Анна Леманн - Парфюм для студентки

— Детка, уйди! — говорит он, но явно не мне, потому что Кристина вдруг уходит. И как она успела так быстро одеться? — Могу дать намного больше. — внимательно его слушаю — Если сейчас ты займешь прежнее место той девки!

— Я никогда не займу ее место! Не перед тобой! — шиплю я.

— А где же твоя влюбленность? — спрашивает, улыбаясь — Пропала, когда увидела, что я трах*ю другую, а не тебя? Скажи ведь, ты хочешь оказаться на ее месте! — подходит ко мне ближе и схватив меня за руку, кладет ее на свое причинное место — И как видишь, там совсем не маленький!

Вырываю свою руку из его хватки и этой же рукой даю ему пощёчину.

Чувствую себя омерзительно. Такое ощущение, что только что меня унизили. Растоптали в грязи. Кинули в пропасть… Выставили голой в людном месте…

Никогда прежде я себя так не чувствовала уязвлённо и мерзко одновременно.

Чувство, будто бы я сделала что-то не так.

Что-то противозаконное и меня за это поругают.

Стыд! Мне было стыдно!

За что? За то, что меня заставили трогать это?

Да!

Слезы катятся по моим щекам.

Смотрю в его глаза и мечтаю застрелить! Сейчас же! В этот момент!

Лишь бы не видеть этого лица! Эту ухмылку!

Стираю ухмылку еще одной пощечиной и собираюсь дать еще одну, но он перехватывает мою руку.

— Никогда! — шипит он — Не смей бить меня!

— Никогда! — шиплю в ответ — Не касайтесь меня!

Сделав шаг назад, разворачиваюсь и выбегаю из аудитории. Бегу в туалет и найдя там кусок мыла, намыливаю свою руку. Тру ее как сумасшедшая. Пытаюсь стереть с нее неприятные воспоминания.

Слезы льются из моих глаз, а сердце бешено бьется об ребра. Кажется, что вот-вот оно и вовсе остановиться или вырвется из грудной клетки, убивая меня при этом

— Урод! — кричу я, еще интенсивнее намыливая ладонь.

— Что-то случилось? — спрашивает меня темноволосая женщина, вышедшая из одной из туалетных кабинок.

Я даже не подумала, что тут кто-то может быть!

— Всё прекрасно! — выкрикиваю я, кинув кусок мыла в свое отражение в зеркале.

— Вижу… — тянет она, подойдя к раковине и помыв руки.

— Ненавижу! Ненавижу! — шептала я.

Цокая своими каблучками, женщина идет к выходу. На ней дорогущий наряд, состоящий из юбки-карандаш, топа и пиджака. На ее лице придающий ей возраста макияж.

Это все я успела разглядеть в тот момент, когда ее отражение было рядом с моим размытым.

— У тебя есть всего один шанс, чтобы я тебя выслушала, а потом я выйду. — произносит женщина, направляясь к выходу.

— Я его ненавижу! Он считает, что король мира… — начинаю я и женщина возвращается. Выключает кран передо мной и показывает головой на подоконник, приглашая присесть.

Садимся обе на подоконник, и я начинаю свой сказ. Женщину совсем не заботит, что она может испортить свой наряд сев на этот грязный подоконник.

— Я его ненавижу! — в который раз говорю я.

— Кто он? — спрашивает меня.

— Он! Воронцов! — произношу я и женщина вздрагивает, а затем с большим интересом смотрит на меня, принюхавшись.

Или мне это показалось…

— Продолжай! — говорит она, улыбнувшись.

— Он думает, что весь мир принадлежит ему. А это не так! Он такой же, как все! Только хуже! Но у него есть деньги и многие позволяют ему думать, то чего он сам желает думать! — смахиваю ладонью слезы с подбородка. — Сегодня он унизил меня! Представляете, предложил деньги за секс с ним, а потом… — замолкаю и женщина понимает, что я не собираюсь продолжать.

— А ты что? — спрашивает она.

— А я ему дала пощечину. Потом еще одну и не могла остановиться. Мне хотелось уничтожить его!

— Ты ненавидишь его за непристойное предложение? — спрашивает меня.

— Не только! Сегодня меня уволили из-за него! Пришлось отдать последние деньги за стойку, что он разбил. А потом он предложил мне это. — на глаза наворачиваются слезы. — Ему не понять какого это, когда у тебя нет денег и взять их неоткуда. Вначале из-за него меня не приняли на работу в его магазины. Это еще простительно, но сегодня меня уволили с работы, которую мне и так с трудом удалось найти. А теперь и ее нет и денег. Что я скажу бабушке? Мне нужно работать, чтобы обеспечить ей безбедную старость. Мне нужно успеть заработать как можно больше, пока я… — замолкаю, понимая, что говорю лишнее.

Женщина взяла мою руку, что прежде я намывала и сжала ее.

— Как тебя зовут? — спрашивает меня, виновато улыбнувшись.

— Ева. — отвечаю я.

