— Это что, по-китайски?
— Да. Еле запомнил. Это, между прочим, самый известный бирюзовый чай в мире. Его наличие в чайной карте заведения считается правилом хорошего тона.
— Художник, ты — хвастун.
— Я — ценитель!
— Можно было бы поспорить, но я не стану.
— И это правильно.
Вечер закончился мирно. Художник не смог удержаться и все-таки похвастался перед Милой своим умением составлять коктейли. Тем, что знает много рецептов.
— Что мы сейчас с тобой будем пить?
— Это «Б-52». А есть еще «Б-53».
— Из чего ты его делаешь? — спросила Мила, глядя, как осторожно по столовому ножу Художник наливает в бокал слой за слоем. Чтобы они не перемешались. Всего слоев было три. Темно-коричневый внизу, затем цвета кофе с молоком и сверху совершенно прозрачный и бесцветный.
— Сначала наливаем 20 граммов кофейного ликера Capitan Black, потом осторожненько 20 граммов Irish Cream и, наконец, 20 граммов ликера Quantreau.
— A Quantreau из чего делают?
— Французский ликер из апельсиновых корок.
— А ведь еще есть голубой Quantreau. Его из чего делают? Почему этот бесцветный?
— Не знаю. Отстань. Не сбивай меня.
— Как «не знаю», так сразу и «отстань».
— А теперь самое главное! Вот тебе соломинка. Сейчас ты станешь «пилотом» самолета «Б-52» и зайдешь на вираж. Внимание! Поджигаю! Быстро вставляй соломинку и выпивай содержимое, пока поверхность еще горит.
Мила четко выполнила все указания. Она начала пить коктейль с нижнего слоя, он был еще прохладным, средний слой был уже теплым, а верхний — просто горячим.
— Ну, как?!
Эффект быстрого головокружительного взлета и крутого виража не заставил себя долго ждать. Мила молча кивнула и показала пальцами «ОК».
— Ничего, ничего… Минут через пятнадцать ты снова будешь в состоянии трезво смотреть на окружающих. То есть на меня. — И Художник поджог коктейль в своем бокале.
— А «Б-53» — из чего?
— Вместо Quantreau абсент Xenta. А вместо Irish Cream можно Bailis.
— Bailis я люблю, мы с подружками его покупаем.
Почти трезвая, Мила летела домой на крыльях. Давила на газ. Ей хотелось к Андрею. К родному мужу. Все же от любовников есть польза. Они помогают понять, что мужья лучше.
Послезавтра воскресенье. Они всей семьей (и, конечно, с Кариной) пойдут в зоопарк знакомиться со своими подопечными. Хорошо бы потом заехать куда-нибудь поужинать. Можно даже отдельно от молодежи. А то она уже и не помнит, когда последний раз они с Андреем ходили в ресторан.
Дома Милу ждало полное разочарование. В прихожей на зеркале она увидела записку: «Я уехал с приятелем на рыбалку. Остановимся у него на даче. Вернусь в воскресенье вечером». Ни «Милы», ни «твоего Андрея», ни «целую» — сухая такая записка. На Андрея это не похоже.
Мила позвонила мужу на мобильный. Абонент был недоступен. Сходили в ресторан, называется.
— Макс, алло… Привет! Сынуля, ты не знаешь, с кем папа уехал на рыбалку?
— А он уехал на рыбалку?
— Понятно… А сам-то ты где?
— С Каринкой гуляю.
— Ну ладно. Все. Пока. Домой сегодня приди. Хорошо?
— Ладно.
Миле хотелось рвать и метать. Она надеялась на романтический вечер и страстную ночь. А ее ждала одинокая холодная постель. Как это подружка Маринка каждый день ложится в такую? Ужас какой. «И что это я вспомнила про Маринку?» — подумала Мила. Она прошла в зал и клацнула пультом. Михаил Леонтьев, как всегда, клеймил кого-то позором. Выдавая желчь за иронию. И она клацнула на следующий канал. Очередная серия очередного сериала. И тут Мила увидела на журнальном столике недавно купленный сборник поэзии. Который утром она, между прочим, оставила в спальне под подушкой. Мила это прекрасно помнила. Из книжки торчала закладка. Интересно, кто еще, кроме нее, проявил интерес к поэзии?
Так тихо.
И небо устало
роняет печально
слезинки дождя.
Чего же ты ожидала,
целуя так страстно и нежно, но…
не меня?[9]
Ручкой жирно было подчеркнуто «не меня». У Милы остановилось сердце:
«Глупая Мила в беду угодила!» Все-таки Андрей обо всем догадался! «Что же теперь будет?» — подумала в отчаянии Мила. Художнику она больше не нужна. Да и Художник ей больше не нужен. Ей нужен муж. Но он может подать на развод и будет прав.
Мила схватила телефонную трубку.
— Маша, Машенька!
— Чего ты орешь?
— Маша, Андрей обо всем знает. Он меня бросит! А может, уже бросил?! Подожди! — Мила метнулась к шкафу. Фу-ух! Вещи Андрея были на месте. Мила снова схватила трубку. — А я люблю его. Художник — инородное тело для моего организма. А Андрюха родной.
