Свадебный обед прошел для нее в каком-то тумане. Обед заказали в «Колоннаде» — скромном, но со вкусом отделанном ресторане, с окнами на залив Хилзборо. Несмотря на оцепенение, в котором она пребывала, Шерри замечала оценивающие взгляды и шепот родственников, то есть всех тех, от кого Джейми ведет свою родословную. Едва притронувшись к стоявшему перед ней блюду, Шерри раз-другой пригубила шампанское, которое официант налил, не спрашивая ее разрешения. И старалась весело улыбаться, когда произносили тосты.

Она безропотно позировала для бессчетного числа фотографий — с ребенком, с мужем и с разными вновь обретенными родственниками. На большинстве из этих фото она держала на руках Джейми. Ребенок неожиданно для всех стал капризничать, он отказывался сидеть на высоком стульчике, привезенном специально для него, или показывать, как он умеет ходить, когда десятилетний Джо (сын старшего Джо) предложил ему свою руку. Джейми и раньше всегда добивался того, чего хотел, а теперь, окруженный толпой незнакомых людей, предпочитал сидеть на коленях у Шерри, считая это самым безопасным местом.

Когда Майк объявил, что им пора уезжать, последовала тяжелая сцена: ребенок продолжал за нее цепляться, а Шерри было трудно это вынести.

— Тебе будет хорошо у бабушки Руис, — уговаривала Джейми тетушка. — Твой манежик уже у нее дома, и почти все твои игрушки, тебе не будет скучно. А Шерри... Шерри вернется утром.

Конечно, малыш этого не понимал. Да и как он мог понять? Все, что она говорила, было далеко за пределами разумения одиннадцатимесячного ребенка. Отчаянный рев сопровождал новобрачных до самой стоянки, где они сели в «мустанг».

— Не волнуйся, он скоро успокоится, — сказал Майк, бросая пиджак в багажник.

— Да, я знаю. Просто он слишком мал, чтобы осознать происходящее.

Может, стоило взять Джейми с собой? — раздумывал Майк, держа дверцу открытой для жены, а потом садясь за руль. Но нет. Для того чтобы начало их совместной жизни прошло нормально, им следовало остаться наедине в мотеле на Клируотер-Бич, где он зарезервировал комнату. Майк опустил верх машины, чтобы ехать «с ветерком». Потом включил зажигание и вырулил со стоянки.

До самого курортного местечка, куда они направлялись, молодые почти не разговаривали. Шерри пыталась предвидеть, что ждет ее впереди, пока они по мосту пересекали залив, а потом, по шоссе, неслись мимо желтых фонарей. Она не сомневалась в том, что Майк собирается быть настоящим мужем в постели. В тот день, когда он сделал предложение, он высказался по этому поводу без обиняков. Не оставили же они ребенка в городе для того, чтобы гулять по набережной, взявшись за руки.

Шерри чувствовала себя совсем неопытной и считала, что он никогда не женился бы на ней, если бы не малыш и проблема его воспитания. Она понимала, что он ее желает, но не была уверена, что когда-нибудь полюбит, и очень сомневалась в своей способности конкурировать со всеми бывшими любовницами мужа. И хотя Шерри старалась выбросить эти мысли из головы, она знала, что в объятиях Майка почувствует жгучую ревность к... Лайзе.

Видимо, я так и не пойму до конца, думала Шерри, почему Лайза не созналась, что ждет ребенка. Впрочем, теперь, услышав от Майка его версию, Шерри догадывалась — почему. Лайза молчала из боязни услышать эти слова: «А мой ли это ребенок?» — попроси она Майка о помощи.

Никто не ответит мне на вопрос, как бы отнеслась Лайза к нашему союзу. Благословила бы? Или поиронизировала бы над тем, что я влюбилась в того же самого ловеласа. Хотя одно несомненно: Майк будет помнить о ней, брошенной им. И этой памятью Лайза отмщена.

Мотель, выбранный Майком для брачной ночи, стоял прямо на пляже, чуть поодаль от моста и засаженной пальмами дамбы, соединяющей берега небольшого протока. Солнце склонялось к горизонту, окрашивая небо в разнообразные оттенки красного цвета.

Сидя в машине, пока Майк регистрировался у портье, Шерри пыталась расчесать запутанные ветром волосы. Через минуту Майк вернулся с ключом от номера, готовый отвести «мустанг» на ночную стоянку.

— Мне удалось получить комнату с видом на залив, — сказал он довольным тоном. — Мы сможем полюбоваться роскошной картиной заката.

Ради этого стоило поспешить. Шерри поднялась вверх по лестнице с дорожной сумкой в руках. Комната оказалась обычным гостиничным номером — телевизор, письменный, он же туалетный, столик, широченная кровать. Кровать была накрыта покрывалом с геометрическим рисунком, настолько аляповатым, что оно затмевало все вокруг. Пока Шерри удивленно смотрела на эту кровать, Майк отдернул шторы на окне и открыл стеклянную дверь.

Не очень-то она помогает нам обоим преодолеть смущение, подумал Майк, стоя на балкончике.

— Иди сюда, ко мне, — позвал он, стараясь, чтобы голос его не казался требовательным.

