Пенелопа Дуглас - Панк 57

Я киваю, потерявшись в собственных мыслях и забывшись под действием его волшебных пальцев.

– Я сделала бы все, о чем бы ты меня ни попросил. Я бы позволила тебе все, чего бы ты ни пожелал.

– Это правда?

– Все что угодно.

Он вынимает из меня пальцы, и я слышу, что он расстегивает молнию на джинсах.

– И чего я хочу? – спрашивает он, поглаживая мою попку.

Я знаю, чего он хочет. Сердце бешено колотится, меня трясет от желания.

Я опять выгибаю шею и дышу в паре сантиметров от его губ.

– Я хочу тебя везде.

За секунду до поцелуя я вижу легкую улыбку на его губах. Он снова опускает руку мне между ног, гладит и заставляет течь.

– Везде? – шепчет он.

Я киваю. Я принадлежу ему. Целиком.

Хочу, чтобы он взял меня всю.

Чувствую губами его нервное дыхание.

– Не делай этого только потому, что думаешь, что я этого хочу, – просит он. – Я хочу только то, что ты готова мне дать. Мне нужно знать, что ты снова мне доверяешь.

Его темные волосы свешиваются на лоб, а красивые глаза говорят мне все, что я хочу услышать, хотя он не произносит ни слова.

Он сделал больно мне, я сделала больно ему, но такое случается, и наша любовь все переживет. Он делает меня счастливее, сильнее, знает обо мне все и тем не менее хочет меня. Если даже при всех моих недостатках он может сказать обо мне что-то хорошее, мы должны быть вместе. Теперь все по-настоящему.

Мы вместе.

Мама сказала мне однажды: «Жизнь – это пятьдесят поворотов не туда по проселочной дороге. Все, на что ты можешь надеяться, – что она хорошо закончится».

– Я доверяю тебе, – говорю я, впиваясь в его губы. – И хочу тебя.

Он окунает пальцы в мою влагу и размазывает ее выше, а я просовываю руку между собой и кроватью и начинаю тереть клитор, пока он пристраивается сзади. Он вводит в меня головку. Все тело пульсирует, сердце бешено колотится в груди. Я выдыхаю, ощутив легкое жжение. Потом сжимаюсь вокруг него, тяжело дышу и продолжаю себя ласкать.

– Райен, – шепчет он, – хочешь, чтобы я остановился?

Я мотаю головой. Так приятно, когда он внутри. Он такого явно не ожидал.

– Нет, я хочу еще.

– О боже.

Он медленно входит в меня на всю длину, а я выгибаю спину, чтобы ему было удобнее.

– Боже мой, – тихонько рычит он. – Мне с тобой так хорошо. Мне нужно…

Я закрываю глаза. Каждый нерв раздражен до предела от желания. Он ложится мне на спину и целует, а тем временем выходит и снова входит в меня.

– А-а-а, – у меня вырывается стон.

– Ты в порядке?

– Нет, – шепчу я. – Давай быстрее.

Он улыбается. Одной рукой он опирается на кровать, а другой держит меня за колено.

– Уверена?

Я киваю. Меня накрывает волной наслаждения, я вцепляюсь руками в подушки, отклоняю голову назад и целую его.

– Я доверяю тебе, – говорю ему.

Он кусает меня за шею и набирает темп, больше не сдерживая себя. Мы оба даем волю стонам.

До самого утра.

У меня такое чувство, будто меня избили. Мышцы ноют, шея болит, на бедрах синяки, а уж задница…

Вчера ночью это казалось весело, но, после того как проснулась и чуть не умерла от боли, я запретила ему делать это снова.

Он возразил, что мое тело просто не привыкло и, наоборот, нужно делать это чаще.

Чувак, наши учителя из начальной школы могут нами гордиться.

Заехав на школьную парковку, я очень осторожно, но все равно со стоном вылезаю из джипа. Мы не спали всю ночь. Я почти не устала, но жалею, что не вернулась вчера домой и упустила возможность полежать в ванне утром. Сегодня вечером мне вести плавание, а я забыла дома ибупрофен[13].

Лезу на заднее сиденье, достаю сумку с купальным костюмом и сменной одеждой. Когда я встала, Миша отвез меня к школе, чтобы я забрала джип, а сам направился в Бухту, собирать вещи. Я поехала домой помыться и привести себя в порядок.

Не уверена, что он придет сегодня в школу. Но вдруг чувствую, что кто-то обнимает меня за талию, и вздрагиваю, потому что ощущаю ухом его дыхание.

– Все еще злишься? – шутливо спрашивает он.

Я веду бровью, разворачиваюсь и вижу, что он усмехается, глядя на меня.

– Издеваешься?

– Впрочем, это было забавно.

Не могу сдержать улыбку, а щеки наливаются румянцем. Да, забавно.

Мы входим в школу и направляемся к моему шкафчику. Я замечаю, что он в открытую идет рядом со мной.

– Я в порядке, ты же знаешь, – говорю ему. Вчерашний день – Трей, Лайла и вся эта суматоха в столовой – кажется тусклым воспоминанием. Словно это было много лет назад. Мне не страшно.

– Знаю.

– Мейсен, – окликает его кто-то.

Обернувшись, я вижу мисс Тилл, учительницу искусства, с розовым бланком в руке. Она дает его Мише и сладким голосом говорит:

– Директор хотела видеть вас у себя в кабинете. Просила передать вам это на первом уроке, но я заметила вас только сейчас. Так что ступайте.

