И меня это жутко раздражает.

Когда Миша исчез и я не знала, получает ли он мои письма, я начала писать на стенах школы. Там меня точно будут читать. Это глупо и по-детски, но в один прекрасный день, через пару месяцев после его пропажи, на меня столько всего навалилось, и я все время боялась, что вот сейчас закричу. В ту ночь, перед тем как запереть бассейн, я поддалась минутному порыву и достала маркер. Тогда я оставила надпись на шкафчике – личное послание конкретному человеку.

Это была случайность. Такого больше не повторялось и не повторится.

Но следующим утром, когда увидела, как он раз за разом перечитывает мои слова, а потом записывает в блокнот и убирает его в шкафчик, прежде чем уборщики все отмоют, я поняла, что хочу сделать это снова. Надписи стали появляться чаще, увеличились в размерах, но больше никогда не предназначались кому-то лично. В них никогда не упоминались имена учеников.

До прошлой недели, когда о развлечениях Лайлы написали на лужайке перед школой. Это сделала не я, и это еще одна весомая причина остановиться. У меня появились последователи, и я не хочу, чтобы это вышло из-под контроля. В школе наняли охрану, скоро должны включить камеры, так что поимка вандала – просто вопрос времени.

Я писала только смываемой краской из баллончика или маркером на таких поверхностях, которые легко отмыть жидкостью для снятия лака, не испортив. А лужайку пришлось подстричь, потому что, кто бы это ни был, он писал краской из баллона, которая не смывается водой. Возможно, скоро все это перерастет в настоящий вандализм.

Но я, по крайней мере, буду не при делах. Я ничего не написала вчера вечером и сегодня тоже не собираюсь. Мы все едем в автокинотеатр, и мама ждет меня домой к десяти.

Что если Мейсена больше не будет рядом? А я решу, что тайком лазить в школу слишком рискованно? Я что, в один прекрасный день просто закачу истерику?

Нет. Такое водится за слабыми людьми. Не нужны мне ни Миша, ни Мейсен, ни кто-то другой, чтобы спокойно прожить день.

Но когда после уроков выхожу на парковку, очень сложно удержаться и не начать искать его глазами. Его высокую фигуру, темно-каштановые волосы, зеленые глаза, что всегда находят меня в толпе и посылают электрические импульсы по всему телу…

Прошлой ночью я повела себя отвратительно. Опять.

На полу библиотеки, после откровенных слов, обращений по имени, прикосновений, поцелуев… он вдруг стал таким нежным. Довел меня до оргазма, а потом буквально пожирал глазами, но не заставил пойти на большее. Не пытался полностью раздеть или залезть сверху и подтолкнуть к тому, к чему я еще не готова. Он просто лежал и обнимал меня.

А я его оттолкнула и сбежала.

Меня тянет к Мейсену, он вскружил мне голову, заинтриговал, но это не навсегда. Не хочу идти на выпускной с Треем, но не собираюсь пропускать бал, а Мейсен меня не пригласил. Да я даже не знаю, будет ли он здесь через неделю.

Поэтому не собираюсь рисковать расположением Трея и своих друзей ради того, кто никогда не показывал, что я ему на самом деле дорога.

И неважно, что он нравится мне все сильнее.

Лайла и Тен уже ждут в моем джипе: мы договорились после школы поехать поесть. Лайла стоит на заднем левом колесе, придерживаясь за машину, и что-то кричит кому-то на парковке. Тен – на заднем сиденье.

Я бросаю сумку рядом с ним.

– Где ты была? – спрашивает меня кто-то сзади.

Я оборачиваюсь и вижу прямо перед собой Трея. Мне всегда казалось, что в темно-синей футболке и белой бейсбольной кепке он выглядит привлекательно, но теперь вижу только голые руки без татуировок, скучные блеклые глаза и унылые губы без пирсинга.

Мой преступник куда привлекательнее.

Любопытная Лайла спрыгивает с шины и встает рядом со мной.

– Я звонил и писал тебе. Не люблю, когда меня игнорируют, – угрожающе заявляет Трей.

Я задираю руки и ощупываю шею.

– Ой, извини. Кажется, забыла дома ошейник, – говорю ему. – Знаю, некоторые считают, что я твоя собственность и должна перед тобой отчитываться.

Слышу сбоку тихий смешок Тена. Глаза Трея превращаются в узкие щелки.

– Знаешь, – начинает он, – не помешало бы немного взаимности с твоей стороны. Особенно когда вы с Лораном ходите вокруг друг друга на глазах у всей школы.

Я пристально смотрю на него с каменным лицом. Уверена, в школе уже сделали некоторые выводы насчет нас с Мейсеном исходя из наших перепалок и того факта, что я якобы разрисовала его машину. Но мы с Треем не встречаемся, и я ни на секунду не сомневаюсь, что он ни в чем себя не ограничивает. Я ничего ему не должна, кроме красивого наряда на выпускной и парочки парадных фотографий.

На выпускной, на который я согласилась пойти с ним, когда Мейсена еще не было на горизонте.

– Тебе не о чем переживать, – говорю, пытаясь от него отвязаться. – Ты Трей Берроуз, и наступит день, когда Мейсен Лоран будет выгуливать твоих собак.

Он с секунду смотрит на меня, потом ухмыляется и явно расслабляется. Лайла смеется про себя, а я вздыхаю с облегчением.

