— Вы правы, я — из обедневшего дворянского рода, который в отечественную войну потерял своих кормильцев-мужчин. Мы с матушкой существовали на небольшую пенсию отца. Когда она умерла, Елизавета Гавриловна взяла меня к себе.

— Но, значит, вы не служанка и можете распоряжаться собой. — Лиза проговаривала это, все же побаиваясь, не обижает ли она экономку своими разглагольствованиями, но любопытство оказалось сильнее. — Тогда что вас держит в этом замке?

Василиса несколько смутилась, но ответила:

— Екатерина Гавриловна так много для меня сделала. А когда умирала, попросила: «Василек… — она так в шутку меня называла, — присмотри за Станиславом, ты же знаешь, какой он…» Я обещала.

— А какой он? — вырвалось у Лизы.

Василиса сделала вид, что не услышала ее вопроса, заторопилась и подошла к большому стенному шкафу, который распахнула перед подошедшей княгиней.

Надо сказать, и гардероб покойной княгини содержался в таком же порядке, как ее комната.

— К сожалению, я не могу носить эти вещи, — проговорила экономка, как бы невзначай любовно касаясь висевших платьев. — Но мне жалко, что такой красоты никто не увидит. Посмотрите, это платье Екатерина Гавриловна сшила у самой мадам Роше в Кракове, но так ни разу и не надела. Конечно, сейчас другая мода — прошло пять лет, но, может быть, здесь, в замке, пока не прибудут ваши вещи…

— Конечно, даже при беглом осмотре видно, что я смогу найти здесь кое-что на свой вкус, — обрадовалась Лиза, представляя, с каким удовольствием она снимет с себя купленное Станиславом платье из довольно грубой шерсти, которое раздражало нежную кожу рук и груди, и наденет вот это, зеленое, из тонкого, скорее всего, китайского шелка. Возможно, другая женщина сморщила бы нос и сочла для себя такое неприемлемым, но, как говаривал князь Астахов, не до жиру, быть бы живу!

— Я помогу вам, — вызвалась Василиса и, увидев, что Лиза мучительно краснеет, понимающе кивнула:

— Догадываюсь. Станислав, как и его отец, увлекался сочинениями маркиза де Сада[21]. Пока был жив Станислав-старший, княгиня заказывала у модисток платья с длинными рукавами И закрытым воротом'.

Давайте посмотрим вместе. Может, это платье скроет все… недостатки семейной жизни.

Лиза улыбнулась шутке Василисы и с легким сердцем стала переодеваться. У нее в доме появился союзник, и от этого будущая жизнь со Станиславом уже не очень пугала ее.

Усилиями Василисы — она даже причесала Лизу не так, как она всегда причесывалась, — из зеркала на княгиню смотрела совсем другая женщина. Красивая, гордая, полная достоинства. «Если поблизости нет ее мужа Станислава Поплавского!» — горько подумала про себя Лиза.

— Видела бы Екатерина Гавриловна, — тяжело вздохнув, вторила ее мыслям Василиса.

Переглянувшись, женщины рассмеялись.

— Я бы хотела немного осмотреться, — сказала Лиза, — вы не проводите меня?

Василиса слегка замялась.

— Муж дал мне горничную, — сообщила Лиза. — Но мне гораздо труднее общаться с нею, чем с вами…

— Хорошо, — кивнула экономка, — по пути я ненадолго загляну на кухню — вы тоже можете посмотреть, кто там работает, — отдам распоряжения насчет обеда, а потом покажу вам оранжерею.

— Здесь есть оранжерея? — удивилась Лиза.

— И могу не кривя душой сказать — неплохая, — гордо ответила экономка. — Сначала цветы, которые в ней выращивали, шли в основном на собственные нужды — их ставили во всех комнатах, меняя каждый день. Но потом Игнац разошелся и стал благодаря своим научным методам выращивать их столько, что я предложила цветы продавать. Правда, пан Станислав, как всегда, отмахнулся. Что это, мол, за деньги!

Но когда я каждый месяц стала передавать ему кругленькую сумму, он, кажется, поверил, что это не шутка. Теперь в Кракове у нас есть цветочный магазин, куда мы каждый день возим свежие цветы.

Она понизила голос и добавила с улыбкой:

— Конечно, от других мы это тщательно скрываем, ибо князьям негоже заниматься торговлей.

— И что вы выращиваете в оранжерее? — Лиза была заинтригована: насколько она знала, никто из знакомых ее отца или ее знакомых не зарабатывал… торговлей А чем зарабатывали? Прежде она никогда о том не задумывалась. Есть деньги или нет, это тоже было как бы предопределено. На роду, мол, написано — быть богатыми, вот и весь секрет.

Впрочем, нет, она вспомнила, что деньги ее отец получал из Отрады, родового имения. А кто там делал эти деньги? Управляющий. Наверное, он что-то продавал…

— Мы выращиваем орхидеи, камелии, хризантемы, розы, — ответила на ее вопрос экономка. — В общем, увидите сами.

