— Только не говорите, что вас не приняли подобающим образом в Маршфилд-Парке, лорд Хоксуорт, — произнесла София. — Ни за что не поверю, что мой сын захлопнул перед вами дверь.

— Разумеется, нет, — ответил тот, поскольку был не настолько глуп, чтобы подобным образом оскорбить семью Софии. — Как и мистер Грей, он был очень гостеприимен, однако именно ваш сын решил, что лучше всего для меня будет вернуться в город. Для этого, мол, есть основания. Кажется, он был прав, не так ли?

Поскольку Хоукс, очевидно, обращался к Амелии, та старалась подобрать слова для подходящего ответа. Но не могла придумать, как можно было это сделать в присутствии отца. Немногое казалось ему приемлемым даже при более благоприятных обстоятельствах. А сейчас они явно оставляли желать лучшего.

От необходимости спасать брата ее отвлекло появление в библиотеке графа Далби, его дяди Джона Грея и трех его сыновей, с горячей кровью ирокезов в жилах. Зачем он притащил их сюда именно сейчас? Хоукс действительно никчемный мальчишка.

Когда все были подобающим образом представлены друг другу, брат промямлил:

— Так ты выходишь замуж за Крэнли? А ведь мне казалось, что он не представляет для тебя никакого интереса, Амелия.

— Что ты придумываешь? — сухо ответила та. — Я не собираюсь этого делать. Вовсе нет! Почему ты так решил?

— Потому что он объявил об этом сам всем джентльменам, которые собрались перед нашим домом.

— Что? Ты хочешь сказать, он сделал это сейчас?

— Вот именно. А ты разве не знала?

Разумеется, она не могла догадаться о подобном развитии событий. Хотя это было похоже на непредсказуемого человека, каким и являлся этот тип. Амелия бросилась к окну. Все, кто присутствовал в комнате, последовали за ней и с интересом взглянули на Беркли-сквер. Толпа перед дверью уменьшилась почти вдвое, но между теми, кто остался, и лордом Крэнли разгорелся жаркий спор. Последний, казалось, был готов сразиться с каждым из присутствующих при первой же возможности. Но поскольку дуэли являлись незаконными, это было бы непросто.

— Бог мой, он решил не отступать, — задумчиво промолвила София. Это прозвучало как похвала. Амелия взглянула на нее с неприязнью. Ведь эта дама только что продемонстрировала заинтересованность в Крэнли, а всем было известно, что когда она интересовалась каким-нибудь мужчиной, тот очень скоро оказывался в ее постели. — Какое чудесное качество, не правда ли?

— Я так не считаю, — ответила Амелия. — Мне не нравится, что оно граничит с самонадеянностью и вседозволенностью.

— Ну что вы? — покачала головой София, а затем добавила шепотом, который услышал каждый присутствующий, даже Йейтс в коридоре: — Дорогая, он поцеловал вас, и весьма пылко. Полагаю, молодой человек считает, что должен как-то оправдаться в глазах общественного мнения.

Амелии оставалось лишь глазеть на Софию, остолбенев и отнюдь не привлекательно раскрыв рот. Что она могла ей ответить в присутствии своего отца?

— Эми? Ты поцеловала его? — спросил идиот Хоукс, так некстати явившийся домой.

— Это он поцеловал меня. Слегка, — ответила она, не уверенная, что такой ответ представляет ее в лучшем свете, но не в состоянии придумать ничего другого.

— Теперь понятно, почему бедняга думает, что должен срочно на тебе жениться, — заметил ее нетактичный брат.

— В самом деле, неудивительно, — тут же откликнулся мистер Джон Грей, брат Софии, с довольно неприятным выражением лица. Неужели Амелия должна оправдываться за свое поведение перед индейцем? И не подумает делать этого. Но промолчать тоже нельзя.

— Амелия отклонила то, что было не совсем похоже на предложение, не более пяти минут назад в этой самой комнате, — пробурчал Олдрет, внимательно глядя на Софию.

— Ну разумеется, — ответила та немедленно. — Нельзя ожидать, что леди Амелия поспешно согласится на брак в зависимости оттого, был поцелуй или нет. Она обладает большей силой духа, чем от нее ожидал Крэнли. И намного более строгими требованиями, чем те, которым он привык соответствовать.

Интересно бы знать: неужели Крэнли намеренно поставил ее в такие обстоятельства, что она должна теперь непременно выйти за него замуж? Это было недалеко от истины. И ей следовало бы догадаться. Он целовал ее уже два года кряду, а к тому же решил еще и навредить ее репутации, чтобы свести на нет ее шансы на удачный брак.

Это казалось неправильным, но походило на правду.

— Она поцеловала его? Прямо в этой комнате? — Взрослый сын Софии, который должен был быть разумным в его годы, показался Амелии любопытным мальчуганом. Какая разница, где это сделал Крэнли? Однажды он целых полчаса тискал ее на ступеньках лестницы особняка герцога Йоркского, и что с того?

