— Судя по всему, — ответила Сара, несколько подавленная таким напором.

Миссис Лав вздохнула и взяла себя в руки.

— Итак, позвольте мне рассказать о вашей зарплате и о часах работы.

— Вы хотите сказать, что я получила работу? — спросила Сара.

Миссис Лав рассмеялась:

— Разумеется, вы ее получили. Место ваше, если оно вас устраивает.

— Очень, очень устраивает! — Саре не терпелось рассказать обо всем Джо.

Обсудив с Сарой заработок и расписание, миссис Лав повела ее осматривать «Сент-Маргарет». Огромный великолепный холл внизу был только прихожей в страну чудес. Миссис Лав показала пустующую палату, и Сара подумала, что это скорее комната в одном из очаровательных старых отелей, а не палата психиатрической больницы. При палате была даже своя ванная комната. Миссис Лав, правда, поторопилась сказать, что не все палаты оборудованы подобным образом, но таких много. В дальнем конце коридора располагалась комната отдыха для пациентов, солнечный уютный зал с настольными играми и телевизором. Некоторые из пациентов подняли голову, когда заглянули Сара и миссис Лав, но быстро вернулись к своим занятиям. Рядом с комнатой отдыха располагался театр, а чуть дальше кабинет красоты.

— Чем лучше пациенты выглядят, тем лучше себя чувствуют, — заявила миссис Лав. — Косметика творит чудеса, если речь идет о депрессии.

. — Удивительная больница! — восхищенно произнесла Сара. «Мерси» казалась пережитком прошлых веков по сравнению с «Сент-Маргарет».

По изогнутой лестнице они поднялись на третий этаж, в третье отделение, как назвала это миссис Лав, и Сара сразу ощутила перемену. Даже воздух показался ей другим. Здесь царила тишина, лишь изредка нарушаемая неясным бормотанием или пронзительным криком.

— Изолятор, — миссис Лав указала на дверь, из-за которой раздался крик.

Сара кивнула. Она не раз слышала эти крики отчаяния и одиночества, доносившиеся из изолятора в «Мерси». В этом не было ничего нового. Новинкой оказалась лаборатория электроэнцефалографии, где можно было безболезненно снять показания работы мозга пациента. В «Мерси» не было даже аппарата для ЭЭГ, не говоря уже о лаборатории. На Сару это произвело огромное впечатление.

— Я могу научиться работать на этих аппаратах? — спросила она.

— Конечно, дорогая, — ответила миссис Лав. — Вам понравится в «Сент-Маргарет». Здесь поощряют тех, кто хочет учиться и расширять свои знания.

Потом миссис Лав позволила Саре заглянуть в палату через узкое стеклянное окошко в двери. Вдоль стен стояли кровати, на которых лежали мужчины и женщины.

— Мы называем это палатой сновидений, — сказала миссис Лав.

— Они принимают какие-то наркотики? — спросила Сара.

— Да. Мы действительно используем экспериментальные лекарства, чтобы выяснить дозировку и сферу применения. Это часть исследований доктора Пальмиенто.

Саре отчего-то стало не по себе. Люди в роли подопытных кроликов? Но чего еще она ожидала от научно-исследовательского центра?

Они прошли мимо кабинета электрошоковой терапии. Он тоже оказался больше и был лучше оборудован, чем те, что доводилось видеть Саре. Когда она училась в школе медсестер, метод шоковой терапии казался ей чудовищным, но потом она увидела, как разительно меняются с его помощью пациенты, пребывающие в тяжелой депрессии, и ее мнение изменилось. Иногда пациенты теряли память, но постепенно она к ним возвращалась, зато меланхолия отступала, и они снова могли жить полноценной жизнью. В большинстве случаев. Но не во всех. И невозможно было предугадать, кому станет лучше, а у кого наступит ухудшение. Возможно, этот вопрос заслуживает специальных исследований. Может быть, ей удастся поговорить об этом с доктором Пальмиенто. Она улыбнулась про себя, поймав себя на том, что ей все больше и больше хочется работать в «Сент-Маргарет».

— Здесь наша операционная, — сказала миссис Лав, когда они дошли до конца коридора.

— Операционная?

— Большей частью ее используют для лоботомии, — пояснила миссис Лав, и Сара понадеялась, что ее будущая начальница не заметила, как она поморщилась. Хотя лоботомию проводили во многих клиниках страны, в «Мерси» ничего подобного не делали. Сара всегда считала эти операции варварскими. Она понимала, что отстала от времени. Ведь лоботомия получила Нобелевскую премию…

— Это кабинет доктора Пальмиенто, — миссис Лав указала на другую дверь. — О, смотрите, он там. Хотите поздороваться с ним?

— Гм… Мне бы не хотелось беспокоить его. — Сару пугала встреча с этим человеком после того, что она о нем услышала.

Миссис Лав постучала и просунула голову в кабинет.

— Доброе утро, доктор Пальмиенто. Хотите познакомиться с нашей новой медсестрой?

Через стеклянную дверь Сара увидела, как мужчина лет пятидесяти поднял голову от бумаг.

— Разумеется, — сказал он, — ведите ее сюда. Сара вошла следом за миссис Лав.

— Это Сара Толли, — представила ее миссис Лав. — Миссис Толли, это доктор Пальмиенто.