– Ты уже купила платье? – спрашивает он.

Но Лайла толкает меня и отвечает сама:

– Собираемся пройтись по магазинам в эти выходные.

– Хорошо.

Трей подходит, берет меня за бедра и притягивает к себе.

Не хочу, чтобы он целовал меня, поэтому быстро отворачиваю голову, но его губы все равно касаются моего лба.

Поднимаю глаза и вижу Мейсена.

Он стоит спиной ко мне и болтает с Джей Ди, но при этом смотрит через плечо прямо на меня. Потом прожигает взглядом Трея и снова глядит на меня прищурившись. Мое дыхание замедляется. Он только что пришел?

Или все это время был здесь, а я просто его не заметила?

– Увидимся вечером в кино. – Трей тыкает пальцем мне в живот, бросает прощальный взгляд и уходит.

Я чувствую себя прижатой к стенке. Трею вечно от меня что-то надо, Лайла сует нос не в свое дело, а Мейсен… Он везде. Я ощущаю его присутствие на парковке так же сильно, как раскаленные лучи солнца в жаркий летний день.

– Да что с тобой такое? – недовольно спрашивает Лайла. – Если не будешь с ним поласковей, он найдет себе другую.

Я смотрю поверх ее головы, потому что готова испепелить ее взглядом.

– Так же ласкова, как ты? – спрашиваю. – Что-то мне не кажется, что такое поведение тебе на руку.

И я указываю в сторону Джей Ди, который над чем-то хохочет с Мейсеном.

Ее парень два последних дня почти с ней не разговаривает. Наверное, потому, что знает: слова, написанные в прошлую пятницу на лужайке, – чистая правда. Мы все это знаем. И неважно, что Лайла с пеной у рта это отрицает.

Но когда я так явно намекаю, она наконец замечает, что Джей Ди разговаривает с Мейсеном. Когда они успели подружиться?

– Я сама разберусь со своим парнем, – говорит Лайла. – А ты разберись с Треем.

Я разворачиваюсь, открываю дверь и сажусь в джип. Лайла обходит машину спереди и проскальзывает на пассажирское сиденье, но осадок от нашей маленькой размолвки все-таки остается. Как бы я хотела, чтобы она просто ушла. Каждый день меня все сильнее и сильнее тянет сказать ей пару ласковых, потому что знаю, что она меня ненавидит. Хочу вывести ее на чистую воду, сама не знаю, почему. Я с трудом выношу ее. Так что у нее не меньше поводов хотеть сорвать с меня маску. А Мейсен указывает мне на мое истинное лицо с самого своего появления здесь. Мы с Лайлой обе лицемерки.

– Эй, посмотрите на Кейтлин, – говорит Тен, приподнимаясь и показывая куда-то через лобовое стекло.

Я вставляю ключ в замок зажигания, поднимаю глаза и замираю. Кейтлин снова разговаривает с Мейсеном.

Джей Ди куда-то делся, а она стоит прямо рядом с ним, улыбается и что-то набирает на его телефоне. Потом отдает ему мобильник, и он убирает его в карман, глядя на нее сверху вниз.

Что это значит?

Сердце в груди колотится, я сжимаю руль, подавляя желание схватить ее за волосы и оттащить от него подальше. Отчего у него такой вид, будто ему нравится происходящее? Почему он дал ей в руки свой телефон?

– О боже, – кряхтит Лайла. – Что она делает?

– Похоже, она и вправду глупая кукла. – Тен хихикает. – Лет через пять у нее будет четверо детей от разных отцов. Вы только посмотрите.

Они хохочут, а у меня удары сердца отдаются в ушах. Я моргаю и опускаю глаза.

Куколка.

Кукла.

Глупая кукла.

Я поднимаю глаза и смотрю на Мейсена. Сукин сын! Он называл «куколкой» меня!

Я отворачиваюсь, чтобы они не заметили моего бешенства. Козел.

Кейтлин с довольным видом отходит от Мейсена и направляется к нам.

– Ты что, дала ему свой телефон? – спрашивает ее Лайла, залезая коленками на сиденье и опираясь одной рукой на изголовье, а другой – на лобовое стекло.

Кейтлин закусывает нижнюю губу и строит из себя скромницу, потом берется за мою дверь и игриво отклоняется назад.

– Ну, я подумала, что после сегодняшней ночи он будет не против получить мой номер.

– Сегодняшней ночи? – с нажимом переспрашивает Тен.

– Да, мы с ним вчера столкнулись на парковке после чирлидинга, – признается она тихим голосом и краснеет. – И всю ночь глаз не сомкнули.

Она так сильно выделяет последнюю фразу, как будто ей есть что скрывать. У меня сводит желудок.

– И какой он? – шепотом интересуется Лайла.

– Настоящий зверь, – улыбается Кейтлин. – Я даже удивилась, что на мне не осталось следов от укусов.

– М-м-м.

Слышу, как Лайла едва слышно присвистнула.

Господи Иисусе.

Кейтлин уходит, улыбаясь, а я старательно делаю вид, что их разговор меня не добил. Хотелось бы верить, что она врет. Он бы на нее не позарился. Мейсен вроде бы не сторонник мимолетных увлечений, так ведь? Когда мы были в библиотеке, он хотел меня. Меня. И это не могло пройти. По крайней мере, не так быстро.