое трепещущее сердце, – скучным монотонным голосом произнесла Белинда. – О, Николас. О, Николас.

– Вы жестоки, Белинда. Такая жестокая и такая прелестная. Правда, что у вас совсем нет денег?

Она нахмурилась, изучая перчатку, словно боялась, что на белоснежной коже вдруг окажется пятно.

– Полагаю, Джек рассказал вам о моих финансах?

– Что от вашего приданого ничего не осталось? Да. Когда Федерстон умер, поверенному пришлось сказать Джеку, что денег на поддержание имения в должном состоянии нет. Чертовски досадно, потому что Джек понятия не имеет, куда делись деньги.

Очевидно, убедившись, что с перчаткой все в порядке, Белинда подняла глаза, но лицо ее оставалось совершенно невыразительным.

– Я что, должна посочувствовать Джеку?

– Нет. – Трабридж, вздохнув, выпрямился. – Белинда, я имел в виду совсем не это. Мне понятно, что если кто-то и знает, каково чувствовать себя беспомощным, видя, как твое наследство безрассудно проматывается, так это вы. Я всего лишь имел в виду, что очень печально, когда человек наследует титул и поместье, но не деньги, чтобы все это поддерживать.

– Зная Джека, вы и в самом деле думаете, будто это что-нибудь изменило бы?

– Вероятно, нет, – вынужденно признал маркиз. – Но в моем случае изменило бы.

– Правда? – Она всмотрелась в него, слегка наклонив голову набок. – А что случилось с вашим лицом?

– С моим лицом? – От внезапной смены темы разговора он слегка растерялся, затем вспомнил о кулаке Дениса, врезавшемся в его щеку, и рассмеялся. – А, это. Ерунда.

– Я бы не назвала синяк под глазом ерундой. Вы что, ввязались в драку в таверне? Или в ссору из-за карточной игры?

– Ни то ни другое, – беззаботно ответил Трабридж. – Это была драка из-за женщины, если уж вы так хотите знать. Из-за танцовщицы. Я упоминаю ее род занятий, – добавил он, услышав, что Белинда неодобрительно хмыкнула, – только на случай, если вас заинтересовало, кто она.

– Нет, не заинтересовало. И я посоветовала бы вам придумать более тактичный способ отвечать дамам на подобные вопросы. Драка из-за танцовщицы вряд ли характеризует вас как хорошего будущего мужа.

– Это не имеет значения, если вы и дальше будете представлять меня дурочкам вроде Шарлотты Джексон. Сомневаюсь, что она вообще заметила этот синяк, и уж тем более даже не задумалась о том, откуда он.

Губы Белинды изогнулись в усмешке.

– Должна признать, вероятно, так оно и есть. Но, как я уже сказала, вы не говорили, что хотите умную женщину. Кроме того, если позволите вернуться к этому вопросу, хоть вы и утверждаете, что вы более ответственный человек, чем Джек, я вижу на вашем лице доказательство обратного. Трудно поверить, что человек искренне намерен изменить свою жизнь и стать лучше, если он всего несколько дней назад устроил кулачный бой из-за танцовщицы.

– Белинда, это же совершенно разные вещи!

– Неужели? Не вижу большой разницы.

– Ну, история с танцовщицей на самом деле случилась три года назад, а ударил меня вчера лорд Сомертон, один из моих лучших друзей.

Черная бровь скептически изогнулась.

– Ваш лучший друг ударил вас из-за того, что приключилось три года назад?

Николас решил не вдаваться в подробности, потому что единственным его оправданием было то, что он увел у Дениса танцовщицу, будучи сильно пьяным. Вряд ли подобное объяснение поднимет его оценку в глазах Белинды, так что лучше просто промолчать.

– Неважно, – произнесла она после паузы. – Не хочу ничего об этом знать. Но предупреждаю, что на ком бы вы ни женились, вам не будет позволено тратить ее деньги на танцовщиц, зато придется немалую долю потратить на ваше имение.

– Если этого захочет она, я не против, – покладисто улыбнулся маркиз. – Хотя любая разумная девушка не пожелает жить в Хонивуде. Я не буду возмущаться, если ей захочется там что-нибудь изменить.

