Эти слова, прозвучавшие в воображении Катрин, успокоили ее. Томас никогда не относился к сексу слишком серьезно. Он не обряжал физиологию в одеяние святости, не был он и романтиком.

Внезапно Катрин вспомнила, сколько женщин было упомянуто в завещании. Каждая из них получила значительную сумму. Пожалуй, Сусанне досталось больше, чем остальным. Томас был человеком справедливым и щедрым.

Эти мысли помогли ей стереть с незабвенного образа грязные потеки, которыми запятнала его Сусанна.

Томас составлял завещание, находясь в здравом уме и трезвой памяти, он твердо знал, чего хочет, в чем именно состоит его воля. Нельзя поддаваться давлению и запугиванию со стороны бывшей экономки – ею движет только корысть, и больше ничего. Память Томаса этой женщине абсолютно безразлична. И справедливость тут тоже ни при чем. Катрин и Натали собираются устроить музей, чтобы увековечить память Закса, и отказываться от этого замысла ни в коем случае нельзя. Томасу такая идея пришлась бы по вкусу.

Катрин сняла трубку и позвонила душеприказчику, сказала, что готова помочь в судебном споре с Сусанной Холмс, готова сражаться до последнего.

Она и не представляла, что юридические баталии увлекут ее до такой степени. И днем, и ночью Катрин думала только об иске. Утром она просыпалась с отвратительным привкусом во рту, днем вновь и вновь мысленно перебирала доводы и аргументы в свою пользу. Со временем ей стало казаться, что она не просто судится с Сусанной Холмс, а защищает честь и память Томаса, ее Томаса.

Душеприказчик поручил вести дело одному из младших партнеров своей фирмы – женщине примерно того же возраста, что и Катрин. У этой адвокатессы уже имелся опыт ведения подобных дел.

Звали ее Джулия Кац. Во время второй встречи со своей клиенткой Джулия сказала:

– Должна признаться, мисс Жардин, что обычно я выступаю в подобных процессах не со стороны ответчика, а со стороны истца. Я искренне убеждена, что женщины, сожительствовавшие с мужчинами, имеют те же права на наследство, что и законные жены. Мужчина не имеет права использовать женщину в качестве сексуального объекта, не связывая себя никакими обязательствами. Он должен нести ответственность за ее будущее.

Катрин внимательно посмотрела на эту темноволосую, подвижную женщину с горящим взглядом. Жаль, адвокатесса начинала ей нравиться. Захлопнув блокнот, Катрин встала.

– Что ж, мисс Кац, значит, вам ни к чему вести это дело. – Голос ее звучал холодно. – Я удивлена тем, что фирма поручила защищать завещание мистера Закса именно вам. Очевидно, мне и моей дочери придется обратиться к другому юристу.

– Совсем наоборот, – улыбнулась Джулия. – Мой патрон рассуждал так: если уж я стану на вашу сторону, то дело можно считать выигранным. Я просто хотела быть с вами откровенной. Садитесь, пожалуйста.

Немного поколебавшись, Катрин села, настороженно глядя на адвокатессу. Она и не подумала, как этот процесс может выглядеть со стороны. Порция, например, наверняка сказала бы: «Это вопрос принципа, Кэт. Женщина защищает свои права, выступая против диктатуры мужчин, против эксплуатации. И потом, ты и Натали и без того достаточно обеспечены». На это у Катрин был готов ответ.

– Мисс Кац, – взглянула она молодой женщине в глаза. – Речь идет не о бракоразводном процессе и не о несчастной жертве соблазнителя, которую выгоняют из дома. Всякий человек имеет право рассчитывать, что его последняя воля будет исполнена. Насколько мне известно, Томас рассчитался с Сусанной Холмс щедро, и даже слишком щедро. Если помимо обязанностей экономки она действительно исполняла, – Катрин гадливо поморщилась, – функции и иного рода, четверть миллиона долларов, полученные ею по завещанию, – вполне достаточная компенсация. Она просто алчная, беспринципная хапуга, – добавила Катрин с ожесточением.

Джулия Кац усмехнулась:

– То же самое она будет говорить о вас.

– Обо мне? – изумилась Катрин.

– Разумеется. Неужели не ясно? Сусанна Холмс считает себя законной женой. Вы же – разлучница, которая похитила сердце мистера Закса, действуя из корыстных побуждений.

– Какая чушь! – воскликнула Катрин. – Нелепица! Только этой гадине могло прийти в голову такое! – Она постаралась взять себя в руки. – Мисс Кац, Томас Закс был моим лучшим другом. Я знаю его с тринадцатилетнего возраста, гораздо дольше, чем эта… особа.

В глазах Джулии зажглись иронические искорки.

– Ну хорошо, мне стало окончательно ясно, что вы эту «особу» не любите. Полагаю, она к вам тоже относится без особой симпатии. К счастью, закон не руководствуется симпатиями и антипатиями. Так что давайте лучше посмотрим, как нам строить свою тактику. Мисс Холмс утверждает, что мистер Закс намеревался на ней жениться, что она оставалась у него в доме исключительно по этой причине. Обещание было сделано в устной форме, но она уверена, что мистер Закс непременно его осуществил, если бы не его скоропалительная смерть. Вот почему мисс Холмс утверждает, что дом, а также основная часть движимого и недвижимого имущества по праву принадлежат ей.

