— Знаешь, я пытаюсь, но как-то не получается.

— Мальвина, ты не понимаешь? В твоём телефоне сейчас хранится решение всех наших проблем. Если эта запись просочится в сеть, всей избирательной кампании отца наступит тотальный пизд*ц… Запугивание, шантаж, угрозы, подкуп. Мощнее рычага давления даже я не придумал бы. Не знаю, как ты догадалась включить диктофон, но это просто гениально. Ты гениальная.

Саркастично пфыкаю на весьма неоднозначный комплимент, однако втайне капец как довольна. Правда, если честно, ни о какой гениальности я не думала, когда сидела в пропахшем дорогими сигарами и натуральной кожей салоне. Если уж совсем откровенно, я там чуть не описалась от страха. Это жесть, как меня всю трясло. Особенно когда пошли угрозы по отношении к маме. Сама поражаюсь, откуда нашлись силы дерзить. Наверное, защитный механизм.

— Ну приветики-пистолетики, — качаю я головой с видом “это же элементарно, Ватсон”. — Ко мне подваливает какой-то бугай и начинает заливать про то, что со мной хочет поговорить местная шишка. А я девочка воспитанная, к кому попало в тачки не сажусь. Вот и обезопасила себя на всякий случай. Под шумок на плей жмакнула и телефон в самое надёжное место спрятала — между сисек. На случай, если обыскивать решили бы, — губы Воронцова растягиваются в широченной улыбке. И она обескураживает. Я же как бы на него обижена. — Чего лыбишься?

— Я тебя люблю.

Сердце судорожно замирает. Ох… Мне так нравится слышать это от него. До мурашек.

— Сочувствую, чё.

— Себе сочувствуй. Теперь ты точно от меня не отвяжешься, — он тянется ко мне с явным намерением, но поцелуй прилетает не совсем туда, куда он рассчитывал, потому что вовремя закрываюсь рукой.

— Ну уж нет, дорогой. Даже не думай, — отрицательно качаю головой я.

— Брось. Ты сама слышала, что это подстава, — кивок на валяющийся рядом телефон. — Он хотел, чтобы ты приехала.

— И я приехала, но цепей что-то не вижу. Снайперов с лазерной указкой на балконе тоже. Да и дверь была не приварена.

Глеб непонимающе моргает.

— Это ты к чему?

Невесело качаю головой.

— К тому, что я устала. И хочу спать, — пытаюсь сползти с его коленей, но на этот раз удерживают уже меня. И вот в этом случае мериться силами бесполезно.

— Куда ты?

— Домой. Не хочу уже никуда в ночь ехать.

— И не уезжай. Останься. Пожалуйста.

Блин, вот только всяких "пожалуйста" не хватало. Как будто мне самой хочется. Но гордость важнее хотелок.

— Ты не понял? Тебе сегодня ничего не светит. И, возможно, не только сегодня. Я пока не решила.

— Да что ж ты такая… — с тяжёлым вздохом меня притягивают к себе, заключая в невероятно крепкие объятия.

— Какая?

— Моя. Просто моя, — отвечают негромко, зарываясь носом в моих волосах и приятно согревая кожу дыханием с слабым привкусом спиртного. А-а-а… — Он не прав. Ты не развлечение. Ты необходимость.

Блин, блин, бли-и-ин. Вся решительность красиво свалить в закат сдувается в форточку без права на возвращение. И что делать? Вроде нужно скандал с битьём челюсти замутить, а желания никакого ругаться нет. Просто обижаться и то нет. В смысле, да, всё смотрится капец как хреново, расклад вообще не в его пользу, но я ему… верю.

Правда верю, что ничего между ним и этой белобрысой не было. И что не случилось бы, даже если бы я не приехала. Хочу верить. Потому что если допустить сам факт сомнений, тогда наши отношения по определению бессмысленны. Потому что если не доверять, тогда нужно всё заканчивать. Насовсем. Прямо сейчас. А я к этому не готова. Невероятно какими дурами становятся бабы, когда в дело вмешиваются чувства.

Однако и так легко всё спускать тоже не согласна. Пускай помучается и погрызётся. Ему полезно.

— Не старайся, — строго щурясь, отвешиваю ему звонкий щелбан. — Всё равно не светит.

— Останься со мной, — мою кисть ловят, поочередно оставляя на каждом пальце по поцелую. Какой милый пай-мальчик. Нет, точно не буду торопиться с прощением. — А завтра я тебя отвезу.

— И снова уедешь?

— Так надо. У меня неоконченное дело с отцом.

Догадываюсь, какое.

— Думаешь, сработает?

— Даже не сомневайся, — поцелуи не прекращаются. Кажется, меня хотят в них затопить. И я не против, но слишком уж сложно устоять перед таким комбо нежностей. — Во сколько во вторник ваш выход?

— Не знаю. Так же где-то. Плюс-минус.

— Хорошо. Слово даю, его я точно не пропущу.


— Он же сказал, что приедет. Значит, приедет. Хватит уже кусать губы! Весь блеск сожрала, — сердито одёргивает меня в который раз Боря, последние полчаса крутящийся рядом и наводящий на мою беспокойную головушку марафет. Макияж, причёска, все дела. Перед первым туром, кстати, тоже он подсуетился. Обожаю своих друзей, оба раза приехавших без предупреждения просто меня поддержать. И в человека превратить. Ну… это они так сказали. Вот только подкола до конца я не поняла. А до этого, извиняюсь, я кем была? Единорогом?