– Главное, чтобы вы понимали – женившись на девушке с деньгами, вы не сможете проводить все свое время в забавах и развлечениях. Составляя брачный контракт, я постараюсь как можно надежнее обезопасить ее приданое.

– Но ведь мы с вами можем договориться об условиях, – пробормотал Трабридж, перегибаясь через стол и одаривая Белинду, как он надеялся, своей самой обаятельной улыбкой. – Разве нет?

Это ее не впечатлило.

– Если у вас вдруг завелись нелепые идеи о том, что вы сможете польстить мне и таким способом сорваться с крючка, избавьтесь от них тотчас же. Я позабочусь о том, чтобы вы жили на скромное содержание.

– Даже не сомневаюсь, но это не мешает мне иметь разные мысли. – Он окинул взглядом ее роскошное тело. Чайный стол не давал увидеть все, но воображение с радостью дополнило картинку. И едва он дал волю фантазии, как начало разгораться желание. – По крайней мере, – добавил маркиз, подняв глаза на ее лицо, – о вас.

Белинда отвернулась, щеки ее слегка порозовели, и в душе Николаса вспыхнула искра надежды, что, возможно, она к нему не так равнодушна, как желает казаться. Но когда леди Федерстон снова на него взглянула, лицо ее было таким же холодным, как всегда.

– Вы хотите или нет исправить мое мнение о вас?

– Хочу, но только не в том случае, если мне запрещено представлять о вас разные восхитительные вещи. Возможно, это превращает меня в грубияна, Белинда, но я не желаю приносить эту жертву.

Щеки ее порозовели еще сильнее, она заерзала на стуле.

– Право же, Трабридж, – Белинда неодобрительно нахмурилась, потрогав пальцами шею, – флирт подобного рода в высшей степени неприемлем.

Попытка успокоить его с треском провалилась, Белинда выдала себя срывающимся голосом, но Николас решил не испытывать судьбу и не указывать на это. Довольно и того, что маркиз понял – она в какой-то степени испытывает то же, что и он.

– Знаю, – с напускным сожалением произнес он, – но удержаться не могу.

– Попытайтесь. – Белинда с щелчком захлопнула сумочку, отодвинула стул и встала. – Теперь, когда я знаю, что вам нужна умная девушка, мы можем двигаться дальше. Приходите в Национальную галерею в среду в два часа дня. Выставка голландских художников. Там я представлю вас мисс Джералдине Хант, девушке такой же хорошенькой, как Шарлотта Джексон, но намного более умной.

– О, замечательно, – сказал Николас, тоже вставая. – Но моя мужская гордость несколько уязвлена тем, что вы толкаете меня в объятия других женщин без капли сожаления.

Он поклонился и уже пошел к выходу, но голос Белинды остановил его.

– Трабридж? Вы пока не можете уйти.

Маркиз обернулся в надежде, что она попросит его побыть с ней еще немного.

– Почему? Хотите, чтобы я тут задержался?

– Ровно настолько, чтобы заплатить за чай. – Она протянула ему счет и улыбнулась. – Клиент оплачивает все издержки.

Белинда повернулась, повесила сумочку на руку и направилась к выходу.

– Вы и вправду развлеклись сегодня от души, верно? – крикнул Трабридж ей вслед, и ее смех еще долго звучал у него в ушах, доказывая его правоту.

Вынужденный дожидаться метрдотеля, Николас снова сел за стол. Ему оставалось лишь созерцать ее изящную спину, и он не в силах удержаться, вновь принялся представлять себе всякие дивные вещи, у которых не было ни малейшего шанса воплотиться в жизнь.


«Глупо впадать в отчаяние», – сказала себе Розали. В конце концов, она почти не знает маркиза Трабриджа. Они дважды коротко поговорили и один раз потанцевали. И все-таки Розали боялась, что влюбляется в него, потому что стоило увидеть, как он сидит рядом с Шарлоттой Джексон, сердце ее заныло, и очень захотелось плакать. Когда она заметила, что Трабридж входит в чайную комнату, сердце подпрыгнуло от радости, но тут же упало вниз, когда он остановился возле стола тетушки Белинды.