Анна Леманн - Парфюм для студентки

— Ты хочешь туда возвращаться, потому что там твоя бабушка. У меня же нет того, к кому я хочу вернуться.

— Так найдите! Заведите кота или собаку на крайний случай, — предлагаю я. — И прекратите разменивать свою жизнь на одноразовые развлечения!

— Мицкевич, ты учишь меня жизни? — спрашивает, выгнув бровь.

— Ни в коем случае, — печально смотрю на него — Не в моих правах.

— Верно, не в твоих. Допивай чай и поехали!

— Хорошо!

Почему так больно на душе сейчас?

Почему я чувствую себя так паршиво?

Почему откровенничаю с Воронцовым?

Зачем советую ему что-то сделать в будущем, если планирую убить?

Почему переживаю о его будущем, если его у него не будет?

Почему мне больно от мысли, что у него не будет будущего?

Кирилл

Около пяти часов я провел за рулем. Рядом на пассажирском сидении свернувшись калачиком сидела Ева. Ее взгляд был печален и меня это напрягало. Размышляя о чём-то грустном она смотрит на ночные пейзажи.

Не люблю тихих попутчиков.

Где Ева Мицкевич, которую нельзя заткнуть?

Так и уснуть можно!

— Мицкевич, расскажи что-нибудь иначе я усну! — прошу ее.

— Что именно? — спрашивает меня, покосившись лишь глазами.

— Все что угодно, — усмехаюсь — О себе. Где ты жила и что больше всего запомнилось?

— Три месяца мы с родителями жили в Европейской деревеньке Кольмар, — начинает свои рассказ и разворачивается ко мне.

— Где это?

— Франция, — отвечает мне — По утрам мы с мамой ходили в булочные, где продавались круассаны и гугельхупфы. Раз в неделю выбирались в рестораны, где всегда заказывали фуа-гра. Именно там я первый раз попробовала это блюдо. Мне нравилось его произносит из раза в раз все больше и больше. Меня уже тошнило от этого блюда, но я продолжала его заказывать, — улыбается воспоминаниям — Но больше всего я любила вечера и дни, когда у папы были выходные. Мы всей семьей гуляли по городу среди старых домиков, многочисленных архитектурных памятников и музеев. Моими любимыми местами были Церковь св. Матфея и Доминиканский монастырь.

— Не слышал об этом месте, — признаюсь честно.

Услышав, как о нем рассказывает Ева и самому захотелось побывать там. Хоть я и не любитель путешествий.

— Это своеобразный архитектурный музей под открытым небом, в котором представлены все архитектурные стили — от поздней готики, Возрождения, барокко, рококо, классицизма, ампира, эклектики, стиля модерн, до модернизма и постмодернизма. — смотрит на меня — После этого я решила стать искусствоведом или музейным работником.

— Той самой бабушкой, что гоняет посетителей музея от экспонатов? — спрашиваю, бросив на нее быстрый веселый взгляд.

— Смешно! — укоризненно произносит она, но улыбается еще шире.

В который раз убеждаюсь, что женская улыбка самая красивая.

А когда она еще и искренняя…

— Тебе бы пошло! — дразню ее.

— Очень смешно! — пытается произнести обидчивым тоном, но в первую же секунду начинается смеяться.

Звонко. Мелодично, от самого сердца.

Заразительно.

— Мой папа тоже так шутил! Говорил, что на день рождение подарит мне серую шанель! — улыбчиво продолжает Ева, — а мама говорила, что еще научит меня вязать, — после этих слов улыбка сходит с ее лица.

— Ева, все нормально? — обеспокоенно спрашиваю ее.

Ничего бл*ть не нормально!

Видно, что ей больно говорить о родителях, а с этим постоянно лезу.

Мне больше нравится, когда Ева улыбается или дразнит меня.

Хочется ее прибить в эти моменты, но каждый раз натыкаясь на ее улыбку и понимая, чем она вызвана хочется просить продолжить издеваться!

Мазохизм чистой воды, но ведь мне не больно…

Мне приятно.

Да, лучше злость видеть на ее лице, чем печаль.

— Все нормально, — произносит, закрыв глаза.

Врет.

Но кто я, чтоб уличать ее в этом?

Имею ли право?

У каждого свои скелеты.

— Хочешь я расскажу что-нибудь? — предлагаю.

— Нет, — произносит она — Я устала и хочу немного поспать.

— Как хочешь, Ева, — произношу тихо.

Всю дальнейшую дорогу Ева спит, или делает вид, что спит, и я ее не тревожу.

Зачем?

Вдруг своими словами сделаю больно?

Серьезно, Кир? Ты боишься делать кому-то больно?

Да, что с тобой?

Заехав на территорию загородного дома родителей, паркуюсь на привычном для себя месте и пару секунд сижу в тишине.

Во что я ввязался?

Зачем?

Зачем втянул Еву?

