Вода согрелась, и Ллуэлин принялся обмывать тело женщины, которую обожал. Потом настала очередь недоношенного младенца. Окровавленные простыни пришлось сжечь.

Принц бережно завернул застывшее тело в белоснежный саван и положил ребенка на руки матери, с трудом разогнув их. Именно так она хотела быть похороненной. Он это знал.

— Подойдите, попрощайтесь со своей ма, — шепнул он, подзывая детей.

Ронуин, чуть поколебавшись, взяла брата за руку и подошла к отцу. Принц в последний раз поцеловал ледяные губы возлюбленной, и дети последовали его примеру. Ронуин осторожно коснулась крохотной головки сестры, Ап-Граффид мог бы поклясться, что в зеленых глазах блеснули слезы, но девочка тут же обернулась и устремила на него жесткий взгляд.

— Во всем виноват ты, Ллуэлин ап-Граффид, — повторила она. — И что теперь будет со мной и Глинном? Кто пригреет нас?

— Вы — мои дети, — пояснил он. — Я вас не брошу.

Ваша мать верила мне. Почему же ты меня отталкиваешь?

Ведь я твой отец.

— Ты зачал нас, пролив свое семя в утробу нашей матери, — холодно бросила девочка. — Но разве был нам настоящим отцом? Ты приезжал только для того, чтобы повидаться с ней и утолить свою похоть. Из-за тебя я не видела в жизни ни одной живой души, кроме матери, брата, тебя да той старой карги, которая помогала при родах Глинна.

— Но я делал все, чтобы вы не мерзли и не голодали, — защищался Ллуэлин. — Для чего еще нужен отец? Мужчина должен сражаться и делать все, чтобы добиться в жизни большего. Покорять врагов. Приобретать новые земли. Таков мир мужчин. Удел женщины — дом и дети. Ваша мать тоже так считала. А теперь давайте похороним ее и вашу сестричку, а потом я отвезу вас в безопасное место.

Валу и малышку осторожно опустили в сырую могилу, прикрыли их саваном. Ап-Граффид стал засыпать яму землей под душераздирающие рыдания Глинна, жавшегося к сестре. Заходящее солнце в ослепительном великолепии красно-золотых полотнищ, расцветивших небо, освещало небеса. Ап-Граффид насыпал небольшой холмик и посадил выкопанные неподалеку кусты, чтобы на тела не позарились дикие звери или осквернители могил.

— Нам придется провести здесь ночь, — сказал он детям. — Ронуин, собери все, что захочешь взять с собой, и вещи брата. На рассвете мы уедем. Идите в дом, а я пока постараюсь подстрелить кого-нибудь на ужин.

Вернувшись с двумя освежеванными кроликами, он увидел, что в домике прибрано и чисто. Однако с кровати, которую он так часто делил с Валой, был снят соломенный тюфяк.

Ллуэлин сразу заметил это, но, ничего не сказав, стал жарить кроликов над огнем. Часть мяса он бросил собакам. Ронуин накрыла маленький стол, добавив к угощению немного хлеба с сыром. Очевидно, кое-что из еды она решила оставить на утро. Ллуэлин молча наблюдал, как она тщательно отделяет мясо от костей и кормит маленького братца. Только когда Глинн насытился, девочка принялась за еду. Ронуин хорошо усвоила уроки матери. Когда-нибудь она сама станет любящей матерью, подумал принц.

Ллуэлин грустно покачал головой. Он должен найти ей хорошего жениха. У такой миленькой девочки не будет недостатка в обожателях.

Дети уснули перед огнем, завернувшись в шкуры.

С первыми лучами солнца Ллуэлин поднялся и встал в дверях. Он приезжал сюда в последний раз. Кто мог подумать, что Вала уйдет так рано? Милая, красивая, здоровая женщина… Ей было четырнадцать, когда он впервые увидел ее в доме своего дяди и увез с собой. Его семя породило новую жизнь в ее чреве после первой же их ночи. Вала оказалась девственной, а девять месяцев спустя родила Ронуин так же легко, как кошка — слепых котят. Через два года появился Глинн. Почему роды в этот раз начались на два месяца раньше срока и привели к гибели Валы? Что за страшный удар судьбы? Но теперь Ллуэлин исправит свою ошибку — он поедет к священнику и признает детей своими.

Солнце показалось над линией горизонта. Ап-Граффид вернулся в домик и разбудил детей. Они вместе прикончили все, что осталось из еды, и Ллуэлин дал малышам по глотку вина из бурдюка. Глинн закашлялся, а Ронуин с удовольствием проглотила напиток.

— Значит, тебе вино нравится, — усмехнулся отец.

— Очень, — кивнула девочка.

— Ты собрала все, что хочешь взять с собой?

— Не так уж много у нас вещей, — пожала плечами она. — Я все сложила в мамину шаль. — Она протянула отцу небольшой, не слишком аккуратный, но туго затянутый узелок.

— Возьми брата и уходи, — приказал он. — Я сейчас буду.

— Что ты задумал? — встрепенулась девочка. Взгляды их скрестились.

— Сожгу лачугу, — пояснил он, но, к его удивлению, Ронуин не стала возражать. Наоборот, она молча кивнула и выполнила приказ. Ап-Граффид коротко рассмеялся. Вала была сама нежность и покорность. Сладость и пряные ароматы. Зато их дочь — крепкий орешек. Такую не согнешь!

Вся в отца.

