Она тут же почувствовала эту вонь – пахло мышиным пометом и плесенью. Будто бы запах изо рта, который годами не открывался.

Неоновые лучи света зигзагами проходили по коридорам и по темным комнатам, пока игроки медленно разбредались по дому, стараясь занять себе места – свои собственные укрытия. Половые доски скрипели, а двери стонали каждый раз, когда закрывались и открывались. В темноте слышался шепот голосов.

Вокруг была тяжелая и тягучая чернота. Хезер почувствовала, как внутри у нее все сжимается от страха. Она полезла в карман за телефоном. Натали посетила та же идея. Лицо Нэт внезапно осветилось голубым светом – телефон подсвечивал снизу глубокую бездну ее глаз и кожу с синеватым оттенком. Хезер посветила телефоном на выцветшие обои и лепнину, поеденную термитами.

Вдруг вспыхнул яркий свет.

– Приложение-фонарик, – пояснил Додж, когда Хезер прикрыла от света глаза. – Извини. Я не знал, что он будет светить так ярко.

Он направил свет наверх, на потолок, где, скрипя от небольшого сквозняка, покачивалось то, что осталось от люстры. Если верить слухам, то именно здесь повесились трое Грейбиллов.

– Пойдемте, – сказала Хезер, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Судьи могут быть где угодно. Нужно отойти от двери.

Они продвинулись дальше в дом. Додж пошел первым. Над ними, на втором этаже, послышались шаги.

Додж подсвечивал фонариком небольшой участок в темноте, и Хезер вспомнился документальный фильм о крушении «Титаника», который она когда-то смотрела с Лили. Она вспомнила о том, как выглядели восстановительные подводные лодки, плывущие по темному пространству. Они проходили мимо разрушенной мебели и старых фарфоровых тарелок, покрытых морским мхом и всякими подводными микроорганизмами. Сейчас она чувствовала что-то подобное. Как будто они были на дне океана. Хезер чувствовала еще большую тяжесть в груди. Она слышала тяжелое дыхание Нэт. Сверху послышались приглушенные крики – была драка.

– Кухня, – объявил Додж. Он посветил на кухонную плиту, покрытую ржавчиной, и на частично разбитую напольную плитку. Весь рисунок на ней развалился и выцвел добела, как в плохом фильме ужасов. Хезер представляла, что везде насекомые, паутина и другие ужасные вещи, которые падают на нее сверху.

Додж направил луч света в угол, и Хезер чуть не закричала – на мгновение она увидела лицо: черное, впадины глаз и косой рот.

– Может, хватит уже светить на меня своим фонарем?

Девушка закрыла глаза рукой, щурясь от света, и сердцебиение Хезер замедлилось. Это всего лишь Сара Уилсон, сжавшаяся в углу. Когда Додж опустил фонарик вниз, Хезер увидела, что Сара принесла с собой подушку и спальный мешок. Было бы проще, гораздо проще, если бы все игроки могли расположиться вместе в одной комнате, передавая друг другу чипсы «Читос» и бутылку дешевой водки, которую кто-нибудь украл бы из родительского бара.

Но они были выше этого.

Они вышли из кухни и спустились вниз на несколько небольших пролетов, заваленных мусором. Телефон фрагментами освещал предметы – окурки, сухие листья, почерневшие кофейные чашки из пенополистерола[28]. Все это оставили скуоттеры.

Хезер услышала шаги – где-то в стене, наверху. Она не могла точно сказать, что это было.

– Хезер! – Нэт повернулась к ней, схватив ее за толстовку.

– Ш-ш-ш, – шикнул на них Додж. Он выключил фонарик.

Тьма была настолько густой, что Хезер чувствовала ее при каждом вздохе – как все плесневело и медленно гнило.

Позади нее шаги прекратились. Половые доски скрипнули – кто-то следил за ними.

– Кто-то ходит, – прошептала Хезер. Она понимала, что у нее сдают нервы. Она знала, что это, скорей всего, был всего лишь один из игроков, разведывающий дом, но она не могла отделаться от страшной фантазии, которая преследовала ее, – о том, что это был один из судей, тихо ступающий в темноте, готовый схватить ее. Это был даже не человек, а какое-то сверхъестественное существо с тысячью глаз, с длинными скользкими пальцами, с открытой челюстью большого рта, который с легкостью тебя проглотит.

Шаги продолжились. Один шаг, затем еще один.

– Опять ходит, – повторила Хезер. Ее голос прозвучал сдавленно и отчаянно.

– Это здесь, – сказал Додж. Было так темно, что она даже не могла его видеть, хотя он, должно быть, стоял от нее всего лишь в паре футов. Дожд хмыкнул. Хезер услышала скрип старого дерева, лязг ржавых петель.

Она почувствовала, что Нэт отходит от нее, и слепо последовала за ней – быстро, чуть ли не спотыкаясь о неровности в полу, которые означали вход в другую комнату. Додж закрыл за ними дверь, опираясь на нее, пока она не встала в проем. Хезер стояла, тяжело дыша. Шаги по-прежнему не прекращались. Затем остановились у двери. Она дышала не полной грудью, как будто бы находясь под водой. Шаги удалились.

Додж снова включил приложение-фонарик. В его свете лицо парня выглядело как странная современная картина – смотрелось хорошо только при правильном свете и под правильным углом.

– Что это было? – шепотом спросила Хезер. Она боялась, что ни Додж, ни Нэт ничего не слышали.