— Ты же говорила: полное несовпадение, не тонкий, не галантный, стихов не читает…
— Оказалось, что читает… Маша, посоветуй что-нибудь!
— Помнишь, мы с тобой говорили о том, как хочется быть счастливой в любом возрасте? Как ты меня спрашивала про оргазм?
— Помню.
— А теперь спроси меня, пожалуйста, что такое я сегодня отчебучила…
— Что, Машенька?
— Выгнала своего. С твоей подачи, между прочим.
— Как?
— Так! Сказала, что надоело жить как добропорядочные соседи. Мы ведь даже не скандалим никогда. Живем в тихом болоте. Каждый на своей кочке.
— И что твой? Устроил скандал?
— Нет. Молча собрал манатки и ушел.
— И что теперь?
— А теперь я смотрю на пустой диван, на котором он сидел все эти годы, и думаю: на хрена я это сделала? И тут звонишь ты и говоришь: Художник — ошибка, а муж, оказывается, не так плох, как ты мне рассказывала! Так зачем же ты заморочила мне голову, влезла в мою жизнь и разрушила мою семью?!
— Я? Я разрушила?
— Да, ты! Своими дурацкими разговорами!..
Маша что-то еще продолжала эмоционально говорить, но Мила не стала ее больше слушать и повесила трубку. Такого она не ожидала. «Надо было сказать Машке, что своя голова должна быть на плечах», — запоздало сообразила Мила.
Может, позвонить Маринке? Нет. С ней Мила не очень любила обсуждать свои дела сердечные.
Что же делать?! Что, что? Открывать похоронное бюро «Мне конец».
Оказалось, что книжка со стихами — это еще не все. На стеллаже, на видном месте, лежали браслет и кольцо, подаренные Художником. А ведь она держала их в шкатулке!
Миле стало еще хуже.
Максим вернулся домой без одной минуты двенадцать.
— Мам, как и обещал: пришел сегодня!
Пока сын переодевался и умывался, Мила разогрела какао и приготовила бутерброды.
— Ничего, что я в труселях? — Максим сел за стол.
— Ничего. Лишь бы тебе не было холодно. Меня ты нисколько не смущаешь.
— Но ведь ты же не любишь, когда мужики по дому в трусах шастают!
— Не люблю. Ты можешь представить себе женщину, шастающую в трусах?
Максим рассмеялся.
— Представил?
— Ага. А где наш папик?
— С кем-то на рыбалку поехал. На какую-то дачу. Не могу ему дозвониться.
— Если на ту же, что и в прошлом году, то мог бы и меня с собой взять. Мне там понравилось. Клево было.
Как же она забыла! Действительно, в прошлом году Андрей спрашивал у нее разрешения поехать на выходные к коллеге на дачу, порыбачить. Раз уж она все равно уезжает в командировку. И брал с собой Максима! Вполне возможно, что Андрей снова поехал туда же.
Ночь Мила провела без сна. К тому же незаметно съела два пакетика своих любимых жевательных конфеток «Hello Kitty». Которые всегда были у нее в сумочке. Нервы. Всегда, когда Мила нервничала и переживала, на нее нападал жор. Еще в институте за время сессии она свободно могла «наесть» три-четыре килограмма. К счастью, сбрасывала их она так же легко.
Миле нужно было действовать. Что-то предпринимать. Она не смогла бы спокойно дожить до вечера воскресенья. Решила проехаться наудачу на прошлогоднюю дачу. Почти стихи! Максим должен был выступить в роли Ивана Сусанина. Только с благоприятным исходом мероприятия. Сказал, что дорогу помнит.
— Сейчас на пять минут заскочу в одно место, и дальше поедем. Подожди меня в машине. Я быстро.
Мила резво взбежала по лестнице. «Как молодая», — пронеслось у нее в голове. Художник был в мастерской. Стоял за мольбертом. Мила подошла к нему. На мольберте стоял холст с набросками хорошенького девичьего личика. Художник смутился. А Мила не смогла сдержать улыбки. Кивнула на зарождающийся портрет:
— Новая Муза?
— Я — неисправим.
— Возьми, пожалуйста, украшения. Может, ей пригодятся. Не могу оставить себе.
— Все-таки не можешь или не хочешь?
— Правда, не могу.
— Ну, смотри сама. Еще увидимся?
— Вряд ли.
— Я рад, что ты была в моей жизни. Извини, ежели что…
— Спасибо. Ну, вот и все. Пока. Нет, целовать меня не надо. Мне пора идти.
«Все-таки он — джентльмен. Надо отдать ему должное», — подумала Мила.
Максим, действительно, помнил дорогу. Мила сразу увидела машину мужа, когда они, наконец, подъехали к даче. В этой деревне жители еще не обзавелись высокими глухими заборами, по типу «мой дом — моя крепость».
— Сын, подожди меня пока в машине. Мне с папой надо поговорить.
— Секреты?
— Угу. Посиди. Я быстро.
Мила осторожно приоткрыла калитку: нет ли злой собаки? Никого. И Мила пошла к дому. Вернулась она, действительно, очень быстро. Села в машину. Когда она вставляла ключ зажигания, Максим заметил, что у мамы дрожит рука.
"Парадокс любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Парадокс любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Парадокс любви" друзьям в соцсетях.