Лорен Оливер - Паника

– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Говори тише.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – Додж сделал два шага в комнату. – Ты должна была быть на стреме.

– Так и было. – Додж прервал ее, прежде чем она успела ему объяснить:

– Где Натали?

– Снаружи, – ответила Хезер. – Мне показалось, что я слышала…

– Хотите меня подставить? – Додж говорил тихо, но Хезер слышала недовольство в его голосе. – Вы двое сваливаете на меня грязную работу, а затем проникаете в дом и берете бонус? Чтобы меня опередить?

Хезер пристально посмотрела на него:

– Что?

– Не играй со мной, Хезер. – Еще два шага, и Додж встал прямо перед ней. – Не ври мне.

Хезер было тяжело дышать. На глаза навернулись слезы. Она знала, что они слишком шумят. Слишком громко. Все неправильно. Она с ужасом ощущала в своей руке пистолет – холодный, но живой, как какое-нибудь внеземное создание, которое может внезапно ожить.

– А что ты здесь делаешь? – наконец спросила Хезер. – Ты должен был достать доказательство того, что мы здесь были, и уйти.

– Я что-то слышал, – резко ответил Додж. – Я подумал, что это может быть кто-то из других игроков…

Свет включился.

В двери стоял Джек Донахью. Глаза – дикие, грудь мокрая от пота. Он начал кричать, размахивая перед ними стволом пистолета. Послышался звук разбитого стекла, и Хезер поняла, что Додж только что швырнул стул прямо в окно. Звон стекла, все вокруг размыто.

– Бежим, бежим, бежим! – кричал Додж, толкая Хезер к окну.

Хезер выскочила в ночь. Выпрыгивая из окна, она слышала еще один звон, задела дерево и почувствовала пронзающую руку боль. Подмышки тут же стали влажными. Додж поднял ее на ноги, и они побежали к забору, спасаясь в ночи. Джек что-то кричал им вслед и сделал еще два выстрела в темноту.

Через забор, задыхаясь и тяжело дыша, они бежали к дороге, где почти не было машин. Слепящий свет фар. Хезер узнала машину Бишопа. Нэт вдруг появилась перед Хезер, подсвеченная фарами, как какой-то темный ангел.

– Вы в порядке? – спросила она возбужденно. – Вы в порядке?

– В порядке, – Хезер ответила за них обоих. – Поехали.

Затем они уже быстро ехали, трясясь на проселочных дорогах. Несколько минут они молчали, слушая звуки полицейских сирен вдалеке. Хезер стискивала зубы всякий раз, когда они попадали в колею. У нее шла кровь. Осколок стекла порезал тонкую кожу на внутренней стороне руки.

Пистолет по-прежнему был у нее. Каким-то образом он оказался у нее на коленях. Хезер озадаченно таращилась на него, наполовину пребывая в шоке.

– Ни фига себе! – наконец сказал Бишоп, когда они проехали несколько миль и шум сирен затих в шуршании ветра в деревьях. – Черт возьми! Да это же безумие!

Напряжение вдруг пропало. Додж начал улюлюкать, Нэт – плакать, а Хезер открыла окно и стала смеяться, как маньяк. Она почувствовала облегчение и радость. Она была жива и сидела на заднем сиденье теплой машины Бишопа, где пахло содовой и жвачкой.

Бишоп рассказал им, что он чуть не описался от страха, когда Донахью вылетел из дома. Он рассказал им, что Рэй ударил одну из собак большим камнем, а потом кинул ее, еще скулящую, в темноту. Но половина ребят так и не перелезли через забор, и Бишоп считал, что Байрон Велчер, возможно, был ранен. В темноте и суматохе сложно было сказать наверняка.

Додж рассказал, как он очень близко подобрался к Донахью, он был уверен, что получит пулю в лоб. Но Донахью был в ярости и, вероятно, пьян. Он плохо целился.

– Слава богу, – сказал Додж, смеясь.

Он стащил из кухни три вещи – нож для масла, солонку и рюмку в форме ковбойского сапога, – чтобы доказать, что они втроем были в доме. Он дал Натали рюмку, а Хезер – нож для масла, оставив себе солонку. Он попросил Бишопа свернуть на обочину и поставил солонку на приборную панель, чтобы лучше ее рассмотреть.

– Что ты делаешь? – спросила Хезер. Ей казалось, будто ее голова была завернута в мокрое одеяло.

Додж молча передал ей телефон. Хезер видела, что он отправил фото солонки на judgment@panic.com, написав в теме письма «ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Хезер вздрогнула. Ей не хотелось думать о загадочных судьях – невидимых, наблюдающих, оценивающих.

«You should both get credit, then, Nat said».

– А что с пистолетом? – спросил Додж.

– С пистолетом? – переспросила Нэт.

– Хезер нашла пистолет, – ответил Додж нейтрально.

– Мы нашли его вместе, – возразила Хезер на автомате. Она не знала, почему так сказала. Она чувствовала, что Додж пристально на нее смотрит.

– Тогда вы оба должны получить дополнительные баллы.

– Фотографируй его сама, – сказал Додж, – и отправляй со своего адреса.