Тяжело вздохнув, он взял заранее приготовленный камышовый факел и сунул в очаг. Когда коричневые бархатистые головки разгорелись, он обошел маленький домик, поджигая все, что могло гореть, а ступив за порог, бросил сноп камыша на пол. Все трое подождали, пока от домика остались лишь пылающие угли.

— Теперь в путь, — приказал ап-Граффид. Подойдя к стреноженному коню, он взялся за поводья. — Ронуин, ты сядешь позади меня, а Глинн устроится спереди. — Заметив в глазах мальчика ужас, Ллуэлин поспешил успокоить его:

— Я понимаю, Глинн, ты впервые сидишь на таком чудовище.

Но Адден — хорошо объезженная скотинка, он не причинит тебе вреда. Когда-нибудь я позабочусь о том, чтобы у тебя был такой же жеребец. Возможно, от Аддена. Как тебе это понравится? — Он вскочил в седло и крепко обнял сына.

— Очень понравится, па, — прошептал тот, и голосок, хотя и тихий, больше не дрожал. Значит, парнишка не боится.

Ап-Граффид перегнулся и, подхватив дочь, посадил себе за спину.

— Обними меня, девочка, — приказал он и, почувствовав, как обвились вокруг пояса тонкие ручонки, тронул Аддена.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Ронуин.

Ап-Граффид задумался.

— В Ситрол. Эта крепость принадлежит мне. Отсюда до нее с полдня езды.

Они скакали все утро. Собаки мчались рядом, не отставая ни на шаг. Время от времени Ллуэлин спрашивал, не хотят ли дети отдохнуть, но те неизменно отказывались.

Приятно, что они не нытики. Пока их можно оставить в Ситроле, но что потом? Нужно время, чтобы хорошенько обдумать их судьбу, ведь ему и в голову не приходило, что отныне он станет их единственным защитником. Воспитывать детей — обязанность матери, но теперь Ронуин и Глинн сироты.

Сам того не сознавая, ап-Граффид снова вздохнул и понурился.

«Он любил ее, — подумала Ронуин. — По крайней мере хоть это правда». От этой любви появились на свет она и Глинн, только вот к ним он особых чувств не питает. Что с ними будет? Какая еще крепость? Почему он должен оставить их именно там? Но ничего, она не станет бояться, иначе Глинн тоже испугается. Он и без того никак не может опомниться от смерти ма. Мать хотела бы, чтобы сестра оберегала младшего брата… заботилась о нем… Но, Господи, как же ей страшно…

Внезапно прямо перед ними возникло огромное сооружение из темного камня. Казалось, оно росло из самой горы.

— Ситрол, — пояснил ап-Граффид, направив коня прямо на груду черных булыжников.

Откуда-то сверху донеслось его имя. Адден промчался через массивные ворота. Двор неожиданно ожил: отовсюду сбегались люди. Один взял под уздцы коня, другой снял с седла Ронуин и Глинна. Ллуэлин спешился, приказал накормить и почистить Аддена и, осмотревшись, спросил:

— Где Морган ап-Оуэн?

— Я здесь, милорд, — прогремел низкий голос, и вперед выступил широкоплечий высокий мужчина с черной бородой, связанными на затылке волосами и блестящей лысиной на макушке.

— Нам нужно поговорить, — обронил ап-Граффид, направляясь к донжону — главной башне крепости. Открыв дверь, он обернулся к детям:

— Идите, согрейтесь у очага.

Потом взял протянутый ему деревянный кубок с горьким пивом, осушил тремя глотками и уселся на единственный стул, предназначенный для господина и хозяина.

— Вала умерла. Это наши дети. Ронуин только исполнилось пять, Глинну — три года. Я хочу оставить их с тобой, пока не решу, что с ними делать, — сообщил он Моргану, начальнику здешнего гарнизона.

— Ваше слово — закон для меня, господин, — поклонился тот, — но почему здесь и почему именно я? Вы оказываете мне огромную честь, доверяя безопасность ваших отпрысков.

— Ты был кровным родственником Валы, Морган, и кроме того, я не хотел утомлять их долгой дорогой. До сих пор они никогда не покидали холма, на котором стоял дом Валы.

— А если отправить их к вашим братьям?

— Почти никто не знал о Вале, а ух о детях тем более.

Теперь о них будет известно только тебе, мне и священнику, которого я выберу. Ты знаешь, как велика опасность. Мои враги убьют парнишку и постараются выдать Ронуин замуж к своей выгоде. Я уже немолод, и, если не женюсь, Глинн когда-нибудь станет моим наследником. И только отец имеет право найти дочери мужа. Они такие маленькие, Морган, — улыбнулся Ллуэлин старому другу. — Неужели не приютишь их?

— Рядом с очагом всегда есть место для ночлега, куда мы укладываем самых важных гостей. Дети могут пока спать там.

Но что мне с ними делать?

— Они сами найдут, чем заняться. Главное, следи, чтобы они не мерзли, не голодали и не попали в беду.

— А что сказать моим людям? — допытывался ап-Оуэн.

— Объясни, что эти дети мне дороги, — отмахнулся Ллуэлин. — Пусть гадают, но до правды им все равно не доискаться.

— А если дети проболтаются? — встревожился Морган.

— Ронуин, Глинн, ко мне! — скомандовал отец, и когда они подбежали, объявил:

— Вы мои дети, моя кровь и плоть, и я горжусь этим, но вы не должны никому говорить о нашем родстве. Ронуин, я знаю, ты достаточно большая, чтобы все понять и объяснить брату. Сумеешь, девочка?