— Маркем, — устало произнесла София, — прошу, не будь таким надоедливым. Разумеется, мужчина может поцеловать женщину, и мир от этого не перевернется. Я абсолютно уверена, что и лорд Крэнли, и леди Амелия достаточно разумны для того, чтобы знать, что простой поцелуй… или два, которыми обмениваются друзья, могут быть вполне невинными. Разумеется, до тех пор, пока один из них не захочет нанести сознательный вред другому. Но это совсем другое дело.

— Не знаю, что и думать, — пробормотал Хоукс, принимаясь мерить шагами комнату, прежде отнюдь не замеченный в столь активном для него времяпрепровождении, когда рядом было целых шесть совершенно свободных диванов и около десяти стульев. В конце концов, это была отлично обставленная библиотека. Здесь даже было немного книг. — Однако я сам видел, что Крэнли убедил почти всех, — он небрежно махнул рукой в сторону окна, — что женится на тебе. И был при этом весьма красноречив.

— Разумеется, он на многое способен, — сказала София. — Я абсолютно уверена, что он просто пытается очистить пространство перед домом Олдрета ради леди Амелии, чувствуя себя ответственным за ее репутацию. Разве не так, моя дорогая?

— Разумеется, вы правы, — сухо ответила Амелия, не смея взглянуть на отца. Тот видел, как она целовала Крэнли, в конце концов. Но у этого человека было о чем подумать, кроме репутации дочери. — Я была весьма тверда в своем отказе выйти замуж. У меня есть свидетели.

— Конечно, дорогая, — подтвердила София. — И я вполне уверена, что, если потребуется, Олдрет и я дадим детальный и точный ответ на вопрос о том, что именно произошло в библиотеке между леди Амелией и лордом Крэнли. — Закончив свою речь, она улыбнулась девушке. Улыбка вовсе не показалась Амелии приятной. Более того, она была почти презрительной.

— Поскольку моя дочь скоро выйдет замуж, — Олдрет смотрел на Амелию более пристально, чем ей того хотелось, — то не думаю, что придется прибегнуть к этому. Ее супруг сможет пресечь всякие слухи, что является как его правом, так и обязанностью.

— И удовольствием, — добавил брат Софии. Его глаза сверкнули от любопытства, когда взгляд остановился на девушке. — Если он, конечно, настоящий мужчина. Простите, но лорд Крэнли, — с этими словами он показал на улицу, что не слишком понравилось Амелии, поскольку было слишком прямолинейным жестом, — не кажется мне таким. Что вы на это скажете?

— Ничего! — резко бросила Амелия, чувствуя себя глупой девчонкой. Она должна была молчать, как бы ее ни провоцировали. И все из-за того, что Крэнли поцеловал ее… Черт возьми, но ведь это факт. Ей действительно следовало признать его, поскольку Крэнли в это мгновение на улице пытался защитить пошатнувшуюся репутацию Амелии.

Но она не стала бы такой уязвимой, если бы он не разорвал ее платье, несмотря на ее сопротивление, прямо в оранжерее Прествиков. Она ведь и в самом деле пыталась сопротивляться? И все-таки испытала трепет, когда он прикоснулся к ней, а его карие глаза пылали… неужели страстью? Или гневом? А может быть, отчаянием? Похоже, что все три предположения были верными. Все происшедшее среди роз — лишь небольшое недоразумение. Надо забыть об этом, и все! Это было бы нетрудно сделать, если бы не эта скандальная карикатура.

Что ж, на ней тоже лежит небольшая доля ответственности, поскольку все тогда слегка вышло из-под контроля и она оказалась в объятиях Айвстона. Исключительно невинных. Именно так, ведь с Айвстоном она чувствовала то же самое, что ощущала, когда ее обнимал Хоксуорт, что случалось, впрочем, нечасто. То есть ничего!

Разве Крэнли сам этого не видел? Как мог он быть настолько слеп, чтобы не понимать таких очевидных вещей?

— Джон, — проговорила София, — все не так уж просто, во всяком случае, в этой стране. Существует множество условностей, которые могут связать мужчину и женщину. Физического влечения и сходства характеров недостаточно.

Что правда, то правда, но все же слышать такое окружающим было не слишком приятно.

— Хорошая семья очень важна. — Олдрет сел на ближайший к окну диван и скрестил ноги.

— Блейксли — достойный пример, — сказала Амелия.

— Возможно, — ответил Олдрет. — Но все же Хайд, как человек с определенной репутацией, видимо, смирился с тем, что его колонии восстают. — Он пожал плечами, что всегда чрезвычайно раздражало.

— В самом деле? — переспросила София. — Никогда не считала это плохой чертой. Вероятно, у нас разные требования.

— Возможно, — ответил Олдрет. Казалось, он совершенно не нервничал.

— Что же делать с Крэнли? — поинтересовался Хоксуорт. — Если он не женится на Амелии и поскольку откладывает это… — Он прервал фразу, так как ему часто было сложно заканчивать предложения.

— Поскольку вы являетесь братом леди Амелии, — рассудительно произнёс граф Далби, — полагаю, что вся ответственность ложится на вас.

Все ирокезы, надо сказать, довольно симпатичные — в особенности старший брат, Джон Грей, который улыбался так, что на его левой щеке появилась очаровательная ямочка, — согласно кивнули, явно соглашаясь с этим предположением.