Лорен Оливер - Паника

– Все нормально, – сказала Хезер. Бишоп по-прежнему смотрел на нее странно, будто ему только что засунули в рот сладкие конфеты в горькой оболочке. До нее вдруг дошло, что сейчас она наверняка выглядит и пахнет как кусок дерьма. Она почувствовала, что краснеет. Отлично. Теперь она выглядит как подогретый кусок дерьма. – Что? – спросила она, стараясь говорить раздраженно, но при этом дышать не так тяжело. – Что такое?

– Послушай, Хезер. Прошлой ночью кое-что случилось, и ты…

Дверь распахнулась, и в комнату зашла миссис Велец. Она принесла две чашки кофе и сэндвич в упаковке, очевидно, он был куплен в больничной столовой. За ней шел мистер Велец, который нес брезентовую сумку, которая, как вспомнила Хезер, принадлежала Нэт.

– Хезер! – миссис Велец просияла. – Ты проснулась.

– Я рассказала родителям, – зачем-то пробормотала себе под нос Нэт.

– Все нормально, – снова сказала Хезер. На самом деле она была рада, что мистер и миссис Велец пришли. Она побоялась, что заплачет. Волосы отца Нэт торчали вверх, а на одном из колен его камуфляжных штанов было пятно от травы. На маме Нэт был один из ее кардиганов пастельных тонов, и они оба смотрели на Хезер так, будто она восстала из мертвых. Возможно, так и было. Она только сейчас поняла, действительно поняла, как далеко она зашла. Она быстро сглотнула, не давая воли слезам.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – миссис Велец поставила кофе на стол и села на кушетку Хезер. Она протянула руку и погладила ее по волосам. На мгновение Хезер представила, что миссис Велец – ее настоящая мама.

– Вы знаете как, – Хезер неудачно попыталась улыбнуться.

– Мой папа принес кое-что, – сказала Нэт. Мистер Велец поднял сумку чуть повыше, и Хезер вспомнила, что свою сумку она потеряла – оставила в доме Грейбиллов. Теперь она уже наверняка превратилась в золу. – Журналы. И то самое ворсистое одеяло из моего подвала.

Нэт говорила обо всем этом так, будто бы Хезер собиралась остаться здесь надолго.

– Со мной правда все в порядке. – Она села чуть выше, будто бы стараясь подкрепить свои слова. – Я могу пойти домой.

– Врачам нужно убедиться, что у тебя нет внутренних повреждений, – ответил мистер Велец. – Это может занять какое-то время.

– Не волнуйся, Хезер, – тихо сказал Бишоп. Он потянулся и взял ее за руку. Его прикосновение было таким мягким, что она вздрогнула. Тепло, которое не спеша излучали кончики его пальцев, проходило по всему ее телу. – Я останусь с тобой.

«Я люблю тебя», – внезапно подумала она. Ей пришлось сдержать этот порыв, как и предыдущее желание разрыдаться.

– Я тоже, – преданно сказала Натали.

– Хезер нужен отдых, – заметила миссис Велец. Она все еще улыбалась, но морщинки в уголках ее глаз выдавали беспокойство. – Ты помнишь, что произошло прошлой ночью, дорогая?

Хезер напряглась. Она не знала, что именно стоит рассказывать, а что – нет. Она посмотрела на Нэт и Бишопа в ожидании намека, но они оба избегали ее взгляда.

– Большую часть, – осторожно ответила она.

Миссис Велец по-прежнему смотрела на нее слишком внимательно, будто бы волновалась, что Хезер вдруг развалится на части или у нее из глаз пойдет кровь.

– Готова поговорить об этом или хочешь подождать?

У Хезер внутри все сжалось. Почему Нэт с Бишопом избегают ее взгляда? О чем с ней хочет «поговорить» миссис Велец?

– Пришли полицейские, – выдал Бишоп. – Мы пытались тебе сказать.

– Зачем? – спросила Хезер.

– Они считают, что пожар возник не случайно, – пояснил Бишоп. – Что кто-то намеренно сжег дом.

– Но это действительно был несчастный случай, – настаивала Нэт.

– Ради бога, вы оба! – миссис Велец начала терять терпение. Хезер удивилась уже тому, что она сказала «ради бога». – Прекратите! От вашего вранья никому не будет лучше. Это все из-за этой игры – Паники, или как вы там ее называете. И даже не пытайтесь притвориться, что это не так. Полиции все известно. Все кончено. Если честно, то я не ожидала от вас такого. Особенно от тебя, Бишоп.

Бишоп открыл рот, затем снова закрыл. Интересно, он собирался сказать что-то в свое оправдание? Но тогда он предал бы их с Нэт. Ей стало ужасно стыдно. Паника. Это слово, громко сказанное вслух в этом чистом белом месте, даже прозвучало ужасно.

Миссис Велец снова заговорила нежным голосом:

– Тебе нужно рассказать им правду, Хезер, – сказала она. – Расскажи им все, что знаешь.

Хезер заволновалась.

– Но я ничего не знаю, – ответила она и выдернула руку из руки Бишопа. Ее ладони начали потеть. – Почему им нужно расспросить именно меня? Я ничего не сделала.

– Человек умер, Хезер, – сказала миссис Велец. – Это очень серьезно.

Вначале Хезер подумала, что она ослышалась.

– Что?

Миссис Велец выглядела удивленной.

– Я думала, ты знаешь. – она повернулась к Нэт: – Я была уверена, что ты ей скажешь.