— Лишь бы не было осложнений. Папаша у него трешовый, — устало вздыхаю, разглядывая себя в огромном напольном зеркале, придвинутом к стене под наклоном. Эту ночь я почти не спала. Слишком нервничала.

Общую раздевалку нашей команде выдали скромную: с унылыми однотонными стенами, минимумом мебели и посадочных мест. Спасибо хоть стойка с вешалками имелась. И стол, куда все, собственно, и навалили свои шмотки. Уровень стеснения — свети друг перед другом телесами сколько твоей душеньке угодно. Хорошо Воронцов не видит царящей тут общаги. А то Вольт танцевать попёрся бы забинтованным до глаз. Или без глаз вовсе. Типа, нехер окуляры на чужом греть.

— Твой котик большой мальчик. Уж как-нибудь справится, — фыркает Аника, сидящая на полу в позе лотоса и с воодушевлением облизывающая обёртку от "Лакомки". Само мороженое давно и надёжно хранилось в её желудке. В моём, кстати, тоже. Скромный завтрак, потому что на нервах с самого утра ничего в горло не лезет. — Кстати, что там у твоего котика с Лерой? — заинтересованно вскидывает она измазанную шоколадом моську. — Эта высокомерная краля ходит по коридорам со своими "Сникерсами" раздражающе самодовольная. Те, кого бросили так себя не ведут.

— Сомневаюсь, что её кто-то бросал.

— Прости, что? — про обёртку благополучно забыли. — То есть с ней никакой конкретики, с невестой тоже не пойми что, но ты с ним всё равно спала?

Спиной чувствую жжение. Вот же любопытные гаврики.

— Что, у кроликов длинные ушки, да? — резко оборачиваюсь, опасно клацая зубами. — А ничё, что крольчатина ещё и вкусная!? — ну вот. Другое дело. Понятно, что слушают дальше, но хоть не так явно палят. Я понимаю, что благодаря Нине эта новость давно не новость, но всё же дело-то личное. Интимное. — С невестой он расстался, — в защиту бросаю я подруге единственный аргумент. Довод такой же надёжный, как держащийся на жвачке каблук.

— Точно?

Блин. Да фиг его знает. Я уже ни в чём не уверена. Всё, чем подпитываются мои доводы, это заведённое в голове на повторе: "Ты не развлечение. Ты необходимость". И тихое вдогонку: "моя Мальвина", что согревало горячим шёпотом моё ухо в ту ночь, когда я таки осталась у Глеба. Осталось, но у нас ничего не было. Я выдержала, я справилась. Я хорошая девочка. Мур-мур-мур меня и конфетку в подарок.

— Думаю, да.

— Думаю, да, — закатывает глаза Аника. — Класс. Попала ты, подружка. Попала.

А то я не знаю. И снова эхом: "Ты не развлечение. Ты необходимость". И я ему верю. Пусть даже и зря.

В очередной раз проверяю телефон. Тишина. Не отвечает.

— Да не наводи паники. Скорее всего он просто в дороге, — успокаивает меня Боря, ободряюще царапая меня по носу своим отполированным ноготком. Блин, зависть. Даже у меня такого идеального маникюра нет.

Может, в дороге. А может, что-то пошло не так. Или опять Дарина нарисовалась к нему без приглашения в своём нудистском пальтишке, перед которым сложно устоять. Или… Блин. Вот не было же печали. Жила себе спокойно, горя не знала. Так нет, новых впечатлений захотелось! Влюбилась, идиотка!

Поправляю завязки на клёвом коротком ярко-синем топе, но мыслями я далеко. Настолько, что не слышу даже, как нас зовут. Только когда все резко активизируются, подрываясь с мест, возвращаюсь в реальность. Плохо. История повторяется. Сейчас как никогда необходимо быть полностью сконцентрированной, а вместо этого я туплю по жёсткому. Нельзя так. Повторно выбитой коленной чашечки и несмываемого позора совсем не хочется. Не особо приятное это ощущение. Но в тот раз я хоть подвела только партнёра, который, кстати, до сих пор думает, что сделано это было намеренно, на этот же раз у меня ответственность сразу перед дюжиной.

Всей толпой минуем придуманные явно обкуренным архитектором кривые служебные коридоры, напичканные всякой технической ерундой: демонтированными декорациями, баннерами, атрибутикой с прошлых съёмок. Телецентр, в который мы приехали, напоминает лабиринт Минотавра, тупик на тупике и сплошные запертые двери. С детства страдая географическим кретинизмом, с прошлого раза я так и не запомнила правильное направление. Хорошо сейчас нас ведёт миниатюрная девушка-ассистентка с гарнитурой на голове.

В конечном итоге мы приходим в просторный прохладный павильон. Просторным он был бы, если бы не уже запущенная толпа зрителей, которые рассыпались вокруг круглого подиума, заменяющего танцорам сцену, и на открытых балкончиках второго яруса. Галдят, вопят, улюлюкают. Шумно, но не раздражающе. Мне даже нравится эта движуха. Есть в ней что-то настоящее, не постановочное.

А от того особенно волнительно. Не знаю, по какому критерию набиралась эта массовка, но на первом этапе мы ей зашли на "ура". И сегодня просто обязаны снова понравиться, ведь конечное решение о том, кто попадёт в финал принимают как раз они. В этом и прелесть баттла. Тут нет судей, все решает толпа.