— Ева, я могу тебе помочь. — говорит она — У меня есть для тебя работа! — порывшись в своей сумке она достает прямоугольную карточку и кошелек. Вытаскивает из кошелька парочку купюр и отдает их мне вместе с карточкой. — Позвони мне завтра в любое удобное время. Деньги тоже возьми.

— Визитку возьму. А деньги нет. — вытерев слезы руками, заявила я.

— Не упрямься. — улыбается она — Они тебе нужны. И так я буду уверена, что завтра ты позвонишь.

— С чего такая уверенность? — спрашиваю, нахмурившись.

— Ты показалась, мне честной. — произносит она — И даже если не позвонишь… эта сумма для меня не такая уж и большая.

— Мне неловко! — признаюсь я.

— Неловко это жаловаться незнакомой девушке, сидя на подоконнике в общественном туалете, а это… считай, что у тебя появилась фея справедливости. — она встает со своего места и кладет туда визитку и деньги. И больше ни сказав не слова уходит.

Странная женщина! Очень странная.

Беру визитку и читаю имя:

«Демидова Мария Сергеевна»

Кирилл

— Маш, прекрати так на меня смотреть! — громко выдохнув, говорю я сестре.

И так хреново себя чувствую, еще и она на меня так смотрит, как на последнее чмо. Каким я и являюсь. Не знаю, что на меня нашло, что я Мицкевич такое наговорил. А потом еще и сделал. И пощечины она мне правильно влепила. Заслужил…

— Как это так? — спрашивает она меня, поедая ломтики огурцов, при этом смотря на меня как ядовитая ящерица с медленным ядом.

Может зря я кофе заказал?

Что-то мне это не нравиться…

Вроде день рождения у всех еще не скоро…

Недавно с Машей виделись…

Отлично пообщались.

Ничего лишнего не сказал…

Перед ней не провинился…

Так в чем проблема?

— Вот так, будто я убил кого-то! — отвечаю, сморщившись.

— А что нет? — с вызовом спрашивает она. — А как же Мурзик?

О боги! Она опять за старое!

— Маш, он сам выбежал на дорогу! — устало смотрю на нее.

— Потому что ты за ним гнался с машинкой для стрижки! — возражает она и даже откладывает ломтик огурца.

— Так получилось! — сдаюсь я.

Мой смертельный грех, который Маша мне припоминает каждый раз на протяжении двадцати пяти лет.

Да, не убивал я ее Мурзика! Миха попросил меня постричь ему шерсть между подушечками на лапках. А этот гад рыжий выскочил и побежал и прям под колеса. Я за ним бегу, его сбивают и все это ведет пятилетняя Маша…

Ох, и слез было…

А я как бы виноват, но не виноват!

— И все же, прекрати на меня так смотреть! — повторяю я раздраженно.

— Как хочу, так и смотрю! — надувает губки.

И как только Тим с ней живет…

Любит, вот и живет.

Я же, как то жил…

— Маш, что я сделал не так? — спрашиваю ее, хныча.

— Просто иногда ты меня бесишь! — заявляет это так, будто готова придушить собственными руками.

— И чем это я тебя бешу в данный момент? Тем, что мы сидим в своем ресторане и молчим? — возвращаю ей фальшивую улыбку.

— Тем, что ты редкостный козел! Хоть и мой брат! — обиженно произносит она.

— Маша, иногда мне кажется, что я женат на тебе! Вечно пилишь мне мозг! Когда ты уже прекратишь? — интересуюсь я с истерическим смехом.

— Когда найду себе замену! — отвечает мне, многообещающе улыбнувшись.

— То, есть никогда? — спрашиваю я с минимальной долей смирения.

— То есть еще немного и перестану! — поигрывает бровями.

— А с этого места подробней! — подвигаюсь к ней вперед. — Кого ты мне выбрала в этот раз?

Маша постоянно знакомит меня с девушками и говорит при этом, что на этой я точно женюсь, потому что влюблюсь до беспамятства.

А я соглашаюсь и прихожу на эти встречи смеха ради.

Но счет пока 33:0 в мою пользу.

— Лиза и Аня — сестры близняшки! — улыбается во все тридцать два — Тебе понравиться!

То есть сделаем счет 35:0.

Ну ничего… Тоже люблю такие числа.

Мысленно пообещал, что 69 я обязательно поимею. Число то знаковое.

Но 34 и 35 тоже можно! Давно у меня близняшек не было.

— Маш, тебе и правда, заняться нечем? — скептически смотрю на нее — Занимайся своими ресторанчиками!

— Не могу я работать, когда мой одинокий братец страдает! — как то фальшиво сладко произносит она.

— Маша, что ты задумала? — щурю глаза.

— Ничего такого! — улыбается еще шире — Обычные женские делишки!

— Мне это не нравится… — произношу недовольно.

— Понравится! — улыбается она — Как только близняшек увидишь, тебе все понравиться.

Мне показалось или звучало это как угроза?

Нет, показалось…

Маша бы не стала мне угрожать без причины.