— Тогда это зеленое платье мне лучше снять, — сказала Лиза; в гардеробе княгини Екатерины Поплавской она приметила скромную темную юбку, не слишком длинную, чтобы заботиться о ней во время ходьбы, и белую блузку с кружевами ручной работы, Василиса терпеливо ждала ее. На время их выхода в сад, где располагалась оранжерея, Лизе пришлось надеть к тому же высокие ботинки княгини на шнуровке, а юбку заколоть на поясе булавкой. Поверх кружевной блузки экономка подобрала ей кокетливый жакетик из сукна — несмотря на пасмурную погоду, на дворе было довольно тепло…

Лиза поймала себя на том, что, задумавшись, она остановилась, не дойдя до входной двери. Неужели ее нужно было хорошенько встряхнуть, как куклу, чтобы ее голова наконец начала что-то соображать?

Почему раньше она никогда не задумывалась о том, на какие средства они с отцом существуют и что с нею будет, ежели вдруг Отрада перестанет приносить доход? Выходит, сама Лиза, ее достоинства, человеческая сущность не играли никакого значения в том, какой жизнью она жила? От нее как от человека ничего не зависело?

Однако сейчас не время вот так стоять столбом, пытаясь разобраться в жизненном механизме. И она поспешила наружу.

Теперь, выйдя в сад, Лиза оглянулась на замок и не могла не признать, что он величественен. Глядя на эту громаду, трудно себе представить, что его хозяин жил здесь один, всего лишь в окружении слуг.

Ей представились многочисленные родственники, бегающие по лужайкам дети…

Тот, кто построил замок в таком живописном месте, несомненно, обладал художественным вкусом.

Интересно, камень, пошедший на его стены, добывали где-то поблизости или привозили откуда-то? Как бы то ни было, замок органически вписался в окружающий пейзаж.

Чуть поодаль от замка — казалось, совсем рядом, но Лиза знала, что расстояние может обманывать глаз, — она увидела серые скалы, невысокие, но суровые, безо всяких там округлостей, какие ей встречались в горах Италии. Здесь же всюду были зубцы, пики, даже деревья росли на этих горах под неким углом.

Сам замок стоял на возвышенности, а чуть пониже располагались хозяйственные постройки. Сколько их, Лиза не успела разглядеть — ее ждала Василиса у строения, в котором молодая княгиня определила оранжерею.

Та представляла собой одноэтажную пристройку к левому крылу замка со стеклянной куполообразной крышей.

Василиса приоткрыла дверь и поторопила Лизу:

— Проходите скорее, Елизавета Николаевна! Снаружи воздух еще холодный, орхидеи не любят сквозняка!

Лиза буквально нырнула во влажно-теплое нутро оранжереи и чуть не задохнулась от восторга: из конца в конец по обе стороны длинного прохода были сооружены полки, на которых в изобилии стояли ящики с цветами: орхидеи всех цветов и оттенков, хризантемы, фиалки и многое другое.

Выращивание цветов производилось, как видно, по особым правилам. Растения отделялись друг от друга перегородками. Одни сидели глубоко в земле, корни других вылезали из земли. По проходу между рядами ходил какой-то человек в темно-синем кепи и бережно поливал растения из лейки, пальцами пробуя воду и время от времени добавляя воды более теплой.

Мужчина так увлекся своей работой, при этом напевая себе под нос какой-то мотивчик, что Василиса вынуждена была его окликнуть:

— Игнац, познакомься с пани княгиней.

Мужчина наконец оторвался от своего занятия и рассеянно глянул на вошедших.

Его лицо медленно принимало осмысленное выражение.

— Пани не разумеет по-польски, но я говорю по-русски. Простите, задумался. — Он вытянулся перед Елизаветой в струнку, как солдат перед офицером. — Садовник Игнаций Магницкий.

— Наш ученый садовод, — пояснила с улыбкой Василиса.

Садовник смутился.

— Василиса Матвеевна посмеивается надо мной, — доверчиво пожаловался он Лизе, распахивая свои по-детски простодушные голубые глаза. — Оттого, что я читаю книги о выращивании цветов и стараюсь делать все так, как советуют ученые-агрономы…

— Наверное, Василиса Матвеевна шутит, — так же серьезно предположила Лиза, думая, что Игнац, видимо, не наделен природой острым умом, но, как и всякое божье творение, он не может не иметь таланта хотя бы к одной какой-то области человеческой деятельности.

— Старый князь шутил, что у Игнаца такая рука — палку в землю воткнет, и она в положенное время корни даст и расцветет. Каждый понимает: без Игнаца оранжерея захиреет, а после нее и сад…

— Вот! — Тонкий палец садовника, будто учительская указка, протянулся в сторону Василисы. — Я же говорил, смеется. Захиреет! Свято место пусто не бывает! Когда я учился на агрономических курсах, нам читал лекции один профессор. Вот это был ученый!

Он повернулся и опять пошел вдоль рядов, увлажняя землю все из той же лейки.

— Вы на него, княгиня, не серчайте. Игнац… он не такой, как все… Нет, вы не подумайте, что юродивый, он просто рассеянный. Иной раз поздороваться забудет. Или вот как сейчас, посреди разговора к своим цветам кинулся. А так он не вредный… Старый князь за свои деньги его на учебу посылал. И потом хвалился, что его деньги Игнац с лихвой вернул…

Женщины потихоньку вышли из оранжереи, не замеченные увлеченным садовником.

— Что еще вы хотели бы мне показать? — слегка рассеянно поинтересовалась Лиза, под впечатлением от общения с Игнацем.