— Да, понимаю, — откликнулась Лаура.

— Я ненавижу своего отца и тем не менее храню его коллекцию ружей, потому что это единственное, что у меня осталось от него. Оружие я тоже ненавижу. — Он рассмеялся, но Лаура услышала боль за этим вымученным весельем.

— Нелегко это — расти без отца.

— Нет, не очень, — Дилан пожал плечами, словно отказываясь от ее сочувствия. — Я стал сильнее, только и всего. Но я бы предпочел приобрести эту силу другим путем, а не сражаясь с той обидой, которую оставил в моей душе отец.

Лаура задумалась над собственной жизнью. Она потеряла мать в том же возрасте, что и Дилан отца. Хотя в этой потере обвинять было некого. Отец научил ее любить науку, и она никогда не ощущала пустоты. Он бросал ей вызов, подталкивал, вдохновлял, иногда контролировал, но никогда не бросал.

— А Эмма понимает, что случилось с Рэем? — неожиданно спросил Дилан. — То есть, я хочу сказать, она знает, что такое смерть?

— Хизер говорит, что дети начинают осознавать, что такое смерть, всю ее необратимость, годам к семи. Так что я не думаю… — Лаура вдруг ощутила себя совершенно беспомощной. — Честно говоря, Дилан, я не имею ни малейшего представления о том, что она понимает, а что нет, что ее пугает, о чем она думает, потому что она со мной не разговаривает.

Дилан взял ее под руку.

— Эмма заговорит, — сказал он с такой уверенностью, что Лаура позавидовала ему. — Раз она уже говорила с Сарой, то сейчас это просто вопрос времени.

Какое-то время они катались молча, и Лаура ощущала приятное тепло его руки.

— Я собираюсь привезти Сару на следующее занятие у Хизер, — наконец призналась она. — Хотя мне кажется, что это нечестно по отношению к Саре. Я боюсь, что это собьет ее с толку, огорчит.

— Знаешь, ты слишком беспокоишься о других людях. — Неожиданные слова Дилана смутили Лауру. — Ты беспокоишься о том, чтобы не запятнать память Рэя. Ты беспокоишься о том, что используешь меня. Ты беспокоишься о Саре, потому что тебе кажется, что ты ее огорчаешь. Видишь ли, и я, и Сара, мы можем отвечать за себя, за то, что мы делаем или не делаем.

Лаура никогда не думала о себе так, ее внимание к другим людям казалось ей совершенно естественным. Нет, он все-таки не понимал сути проблемы.

— Ты отвечаешь за себя, согласна, — ответила она. — Но Сара во многом ничуть не лучше ребенка. Она не может сказать: «Нет, извините, я не хочу идти с вами». Она даже не поймет, о чем я ее прошу. — Голос Лауры предательски дрогнул. Дилан сжал ее локоть.

— Ты очень славный человек.

Никто и никогда не называл Лауру славной. Ей на память пришли строчки статей, написанных о ней. Ее описывали как «блестящего астронома», «преданного своему делу ученого», «не знающего усталости, упорного наблюдателя за небом». Славная? Дилан просто плохо знает ее.

— Я думал о твоем отце и Саре, — нарушил молчание Дилан. — Возможно, они действительно встретились во время круиза. Возможно, Сара лечила твоего отца, но ведь она была медсестрой на корабле.

Лаура остановилась.

— Правильно! Сара могла даже спасти ему жизнь, необязательно во время круиза.

— Поэтому твой отец считал себя обязанным ей.

— Я все равно никогда ничего не буду знать наверняка. — Лаура обреченно вздохнула и снова оттолкнулась коньком ото льда. — Сара не сможет вспомнить.

Она посмотрела на Эмму — девочка явно устала. Пора собираться домой.

— Прости меня, тогда вечером я тебе помешала своим телефонным звонком.

— Ты нисколько не помешала.

— Просто ты говорил, что в твоей жизни нет женщины.

— Я этого не говорил. Я сказал, что ни с кем не связан. Никаких серьезных отношений. Ни одной постоянной, единственной женщины.

— Вот оно что… Значит, ты встречаешься со многими женщинами?

— Со многими — это громко сказано. — Он рассмеялся.

— А они не возражают, что ты встречаешься с кем-то еще? — спросила Лаура. — Или они об этом не знают?

— Они все знают, — уверенно ответил Дилан. — Этого принципа я придерживаюсь всегда, чего бы мне это ни стоило.

Честность была его несомненным достоинством. Дилану можно было доверять.

— И ты права, — продолжал он, — некоторых женщин это не устраивало, поэтому они просто отвечали мне отказом, когда я приглашал их куда-нибудь сходить в следующий раз.

— Не могу представить себе женщину, которая бы смирилась с таким положением вещей.

— Ты удивишься, если я скажу тебе, как много женщин не хотят быть связанными с одним мужчиной.

Дилан поставил ее в тупик. Лаура предполагала, что неудачный брак родителей отвратил Дилана от желания самому создать семью. Да, ведь потом была еще «длинная печальная история», на которую он намекнул во время их разговора несколько недель назад.

— Она устала, — Дилан указал на Эмму.

— Знаю.

— Думаешь, нам пора собираться?

— Самое время, — ответила Лаура, надеясь, что не слишком досадила Дилану расспросами о его личной жизни. Она смотрела, как Дилан подъехал к Эмме, присел перед ней на корточки, что-то сказал, потом выпрямился и вернулся к Лауре.