Но Додж сказал:

– Ничего. Кто-то пытался нас напугать. Вот и все.

Додж положил телефон на пол, чтобы свет был направлен вверх. У него в рюкзаке был спальный мешок. Хезер вытряхнула одеяло, которое она принесла с собой. Нэт села рядом со светом, накрывая плечи одеялом.

Внезапно Хезер почувствовала облегчение. Они были в безопасности, вместе, вокруг импровизированной версии костра. Может быть, это все же будет просто.

Додж присел рядом с Нэт:

– Думаю, уже можно устраиваться поудобнее.

Хезер прошла в маленькую комнату. Если не брать во внимание то, что помещение находилось далековато от кухни, можно было предположить, что когда-то здесь был склад или кладовая. Она была не больше чем двадцать квадратных футов. Высоко напротив стены было единственное окно, но облака были такие густые, что свет едва проникал в комнату. На другой стене висели кривые деревянные полки, на которых теперь не было ничего, кроме слоя пыли и мусора – пустые упаковки из-под чипсов, смятая банка из-под газировки, старый гаечный ключ. Хезер быстро осмотрелась, подсвечивая комнату телефоном.

– Пауки, – констатировала она, когда телефон подсветил идеально симметричную паутину, блестящую и серебристую, которая проходила между двумя полками Додж тут же подорвался с пола, как ужаленный:

– Где?

Хезер и Нэт обменялись взглядами. Нэт немного улыбнулась.

– Ты боишься пауков? – не удержалась Хезер. Она не могла не спросить. Додж никогда не показывал, что чего-то боится. Она не ожидала ничего подобного.

– Говори тише, – сказал он грубо.

– Не волнуйся, – успокоила его Хезер. – Там была только паутина. – Она не стала упоминать о небольших непонятных комках – насекомых, попавших в паучьи сети, которые ждали, когда их съедят и переварят.

Додж кивнул. Он выглядел смущенным. Он отвернулся, засовывая руки в карманы куртки.

– Что теперь? – спросила Нэт.

– Будем ждать, – ответил Додж, не поворачиваясь.

Нэт дотянулась до упаковки чипсов и открыла ее. В следующую секунду она уже громко ими хрустела. Хезер посмотрела на нее.

– Что? – спросила Нэт с полным ртом. – Нам же здесь всю ночь сидеть. – Но прозвучало это так: «Нам ше десь сю ночь шидеть».

Она была права. Хезер подошла и села рядом с ней. Пол был неровный.

– Так фто ты думашь? – спросила Нэт. На этот раз Хезер сразу ее поняла.

– О чем? – Хезер обняла свои колени, прижав их к груди. Ей хотелось, чтоб луч света был больше и ярче. Все, что выходило за его пределы, было всего лишь тенью, фигурой, темнотой. Даже Додж, который стоял, отвернувшись от света. В темноте это мог быть кто угодно.

– Не знаю. Обо всем. О судьях. Кто планирует все это?

Хезер потянулась за чипсами и взяла пару. Она положила их в рот – по чипсине с каждой руки. Было негласное правило: никто не обсуждал личности судей.

– Я хочу знать, как это все началось, – ответила она. – И почему мы все сошли с ума и стали участвовать в Панике. – Хезер хотела пошутить, но ее голос прозвучал слишком пронзительно.

Додж переместился и снова сел на корточки рядом с Натали.

– А ты, Додж? – спросила Хезер. – Почему ты согласился играть?

Додж посмотрел вверх. Его лицо напоминало маску, и Хезер вдруг вспомнила одно лето, когда она была в лагере с другими герлскаутами[29]. Вожатые собрали их у костра, чтобы рассказывать страшилки. С помощью фонариков они подсвечивали свои лица, чтобы выглядеть страшнее, и все отдыхающие боялись.

На какое-то мгновение Хезер показалось, что он улыбнулся.

– Месть.

Нэт засмеялась.

– Месть? – переспросила она.

Хезер поняла, что не ослышалась.

– Нэт, – сказала она резко. Должно быть, Нэт вспомнила про сестру Доджа – ее улыбка быстро исчезла. Додж посмотрел на Хезер. Она тут же отвернулась. Значит, он действительно винил Люка Хэнрэхэна в том, что произошло. Внезапно Хезер стало холодно. Слова «месть» было такое ужасное – прямое и резкое, как нож.

Будто бы прочитав ее мысли, Додж улыбнулся.

– Я просто хочу уделать Рэя, вот и все, – беспечно сказал он и потянулся, чтобы достать упаковку чипсов. Хезер тут же стало лучше.

Какое-то время они пытались поиграть в карты, но было слишком темно даже для такой медленной игры – им приходилось передавать фонарик по кругу. Нэт хотела научиться показывать фокусы, но Додж сопротивлялся. Время от времени из коридора доносились голоса или шаги. Хезер напрягалась каждый раз, будучи уверенной, что это – начало настоящего испытания. Она представляла голограммы жутких призраков или людей в масках, которые будут на всех набрасываться. Но ничего не происходило. Никто не ломился в дверь, чтобы напугать их.

Спустя какое-то время Хезер устала. Она скрутила принесенную с собой сумку и положила под голову. Она слушала неторопливый разговор Доджа и Нэт – они обсуждали, кто выиграет в бое – медведь или акула. Додж спорил, что для начала им нужно определиться, в какой среде они будут драться…