Пальмиенто встал, обошел свой стол и приблизился к Саре с теплой улыбкой на лице.

— Здравствуйте, доктор.

Сара протянула ему руку, и Пальмиенто с энтузиазмом пожал ее. Он был невероятно привлекателен. Ничего удивительного в том, что миссис Лав с таким трепетом относится к нему.

— Рад видеть вас среди наших сотрудников, миссис Толли. — Его светло-каштановые волосы только начинали седеть, легкие морщинки не портили лица. Во всех чертах сквозила мягкость, только зеленые глаза смотрели пристально и сурово. Они не подходили ему, его манере поведения. Саре и раньше приходилось сталкиваться с людьми, чей взгляд внушал ей беспокойство. Это были ее пациенты. Они выглядели удивительно здоровыми, совершенно нормальными, но их глаза выдавали изменения психики. Она освободила свою руку настолько быстро, насколько позволяли приличия. Ее удивила собственная реакция. Перед ней стоял блестящий врач, заботящийся о своих пациентах. Просто у него такие глаза. Глупо было думать о чем-то другом.

— А где будет работать миссис Толли? — Доктор Пальмиенто обратился к миссис Лав, продолжая смотреть в глаза Саре. Той пришлось отвести взгляд.

— В третьем отделении, — ответила миссис Лав.

— Ага! — Радость доктора показалась Саре чрезмерной, но, возможно, человек просто очень любит свою работу. — Должно быть, вы очень опытная медсестра, миссис Толли. Джойс не каждому доверила бы третье отделение.

Сара улыбнулась старшей медсестре.

— Благодарю вас за доверие, — сказала она.

— Я решила, что миссис Толли нам подойдет, потому что она хочет учиться и имеет опыт работы в операционной.

— Не совсем так, — быстро вмешалась Сара. — Я не бывала в операционной со времени учебы в школе медсестер. — Она не хотела ассистировать на лоботомии.

Они как будто и не услышали слабый протест.

— Я большей частью работаю именно в третьем отделении, — сказал доктор Пальмиенто, — там находятся наиболее серьезные наши пациенты.

— Я много хорошего слышала о вас и вашей работе, — Сара надеялась, что в ее словах нет такого неумеренного восхищения, как у Джойс Лав.

Пальмиенто с улыбкой кивнул и положил руку на плечо Сары.

— Вы отлично впишетесь в нашу команду, — объявил он.

Когда они снова оказались в коридоре, миссис Лав обратилась к Саре:

— Правда, он удивительный?

— Доктор Пальмиенто, несомненно, живет своей работой, — осторожно ответила Сара, все еще не оправившись от того смешанного впечатления, которое произвел на нее известный врач.

Он доктор, а не пациент, напомнила она себе. Признанный всей страной психиатр. Она имеет большой опыт, но все же не следует столь однозначно судить о людях по выражению их глаз!

Первая неделя работы в «Сент-Маргарет» прошла достаточно гладко. Сара ухаживала всего за двумя пациентками. Обе страдали от депрессии. Саре они показались симпатичными. Она твердо верила, что дружеские отношения между пациентом и тем, кто за ним ухаживает, — это залог быстрейшего выздоровления. Она часто разговаривала с пациентками и даже обнимала их, если их надо было утешить.

В конце недели поступила новая пациентка по имени Карен. Саре поручили ухаживать и за ней тоже. Сорокалетняя женщина, мать троих детей и жена политического деятеля, она не произнесла ни слова за последние шесть лет. Сара впервые столкнулась с таким упорным мутизмом. Муж Карен утверждал, что не помнит ничего такого, что могло бы спровоцировать это состояние жены. Просто однажды весной Карен перестала разговаривать, и все. Она не говорила ни с ним, ни с детьми, ни с соседями. Она даже перестала петь в церковном хоре, где солировала десять лет.

Сара решила докопаться до истинной причины. День за днем она разговаривала с ней, мягко пытаясь выяснить, в чем дело, что вызвало такую серьезную травму. Сара была очень терпелива, надеясь, что Карен поймет, что ей можно доверять, и откроется ей.

У доктора Пальмиенто оказался совсем другой подход к проблеме. На третий день госпитализации Карен, когда Сара разговаривала с ней, врач неожиданно ворвался в палату.

— Ты настоящая потаскуха! — рявкнул он.

У Сары буквально отвисла челюсть. К кому из них он обращается? Карен смотрела на него большими печальными глазами.

— Твой муж сказал мне, что ты совершенно не заботишься о детях, — прорычал Пальмиенто, его зеленые глаза яростно сверкали. — Ты из тех баб, которых следует драть плетьми! Тебе вообще не следовало заводить детей! — С этими словами он вышел из палаты. Сара дрожала как осиновый лист, а лицо Карен по-прежнему ничего не выражало.

Сара коснулась ее руки и встала.

— Я сейчас вернусь, — предупредила она и вышла в коридор.

Доктора Пальмиенто она нашла около палаты сновидений. Сара впервые обратилась к нему после приема на работу. Она боялась и не хотела вступать с ним в конфликт, но то, что произошло, было недопустимо, просто невозможно.

— Прошу прощения, доктор Пальмиенто, я не понимаю, почему вы ворвались в палату Карен и накричали на нее. Она слишком хрупкая.