– Что ты делаешь? – спрашиваю я, глядя, как Джей Ди развалился на стуле.

Он пожимает плечами, берет мою колу и откручивает крышечку.

– Знаешь, когда твоя девушка спит с твоим лучшим другом, думаю, самое время завести новую девушку и нового друга.

– В любом случае ты нам нравишься больше, – раздается чей-то голос.

Я поворачиваю голову и вижу, что рядом с Мэнни садится Тен и смотрит на него.

– Привет.

Мэнни понурился и почему-то боится даже поднять глаза.

– Привет, – бормочет он. Джей Ди делает глоток колы.

– Когда ты узнал? – спрашиваю его я. Уверена, Миша ему не рассказал бы.

– Незадолго до того, как исписал лужайку и разоблачил ее.

Я поднимаю брови. Тен удивленно смотрит на него.

– Это был ты?! – восклицаю я.

Твою мать. Если он знал, как ему удавалось все это время строить из себя дурачка и не выдать себя?

– Наверное, я боялся остаться один, – поясняет он. – Пока пять секунд назад не увидел, что делаешь ты.

– Ты не Панк, – говорит Тен, и это больше похоже на вопрос, чем на утверждение.

Джей Ди только качает головой.

– Нет-нет. Я только один раз.

Мне на мгновение становится интересно, что будет, если я расскажу им, кто настоящий Панк. Но нет. Не то время, не то место, и я не уверена, что Панк уже вышел из игры. Не хочу раскрывать себя раньше времени.

Я заканчиваю отмываться, открываю пачку чипсов и благодарю судьбу, что все наконец-то забыли про нас и вернулись к своим разговорам, конечно же, благодаря приходу Тена и Джей Ди.

Думаю, моя давняя гипотеза подтвердилась. Чем нас больше, тем безопаснее.

– Так вот, я заказал лимузин на выпускной, – говорит мне Джей Ди, глядя на всех за столом. – Как насчет группового свидания?

Тен кивает, а мы с Мэнни молчим. Я доверяю Тену, а вот насчет Джей Ди еще не уверена. Все его поступки за последние две недели говорят о том, что он наш, но я параноик. Не хочу поехать на выпускной, и вдруг – упс… – и я вся в крови животных, как в «Телекинезе».

– Ты шутишь, да? – спрашиваю его я. – Ты же не против?

Он задумчиво смотрит на меня.

– Раз Мейсена нет рядом, чтобы добраться до тебя, им придется сначала разобраться со мной. – Потом он переводит взгляд на Мэнни. – И до тебя тоже. И поверьте: никто не захочет иметь дело со мной.

Я невольно улыбаюсь. Джей Ди – восьмидесятикилограммовый будущий футболист Университета Южной Калифорнии, обычно безобидный, но люди знают, что лучше с ним не связываться.

– Звучит неплохо. Мне нравится. – Я поворачиваюсь к Мэнни. – А тебе?

– Уже купил платье? – встревает Тен.

Мэнни сердито смотрит на него.

– А ты?

Тен улыбается, и это немного успокаивает Мэнни.

Он не согласился, но я потом с ним поговорю. Он нам не доверяет, и у него есть на это все основания.

Все принимаются за обед. Джей Ди стреляет еду у всех с подносов. Я достаю телефон и пишу Мише. Надеюсь, он не будет против, если я приглашу его на выпускной.

Но, немного подумав, принимаю решение загуглить его имя и найти его на «Фейсбуке». Я так много читала о его жизни, а теперь хочу ее увидеть. Думаю, выпускной – последнее, о чем он сейчас хочет говорить, но рано или поздно надо вбросить ему идею, пусть хотя бы подумает.

Но когда я вбиваю «Миша Лейр Грейсон» в поисковик и просматриваю выдачу, результаты меня ошеломляют.

В животе что-то обрывается, а сердце уходит в пятки.

О господи.

Глава Двадцатая

Райен

Впереди виднеется Бухта, поразительно необъятная под серыми облаками. Я паркуюсь рядом с пикапом Миши, выхожу из джипа и иду ко входу.

Теперь я знаю, почему он перестал писать мне три месяца назад.

Нельзя было так долго сидеть сложа руки. Просто ждать, когда он одумается и напишет снова, было в высшей степени эгоистично. Я с чего-то решила, что он забыл про меня по какому-то мелкому, незначительному поводу и что гораздо важнее сохранить в наших отношениях статус-кво.

Конечно, он не перестал бы писать из-за мелочи. Он был предан мне целых семь лет. Почему я решила, что он может в одночасье выбросить меня из жизни?

А еще теперь я поняла, почему он прячется здесь, вдали от отца. В этом есть смысл.

Я вхожу в парк и чувствую, как прохладный ветерок – отголосок вчерашней грозы – ласкает руки. На улице душно, низкие облака выглядят угрожающе. Я поеживаюсь от холода.

Глядя по сторонам, прохожу мимо аттракционов и старых павильонов. Вдалеке виднеется шатер. Войдя в него, спускаюсь по темной лестнице и мгновенно замечаю свет в другом конце коридора.

Это место меня пугает. Говорили, что кто-то из Тандер-Бей собирался выкупить Бухту, снести «останки» парка и построить здесь отель с полями для гольфа, яхт-клубом и всем остальным, но, похоже, это всего лишь слухи.