Неуклюже, одной рукой, Хезер расположила на коленях рюмку и пистолет. Она чувствовала сильное напряжение. Интересно, заряжен ли пистолет? Возможно. Так странно держать оружие в руках. Так странно сидеть здесь. Ей было всего год, когда ее отец застрелился, – возможно, из абсолютно такого же пистолета. У нее была паранойя на счет того, что пистолет может выстрелить самопроизвольно, разрывая ночь шумом и болью.

Когда фотография была отправлена, Бишоп спросил:

– Что ты собираешься делать с пистолетом?

– Я думаю, что оставлю его. – Хотя ей и не очень нравилась идея иметь в доме оружие, которое будет лежать и улыбаться своей металлической улыбкой. А что, если Лили его найдет?

– Ты не можешь его оставить, – сказал он, – ты его украла.

– И что я должна с ним делать? – Хезер почувствовала, как ею овладевает паника. Она ворвалась в дом к Донахью. Украла вещь, которая стоит кучу денег. За такое людей в тюрьму сажают.

Бишоп вздохнул.

– Отдай его мне, Хезер, – сказал он. – Я от него избавлюсь.

Она готова была его обнять. И даже расцеловать. Бишоп закрыл пистолет в бардачке.

Теперь все ехали молча. Часы на приборной панели светились зеленым. 1:42. На дорогах было темно, не считая слабого света фар. Кругом тоже было темно, по обе стороны дороги – дома, трейлеры, все улицы были погружены в темноту, как будто машина ехала по бесконечному тоннелю, месту, не имеющему границ.

Начался дождь. Хезер склонила голову к окну. Наверное, она уснула на какое-то время. Ей снилось, что она падает в темное, скользкое горло животного и пытается вырезать себя из его живота ножом для масла, который в ее руках превратился в пистолет и выстрелил.

На следующий день повсюду были объявления: розовыми бланками для оформления ставок были оклеены тоннели, бензоколонки, окна закусочной и бара. Они даже торчали из сетчатого забора, идущего вдоль двадцать второго шоссе.

Ветер разнес эти бланки до трейлерного парка «Свежие Сосны», где они продолжили свое путешествие на грязных подошвах ботинок и на брюхе проходящих мимо грузовиков, прежде чем улететь с ветром. Они нашли пристанище на тихой улице Нэт. Грязные и наполовину промокшие, они появились и в квартале Мэт.

Игроков было на треть больше, чем когда-либо. Но через забор перелезло всего семнадцать участников, десять из которых смогли достать какую-нибудь вещь из дома Донахью.

Но по всему городу висели и другие объявления – напечатанные на больших глянцевых листах с изображением герба колумбийского окружного отдела полиции:

Все лица, пойманные на участии в игре, известной как ПАНИКА, будут привлечены к уголовной ответственности.

Мелким шрифтом были перечислены предъявляемые обвинения:

Вовлечение в опасность третьих лиц, причинение вреда частной собственности, проникновение со взломом, преднамеренное нанесение тяжких телесных повреждений, правонарушения в состоянии алкогольного опьянения.

Кто-то настучал копам. Все были уверены, что это сделал либо Кори Уолш, которого арестовали у водонапорных башен, либо Байрон Велчер, который, как оказалось, был сильно ранен одной из собак Донахью и теперь лежал в больнице по ту сторону Гудзона. До Байрона нельзя было добраться, по крайней мере, до тех пор, пока его не выпишут, поэтому некоторые направили свой гнев на Кори, из-за чего он тоже оказался в больнице с разбитым лицом, которое стало такого же ярко-пурпурного цвета, как сгнивший помидор.

Но уже спустя несколько часов Йэн МакФэддэн узнал от своего старшего брата – полицейского, что на самом деле это был не Кори и не Байрон, а тихоня Рина, которая училась на параллель младше и чей парень был исключен из соревнования.

К тому моменту, когда кроваво-красное солнце стало опускаться за горизонт, исчезая в тонких розовых облаках и вспышках красного света, а небо напоминало гигантское легкое, которое, пульсируя, испускает последние вздохи над Карпом, все стекла в машине Рины были разбиты, а ее дом был забросан яйцами, густое содержимое которых дрожало и блестело так, что казалось, будто дом был окружен мембраной.

Разумеется, никто не поверил, что Паника прекратится.

Игра продолжится.

Несмотря ни на что.

Всю неделю после испытания у дома Донахью погода была отличной и в меру солнечной. Четвертое июля[15] ничем не отличалось от других дней. Додж проснулся от белого солнечного света, льющегося сквозь его темно-синее одеяло.

Додж был счастлив. Даже больше, чем счастлив. Он был без ума от счастья. Сегодня он встречался с Натали.

Его мама была дома. Она уже проснулась и готовила завтрак. Он оперся на дверной проем и наблюдал, как она разбивает яйца на сковородку, придерживая с краю желтки деревянной лопаткой.

– По какому это поводу у нас завтрак? – спросил Додж. Он по-прежнему чувствовал усталость, а его шея и спина болели. Он отработал две смены, выкладывая на полки товар после закрытия в строительном магазине, где бывший приятель его мамы работал управляющим. Унылая работенка, но платили неплохо. У него в кармане была сотня долларов, на которые он сможет купить Натали что-нибудь в торговом центре. Ее день рождения был только через несколько недель, 29 июля, но он все равно мог сделать ей небольшой подарок чуть раньше.