— Она согласна ехать домой, — объявил он. — Во всяком случае, мне так кажется. Она не кивнула, но и не покачала головой. — Он рассмеялся.

Эмма обернулась и помахала им рукой.

— Ты хорошо ладишь с детьми, — сказала Лаура и подумала, не показался ли этот комплимент ему таким же странным, как ей его определение «славная».

Он и в самом деле расхохотался.

— Мне никогда никто раньше такого не говорил.

— Что ж, возможно, раньше тебе было все равно. — Лаура испугалась собственной прямоты, но Дилан лишь кивнул головой в знак согласия, легко улыбнулся и заскользил вслед за Эммой.

— Вероятно, все дело в этом, — сказал он, ступая со льда на дорожку.

ГЛАВА 26

— Входите, моя дорогая, — Сара придержала дверь, пока Лаура переступала через порог. Она была удивлена и обрадована. — Я только надену прогулочные туфли и буду готова. — Она скрылась в спальне. Совершенно очевидно, несмотря на новый календарь, Сара по-прежнему не могла уследить за сменой дней недели.

Лаура ждала ее в гостиной. Со своего места она увидела, что календарь в кухне опять убежал вперед, но на этот раз на два дня. Она исправила ошибку и вернулась в гостиную.

Сара вошла в комнату в чулках.

— Я не могу их найти, — пожаловалась она.

— Давайте поищем вместе, — сказала Лаура. Она вошла следом за пожилой женщиной в крохотную, очень чистую спальню. На кровати лежало покрывало с цветочным рисунком из той же ткани, что и занавески. Кто-то наклеил ярлыки на ящики комода, чтобы Сара знала, где искать тот или иной предмет одежды. Чистота в комнате была идеальной.

В стенном шкафу прогулочные туфли стояли на самом видном месте.

— Вот они, — Лаура нагнулась и взяла нужную пару. Она протянула ее Саре, но та взглянула на туфли так, словно никогда их раньше не видела.

— Разве я в этих гуляю? — засомневалась она. Лаура кивнула.

— Ну ладно. — Сара пожала плечами.

Присев на край кровати, она начала надевать туфли.

Ее смущение встревожило Лауру. Что происходит здесь в те несколько дней, когда она не приезжает? Сколько раз за день Сара забывала, где она находится, или надевала юбку наизнанку? Лаура прочитала много статей о болезни Альцгеймера и знала, что дальше будет только хуже.

Когда они вышли из дверей дома престарелых, мягкий прохладный бриз обнял их.

— Сейчас весна? — спросила Сара.

— Нет, хотя погода и в самом деле весенняя. — Лауре не хотелось, чтобы Сара думала, что совсем ни на что не способна. — Но на самом деле сегодня 26 августа, почти конец лета. Правда, прохладный воздух такой приятный?

— О да. — Сара устремилась вперед, и Лауре пришлось ускорить шаг, чтобы догнать ее.

— Я хотела вас кое о чем попросить, — сказала Лаура, когда они прошли полквартала. — В прошлый раз я привозила к вам мою дочку, Эмму. Вы помните?

Сара нахмурилась.

— Нет, — призналась она, и на ее лице появилось печальное выражение. Пока Сара мыслила достаточно разумно, чтобы расстраиваться из-за потери памяти.

— Ничего страшного, — успокоила ее Лаура. — Но Эмма приезжала вместе со мной. После смерти отца она ни с кем не говорит. Я вспомнила, что вы рассказывали мне о вашей пациентке по имени Карен, которая тоже отказывалась говорить. Вы помните Карен?

— Доктор Пальмиенто вел себя с ней по-свински.

— Все правильно. И ему все-таки удалось заставить ее говорить. И вы проделали то же самое с Эммой. Вы специально ее дразнили, чтобы она заговорила, так?

— Я бы не смогла никого дразнить.

— Возможно, это слово не совсем подходит. Но вы называли ее Джейни до тех пор, пока Эмма не рассердилась и не сказала вам, что на самом деле ее имя Эмма.

— Джейни приезжала ко мне? — Лицо Сары засветилось. — А я думала, что это мне приснилось.

— Нет, Джейни здесь не было. Во всяком случае, пока я была у вас. — Она внимательно посмотрела на профиль Сары. — А Джейни действительно существует? — спросила она. — Я подумала, что…

— Джейни жива, — сказала Сара, — но я не должна о ней говорить. — Она оглянулась через плечо, словно хотела проверить, не подслушивают ли их.

— Кто говорит, что вам нельзя рассказывать о ней? — Могут ли старики с болезнью Альцгеймера, впадая в детство, выдумывать себе друзей? Может быть, кто-то из персонала сказал Саре, что ее сочтут сумасшедшей, если она будет о таком рассказывать.

— Доктор Пальмиенто, — ответила Сара, — и мистер Д.

Мистер Д.? Лаура расстроилась. Сегодня Сара совсем ничего не соображает. Она мягко обняла ее за плечи.

— Я ваш друг, моя дорогая. Мне вы можете рассказать о Джейни, если хотите.

Сара внимательно посмотрела ей в глаза, словно решая, можно ли ей довериться, а потом начала говорить.


Сара, 1958 год

После трех лет замужества Сара наконец забеременела. Джо был счастлив, как и она сама. Он накупил кучу вещей для ребенка, что им было совершенно не по средствам, переклеил обои в будущей детской, с готовностью бегал в магазин среди ночи, выполняя желания Сары, требовавшей то оливок, то шоколадных батончиков.