Опустив свою сумку у кресла, Шерри присоединилась к мужу. Он прижал ее к себе, обняв одной рукой за талию, однако не пытался поцеловать или расстегнуть жакет. Он не отрываясь смотрел на берег, где какие-то люди готовились к отплытию на паруснике. Смотрел на корабль, плывущий в порт.

Как приятно пахнет его лосьон... словно смесь дождя и мускуса, сдобренная экзотическими специями, думала Шерри. Но больше всего ей нравился запах его кожи... Как Шерри хотелось сейчас прижаться к нему посильнее, зарыться лицом в его грудь!..

Их брачная ночь, с ее тревожными сомнениями и неисчерпаемым восторгом, будет лишь одной из тысяч ночей, которые за ней последуют. Смогу ли я забыть его роман с моей сестрой, отодвинуть прочь причины, заставившие нас пожениться, смогу ли целиком окунуться в наслаждение? Глядя вниз с балкона, Шерри видела волны прибоя, набегавшие на берег и оставлявшие на песке причудливый рисунок, который напоминал кружева. Эти волны своим шорохом словно бы внушали ей: да, да, все будет хорошо.

Солнце, теперь уже погружаясь в воду, казалось гигантским медным яйцом. Скоро оно совсем утонет в волнах Мексиканского залива, и бархатная ночь Флориды призовет их в свои прохладные объятья.

Пусть это случится, думал Майк, легкими движениями поглаживая рукав ее жакета. Жена моя, раскройся навстречу наслаждению, которое нас ждет. Мы созданы друг для друга, правда, я не знаю, когда я это понял. Но я ни за что не хотел бы принуждать тебя... заниматься со мной любовью, если ты этого не хочешь.

Каким-то чутьем она угадала его мысли. И этого было достаточно, чтобы прогнать ее страхи. Повернувшись к Майку в порыве чувств, Шерри обняла мужа и прижалась к нему.

— Ах, Шерри, моя Шерри!..

Прервав это восклицание, окрашенное страстью, он овладел ее губами. В одно мгновение она заскользила куда-то, словно падала в пропасть. Они целовались и раньше, но никогда еще поцелуй не был тем, что можно было бы назвать вратами в рай. Этот был именно таким. Язык Майка соединил их существа, влажная прохлада ее рта уже принадлежала им обоим, а Майк целовал с такой настойчивостью, что у Шерри не осталось сомнений в том, что за этим последует.

В предчувствии наслаждения ее соски стали набухать, а муж тем временем гладил ее ногу выше колена, пробравшись под юбку. Неужели он овладеет ею сию минуту, прямо на балконе?

— Майк... не здесь, — выдохнула она.

— Ты права, не будем развлекать публику.

Подхватив Шерри на руки с силой, которой она в нем не подозревала, Майк отнес ее в комнату и опустил на кровать. Не успела Шерри охнуть, как его рубашка уже валялась на полу, рядом с туфлями, а ее юбку он вздернул до самой талии. Длинными красивыми пальцами Майк с ловкостью фокусника расстегнул застежки пояса, державшего чулки. В долю секунды были расстегнуты пуговицы на ее жакете... щелкнула застежка бюстгальтера. Как только высвободились груди, он обхватил губами один розовый выпуклый сосок.

Охваченная пламенем страсти, Шерри боялась сгореть дотла — так она желала любимого. Словно огонь, продвигающийся по фитилю, экстаз ее шел в самую глубину — туда, где Майк будет первым. Казалось, она уже раскалилась добела, и все же ее желание возрастало. Большим пальцем одной руки Майк теребил второй сосок, приводя Шерри в странное состояние: она не могла шевельнуться. Он поставил колено между ее ног, поднял голову, чтобы взглянуть на нее, потом снова опустил, чтобы целовать глаза Шерри, ее рот, шею...

— Да, да, — стонала Шерри, — я так хочу тебя, Майк...

— Сначала вот это...

В какой-то момент он уже успел стащить с нее нейлоновые чулки и юбку, теперь же, демонстрируя богатый опыт, сдернул с нее трусики. Она лежала перед ним в легкой испарине, трогательная, как распускающийся цветок, готовая ко всему.

— Как ты прекрасна...

Признание было едва слышным: он зарылся лицом в заросли золотистых завитков, лаская ее языком.

Желание, уже давно разбуженное партнером, захлестнуло ее словно шквал и достигло своего апогея. Ухватившись за густые темные волосы Майка, Шерри отдалась стремительному потоку, который поднимал ее на своих волнах — вверх... вверх по какой-то спирали — к безграничному наслаждению. Внезапно она преодолела последний рубеж. Босыми ногами упираясь в постель, Шерри зашлась в приступе судорог, а потом ее тело объяло море тепла.

— Так, так, детка... — бормотал Майк.

Мало-помалу она перестала содрогаться, успокоилась и погрузилась в полудрему. Боже, какой восторг он ей подарил... И ничего не получил взамен. При всей своей неопытности она знала, что они совершили лишь половину того, что могли бы.

— Майк, ты же не...

— Я еще успею, mi esposa[8], я тебе обещаю.

Теперь он снял брюки — темные, в узкую полосочку — и трусы. И опустился на нее всем телом. Наконец-то, после стольких недель мечтаний, он ею овладеет. Ощущая свою готовность и пылкость, он прежде попробовал возбудить ее пальцем. И ощутил сопротивление.

Шерри невольно вскрикнула, не успев сдержаться, этот звук кольнул его в самое сердце.