Он берет бланк, она треплет его за плечо и уходит по своим делам. Миша мнет в кулаке бумажку и бросает ее на пол, даже не прочитав.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я. – Если она не сможет дозвониться до твоих родителей и поговорить о драке, то вызовет полицию. Хочешь, чтобы тебя раскрыли?

– Думаю, мы оба знаем, что арест меня не страшит. – Он самодовольно улыбается.

Я закатываю глаза. Ну хорошо, папенькин сынок.

Достаю альбом, и взгляд падает на кашемировый шарф, по-прежнему висящий в шкафчике. В голове что-то щелкает. На той неделе он хотел отдать мне новый шарф, от которого пахло духами.

– Чей шарф ты пытался отдать мне тогда?

Он опускает глаза и мрачно смотрит в пол.

– Энни.

Энни? Своей сестры?

Мои глаза расширяются: я вспоминаю, что тогда сказала. Я поворачиваюсь к нему.

– О боже! – восклицаю я. – Энни. Прости, пожалуйста. Я тогда такие глупости наговорила.

Меня передергивает. Я назвала ее шлюхой, потому что думала, что это какая-то случайная девушка, забывшая шарф у него на заднем сиденье. Черт.

– Все нормально. – Он слегка улыбается. – Ты же не знала.

Тьфу. Я хуже всех на свете.

– В любом случае нельзя было мне его отдавать, – ругаю его я. – Она бы стала его искать.

Он молчит в ответ и отводит глаза.

В этом калейдоскопе событий я совсем забыла о его сестре. Она младшенькая. Где она была прошлой ночью? Его отец, видимо, вернулся, пока я спала, потому что Мише пришлось запереть дверь, чтобы он не вошел и не увидел нас, но об Энни не было сказано ни слова.

– Мистер Лоран.

Я поворачиваю голову и вижу, что по коридору идет директор Берроуз. Ученики обходят ее и спешат на первый урок.

– Ко мне в кабинет, – приказывает она. – Сейчас же.

Но Миша отворачивается от нее.

– Нет, спасибо.

Остолбенев, я наблюдаю за происходящим. Просто иди, Миша. Она не даст ему так просто уйти, конфликт только усугубится.

– Сейчас же.

– Знаете, я предпочту не оставлять подругу одну, пока этот кусок дерьма – ваш сынок – бродит по коридорам, – отвечает он. – Разве закон не запрещает сексуальным маньякам подходить к школе на определенное расстояние?

Ее лицо искажает ярость.

– Если вы сейчас не пройдете со мной, я вызову полицию.

– Ми… Мейсен, – исправляюсь я. – Просто иди.

Берроуз кладет руку ему на спину и указывает рукой в сторону учительской.

Но он отмахивается от нее, насупившись.

– Идите на хер. – Он смотрит ей в глаза, а потом поворачивается ко мне. – Я ухожу. Я закончил свои дела здесь. После школы буду в Бухте.

– Что? – восклицаю я.

Он целует меня в лоб, напоследок бросает взгляд на Берроуз и направляется в сторону выхода. Я оглядываюсь: куча школьников наблюдает за их диалогом.

Мы с Берроуз на миг встречаемся глазами. Но она не идет за ним. Развернувшись, она сворачивает в коридор и исчезает в толпе учеников, спешащих на уроки.

Миша ушел, а я немного шокирована тем, что он предпочел покинуть школу, а не разобраться с ней и остаться здесь со мной. Если он вернется в Тандер-Бей, мы почти не будем видеться. По крайней мере, до конца учебы.

Что с ним творится?

Теперь, когда я наконец немного успокоилась, до меня доходит, что он так и не ответил ни на один мой вопрос.

Зачем он здесь? Почему у Трея были его часы? И почему он живет в Бухте?

Все спешат на уроки или в столовую, а я стою у питьевого фонтанчика и набираю воду в бутылку. Я не хочу сегодня идти обедать и привлекать всеобщее внимание, даже несмотря на то что немного голодна.

Знаю, что должна сесть за стол, не прикрываясь телефоном, домашкой или книгой, и просто сидеть там. Если народ будет шептаться, так тому и быть. Пусть болтают.

Но сегодня почему-то не хочу туда идти. Наверное, не хочу их видеть. Может, потому, что мне предстоит весь день провести в школе и в липкой от сока одежде это будет неудобно.

А может, хочу позволить себе дать слабину.

Ботинки шаркают по полу, шкафчики хлопают, коридор потихоньку пустеет. Грохот и болтовня перемещаются в холл. Слева открывается дверь. Подняв голову, вижу, что из туалета выходит Трей. В руках он держит черный шнур с подвеской. Подходит к мусорке, рвет его и выбрасывает.

Думаю, это вещь Мэнни, одна из его готских подвесок с названием группы.

Трей поднимает глаза и замечает меня. Мне надо в библиотеку. Я закрываю бутылку и прохожу мимо, стараясь держаться противоположной стороны коридора.

Но он срывается с места, догоняет меня и прижимает к стене.

Я тяжело вздыхаю. Он меня разозлил.

– Ну и где же твой телохранитель? – спрашивает он, прижимая руки к стене с обеих сторон от меня, не давая уйти. – А, точно. Я слышал, он бросил школу. Он вернется?

Я отталкиваю его руку и пытаюсь ускользнуть, но он не пускает. Бутылка падает у меня из рук.