Нэт ничего не ответила.

Хезер повернулась к Бишопу. Казалось, что ее голова слишком долго поворачивается на шее.

– Кто? – спросила она.

– Малыш Билл Келли, – ответил Бишоп. Он попытался снова взять ее за руку, но Хезер ее убрала.

Какое-то время Хезер не могла говорить. В последний раз, когда она видела Малыша Билла Келли, он сидел на автобусной остановке и кормил голубей с ладони. Когда она улыбнулась ему, он радостно помахал рукой и сказал: «Привет, Кристи». Хезер не знала, кто такая Кристи. Она едва знала самого Малыша Билли – он был старше ее и несколько лет служил в армии.

– Я не… – Хезер сглотнула. Мистер и миссис Велец внимательно слушали. – Но он не был…

– Он был в подвале, – сказал Бишоп. Его голос задрожал. – Никто не знал, что он был там. И ты не могла этого знать.

Хезер закрыла глаза. Перед ее внутренним взором запрыгали огоньки. Фейерверки. Дым в темноте. Она снова открыла глаза.

Мистер Велец вышел в коридор. Дверь была наполовину открыта. Хезер услышала бормотание и скрип чей-то обуви на кафельном полу.

Отец Нэт снова заглянул в комнату. Он практически выглядел виноватым.

– Полицейские здесь, Хезер, – сказал он. – Пора.

– Можно мне воды?

На самом деле Додж не очень-то хотел пить – он просто хотел выиграть время, посидеть, восстановить дыхание и осмотреться.

– Конечно. – Коп, который поприветствовал Доджа и проводил его в маленький кабинет без окон, на двери которого висела табличка «Офицер Садовски», не переставал улыбаться, будто бы он был учителем, а Додж – его любимым учеником. – Посиди здесь, я сейчас вернусь.

Дожидаясь офицера Садовски, Додж сидел очень спокойно, на случай если за ним наблюдают. Ему не пришлось вертеть головой, чтобы все рассмотреть: стол, заваленный горами желто-коричневых папок; полки, забитые еще большим количеством бумаг; древний телефон, выключенный из розетки; фотографии нескольких пухлых улыбающихся младенцев; настольный вентилятор.

Офицер вернулся через минуту с картонным стаканом воды. Он старался быть дружелюбным.

– Тебе комфортно? Вода подойдет или, может, хочешь газировки? Или еще чего-нибудь?

– Все хорошо. – Додж сделал глоток воды и чуть не поперхнулся. Она была омерзительно теплая.

Садовски или не заметил этого, или сделал вид.

– Рад, что ты решил зайти и поговорить с нами. Ты ведь Дэн, так?

– Додж, – ответил Додж. – Додж Мэйсон.

Садовски сел за стол. Откинувшись на кресло, он устроил показательное выступление, перебирая бумажки, улыбаясь, как придурок, и вертя в руках ручку. Он старался выглядеть естественно. Но Додж заметил листок белой бумаги, на котором было написано его имя.

– Точно-точно. Додж. Такое имя сложно забыть. Так чем я могу помочь тебе, Додж?

Додж не купился на эту удочку. Ни на секунду. Глаза офицера Садовски были узкие и живые. Его челюсть напоминала правильный треугольник. При желании он легко превращался в старого злого ублюдка.

– Я пришел, чтобы поговорить о пожаре, – ответил Додж. – Я решил, что рано или поздно вы захотите обсудить это со мной.

Прошло два дня с тех пор, как Додж проснулся в больнице. Два дня в ожидании того, что в дверь постучат копы и начнут допрашивать его с пристрастием. Ожидание и раздражающее чувство беспокойства были хуже всего.

Поэтому чуть раньше этим утром он проснулся и решил, что больше не будет ждать.

– Ты – тот самый парень, который ушел из больницы в воскресенье утром, так? – Ну конечно. Как будто он забыл. – Мы как раз хотели поговорить с тобой. Почему ты убежал оттуда в такой спешке?

– Моей сестре… нужна помощь. – с опозданием он понял, что ему не следовало упоминать Дэйну. Это только заведет разговор не туда.

Но Садовски уцепился за этот факт:

– Какая помощь?

– Она – инвалид-колясочник, – ответил Додж с некоторым усилием. Он ненавидел говорить это вслух. Тогда слова становились реальными и звучали как приговор.

Садовски сочувствующе кивнул:

– Точно. Несколько лет назад она попала в автокатастрофу, правильно?

Мудак. Значит, он действительно пытался разыграть из себя ничего не знающего копа. Что ж, он хорошо подготовился.

– Ага, – ответил Додж.

Он думал, что офицер спросит у него что-нибудь еще, но тот просто покачал головой и пробормотал:

– Жаль.

Додж потихоньку начал расслабляться. Он отпил воды. Хорошо, что он пришел сам. Так он выглядел увереннее. Был увереннее.

Неожиданно Садовски спросил:

– Додж, ты что-нибудь знаешь об игре, которая называется Паника?

Хорошо, что Додж уже проглотил воду, иначе он бы подавился. Он пожал плечами:

– Не знаю. У меня никогда не было много друзей.

– Ну, парочка-то есть, – возразил Садовски. Додж не знал, к чему он клонит. Офицер снова посмотрел свои записи. – Хезер Нилл. Натали Велец. Наверняка кто-то из них пригласил тебя на ту вечеринку.