Бросаю взгляд на девушку, любуясь пару минут ее профилем. Красивая, нечего сказать. И спит так красиво, как принцесса.

Кир, опять сказок с Ксюшей перечитал?

Выбрось эту чепуху!

— Ева, — зову ее, но она не отзывается — Ева, мы приехали!

Ответа ноль.

Уснула крепко.

Да и время двенадцать часов ночи.

Мысленно оценил смогу ли донести Еву до дома, не разбудив. Хмыкнув, выхожу из машины. Обошел ее и открыл дверцу машины стороны Евы. Просунув одну руку ей под голову, вторую попытался подсунуть под колени, но не успел я дотронуться до второй ноги, как мне прилетела звонкая пощечина.

— Ты что делаешь, идиот? — запищала Ева сонно.

Отскочив от нее, потер щеку, зло смотря на Еву.

— Хотел тебя в комнату отнести, — шиплю сквозь зубы.

— Ой, — произносит Ева и виновата смотрит на меня — Я просто испугалась.

Бл*ть! А ведь могла…

Ладно, тут ничьей вины нет!

Я недооценил способности Евы, Ева не разобралась в том, что происходит.

Квиты!

Она напугана, я побит.

— Ну раз уж ты вставала, иди в дом сама, — бурчу ей и подойдя к багажнику и открываю его. Вынимаю оттуда наши чемоданы.

— Спасибо, — говорит Ева и пытается забрать у меня свой небольшой чемоданчик.

— Я понесу! — медленно произношу я, обескураженный ее поведением.

— А, точно! Ты же мой парень! И мы уже в роли! — как-то растерянно произносит Ева.

— Мицкевич, ты меня поражаешь! — засмеявшись, произношу я — У тебя либо отношении никогда не было, либо ты никогда с нормальными мужчинами не встречалась, поэтому и не знаешь, что носить вещи, — обвожу рукой чемоданы — мужская обязанность.

— А женская? — спрашивает улыбаясь одним уголком губ.

— А женская идти рядом и охранять такого золотого мужчину от других женщин!

— Какое самомнение! — фыркает Ева.

— Какое есть! — улыбаюсь я, пока мы идем к дому.

Оглядываю окна и замечаю, что свет в гостиной все еще зажжён, значит кто-то не спит и наше появление не останется без внимания.

Перед самой дверью останавливаюсь и взяв Мицкевич за руку, спрашиваю:

— Готова? — ее ладошка тонет в моей огромной лапе. И это зрелище мне нравится. В нем что-то есть. Чувствовать, что кто-то под твоей защитой и опекой. Ощущать, как сжимается что-то в твоих руках. Чувствовать тепло и мягкость.

— Готова! — тихо произносит она и начинает тяжело дышать.

Стучу в дверь, сжимая маленькую нежную ладошку Евы в своих руках. Через минуту дверь открывается и перед нами предстает никто иная как моя сестра.

— Мам, пап, — кричит Маша родителям, позади себя — Смотрите кто приехал!

Рука Евы напрягается.

Черт, забыл ей сказать имена родителей.

По ходу дела разберемся!

— Пропустишь нас или как? — спрашиваю сестру.

— Конечно, — говорит она и делает шаг назад пропуская нас внутрь.

Пропускаю Еву и первой и только затем захожу сам с чемоданами позади. Мицкевич стоит как статуя, глядя на моих родителей. Отца и Нинель это не удивляет, и они с интересом разглядывают мою «девушку».

— Ева, любимая, познакомься, — начинаю я, приобняв Мицкевич за талию, — это мой отец Сергей, а это моя мама Нинель!

Ева

Меня сковывают воспоминания. Я помню каждую черточку это ненавистного мне лица. Человека, что виноват в смерти моих родителей. Человека, которому я хочу отомстить, забрав у него самое дорогое. Сына.

— Ева, любимая, познакомься, — отдаленно слышу голос Воронцова и чувствую как его рука опускается на мою талию. Но мне плевать сейчас на всё, — это мой отец Сергей, а это моя мама Нинель!

Представляет он мне их!

Можно было и без этого!

Я отлично помню имя этой падлы!

Мрази!

Убийцы!

— Это Ева, моя девушка! — представляет Воронцов меня.

Кирилл

— Рад знакомству, Ева, — папа протягивает руку, но Ева заводит руки за спину.

Чего это она?

— Ева, но стоит меня бояться. Я не кусаюсь, — произносит папа и убирает руку — Но я уважаю ваше личное пространство, поэтому продолжим с любезностями в другой раз.

— Спасибо, — скованно произносит Ева.

— Мы бы с радостью еще поболтали, но жутко устали с дороги и хотим отдохнуть! — произношу я.

И я правда устал как зверь!

— Конечно, Кир, — как-то злорадно улыбается моя сестра — Мы уже приготовили вам комнату!

Комнату…

Одну?

Черт!

А об этом я даже не подумал!