Мне было бы жаль, если бы парк уничтожили, но… каждый раз, заворачивая за угол, я морально готовлюсь столкнуться лицом к лицу со злым клоуном, хохочущим среди развалин.

Надо было меньше смотреть ужастики.

В комнате Миши светло. Горят лампа на столе и несколько свечек на другом столике, в противоположном конце. Миша лежит на кровати, свесив ноги на пол, и постукивает по ним карандашом. В его ушах наушники.

Рядом с дверью стоит несколько коробок с вещами. Все, кроме кровати, стола и лампы, уже собрано.

Я нежно улыбаюсь и не могу оторвать от него глаз: от его руки, что отбивает ритм песни, которую еле слышно из наушников, от сережки, которая делает его губы такими сексуальными, от его темных – почти черных – волос, взъерошенных, как будто он только что стоял на ветру.

Сердце сжимается. Я делаю глубокий вдох. По спине бегут мурашки.

Я люблю его.

Подхожу ближе, залезаю на него и ставлю руки на кровать по бокам от его головы. Он вздрагивает, открывает глаза и нежно смотрит на меня.

И вытаскивает наушники.

– Ты в порядке?

Он, скорее всего, переживал, что бросил школу и оставил меня один на один с Треем и Лайлой. Я киваю.

Хочется рассказать ему, как прошел день: об угрозах Трея, о Мэнни в туалете, о Джей Ди и Трее за обедом. Но не будем отвлекаться.

– Почему ты не рассказал мне об Энни? – спрашиваю его.

Он мгновенно мрачнеет и медленно садится. Я сползаю с него на кровать и сажусь рядом.

– Я собирался, – говорит он, стараясь не встречаться со мной глазами и выключая айпод. – Ждал, пока у нас все немного уляжется.

Это можно понять, но я имею в виду не его приезд в Фэлконс Уэлл в образе Мейсена. Речь о том, почему Миша не сообщил об этом в письмах.

– Я видела эту историю, мне попадалось ее имя в Интернете, – говорю я, – но… почему ты сказал мне, что твоя фамилия Лейр?

Я слышала, что семнадцатилетнюю девушку, которая умерла на Олд-Пуэнт-Роуд от сердечного приступа, звали Анастейша Грейсон.

Энни, как я понимаю, – это краткое от Анастейша. Но, выходит, Миша никогда не называл мне свое настоящее имя?

– Лейр – мое второе имя, – отвечает он. – Оно семейное. В Тандер-Бей любой знает Грейсонов, мой дедушка – большой человек. И от меня всегда ждали определенного поведения, нужно было соответствовать. В детстве это всегда на меня давило, и, когда я начал писать тебе, увидел возможность освободиться от всего. Я не думал, что ребенок нашего возраста может знать, кто такой сенатор Грейсон. – Он негромко усмехается. – А когда мне исполнилось восемнадцать, я официально сменил фамилию на Лейр. Она подходит мне гораздо больше.

Оказывается, не я одна притворялась кем-то другим.

– Энни была образцовой ученицей, – рассказывает Миша, – спортсменкой, во всем просто идеальной. И я не понимал, как она успевает, откуда у нее время и энергия на все это. Но когда понял, что она делает со своим телом, было уже слишком поздно. Тревожные звонки были, но мы не думали, что все настолько серьезно. Она крала деньги у меня из кошелька, могла работать много часов подряд, у нее пропал аппетит…

Три месяца назад, когда полиция наконец назвала имя погибшей, я прочитала детали дела. Она бежала, была одна в позднее время. Ее машина заглохла, наверное, она пыталась добежать до заправки. А потом упала с телефоном в руках, но, когда подоспела помощь, ее уже не было в живых. Позже установили, что к тому моменту она довольно долго сидела на наркотиках.

Я не следила за этой историей, мне было не очень интересно. Это ведь просто какая-то незнакомая девочка. Но я слышала достаточно, чтобы запомнить некоторые подробности. И меня бросает в дрожь, когда вспоминаю, что думала о ней, не зная, кто она такая.

Мишина сестра.

– Все произошло в ту ночь, когда мы встретились на квесте, – говорю я, вспомнив дату из статьи. Он кивает с отсутствующим видом. – Мы с тобой болтали там, на складе, а она…

Умирала. Я отвожу глаза.

– После этого я не ел, – рассказывает он, – перестал писать, потому что был не в состоянии поговорить с тобой об этом, да и ни о чем другом – тоже. Я больше не мог вести себя как раньше, потому что не получалось смириться с мыслью, что ее больше нет на этом свете. Я был не в себе. – Он наконец переводит взгляд на меня. – Ты была нужна мне, но я просто не знал, как теперь с тобой разговаривать. И со всеми остальными – тоже. Я изменился.

– Но теперь ты можешь говорить.

Он улыбается и снова сажает меня к себе на колени.

– Да. Не уверен, что переживу еще одну разлуку с тобой.

Я прислоняюсь к нему лбом. Тоже не знаю, что бы я без него делала. Жутко, что он перестал мне писать. Ужасно, что притворялся Мейсеном. Но я так рада, что мы снова вместе.

И мне правда обидно, что привела его сюда гибель сестры.

– Я понимаю, почему ты перестал писать. И что приехал сюда, чтобы убежать от этого кошмара, тоже понимаю. Но… – я смотрю ему в глаза, – зачем ты поступил в нашу школу? Если не ради меня, то зачем?