– Когда завещание редактировалось в последний раз? – перебила ее Катрин.

– За год до смерти завещателя.

– Думаю, к тому времени у Томаса уже была полная ясность. Сусанна появилась в доме гораздо раньше. Год назад мы как раз начали готовиться с ним к открытию галереи.

Катрин рассказала о том, как они с Томасом вели подготовительную работу, как он поддерживал ее советами – от финансовой помощи она в конечном итоге отказалась.

– Меня никогда не интересовали его деньги, – дрогнувшим голосом сказала Катрин. – Я хочу сохранить дом и коллекцию, устроить там музей. На это пойдут и мои личные деньги, и деньги, которые я надеюсь собрать от жертвователей.

– Ну что ж, – с любопытством взглянула на нее Джулия. – Полагаю, кое-что у нас есть. Но процесс будет идти негладко, можно ожидать неприятных моментов.

Катрин пожала плечами:

– Ничего, ради Томаса я это переживу. – Она пожала Джулии руку. – Знаете, он был очень хорошим человеком. Его коллекция достойна лучшей хозяйки, чем Сусанна Холмс, которая продаст картины и накупит себе шуб и драгоценностей.


Процесс и в самом деле получился не слишком приятным. Адвокаты истицы совали нос в прошлое Катрин, в прошлое Томаса. Они вызывали в качестве свидетелей коллег Томаса, его бывших любовниц, выспрашивали об отношениях покойного с Сусанной, с Катрин и так далее.

А однажды – это было уже весной – в галерею заявилась Сусанна Холмс собственной персоной.

Катрин услышала ее зычный, грубый голос еще издалека. Сусанна требовала, чтобы ее немедленно пропустили к Катрин Жардин.

Джо заглянул в дверь и сказал:

– Там какая-то женщина. Она…

– Я знаю, – успокоила его Катрин. – Подержи ее минутку в приемной и пусть заходит.

Она уселась за свой модерновый стол из сплошного куска стекла и сделала вид, что пишет.

– Стало быть, это и есть знаменитая галерея Катрин Жардин, – ядовито воскликнула Сусанна, появляясь в дверях.

Катрин увидела, что волосы бывшей экономки окрашены в золотой цвет, обратила внимание и на ярко-красный шикарный костюм. Она спокойно ждала, что будет дальше.

– Могу себе представить, сколько деньжищ убухал старина Том на этот сарай.

– Что, простите? – не выдержала Катрин.

– «Простите», – передразнила ее Сусанна. – Фу ты ну ты, мисс Задавака. Представляю, как ты перед Томом на коленках ползала, чтобы выпросить у него деньжонок. И не прикидывайся, не изображай, будто не понимаешь, о чем говорю. Заморочила голову старому дурню своими аристократическими штучками, подсовывала ему под нос девчонку и все время давала понять, что ты для Тома слишком хороша. Меня он сюда не приводил – стеснялся. Интересно все-таки, сколько денег ты из него высосала?

– Мисс Холмс, это моя галерея, – ледяным тоном ответила Катрин. – Я заплатила за нее собственные деньги. А теперь, пожалуйста, уходите.

– Никуда я не уйду. – Сусанна демонстративно уселась в кресло. – Сначала ты согласишься удовлетворить мой иск. Надоело мне возиться с адвокатами.

– Не смешите меня, – прошипела Катрин, глядя на Сусанну с отвращением. – Мне нет до вас никакого дела.

– «Не смешите меня», – снова передразнила ее Сусанна. – Ох, какие мы важные. А все дело в том, что у него на тебя не вставало. Ишь, принцесса какая. Как болтать о высоком – так с тобой, а как трахать – так меня. Прислуга она и есть прислуга, да? Тебе-то не приходилось для него наряжаться в кружева и оборочки. Старина Том обожал шелковые чулочки, только трусов не признавал.

Она расхохоталась, растянув ярко-алые губы.

– Какая мерзость!

У Катрин дрожали руки.

– Мерзость? Ну разумеется, я для вас недостаточно хороша. Это ты вбила ему в голову, что жениться на мне – ниже его достоинства. Сучка высокомерная! Если бы не ты, он давно на мне женился бы. Он обожал мою задницу, обожал мои сиськи. Совал свою штуковину мне прямо вот сюда, – она ткнула пальцем в свою пухлую грудь.

– Пошла вон отсюда, – процедила Катрин.

Сусанна Холмс расхохоталась еще пуще.

– Что, не нравится? Ничего, я тебе еще не такое устрою, если ты не отдашь мне мою собственность. Я расскажу суду, расскажу всему миру, расскажу твоей поганой девчонке, что вытворял со мной старина Том.

Катрин встала.

– Если вы немедленно не удалитесь, я вызову полицию.

Она взялась за телефонную трубку.

Сусанна тоже встала, но уходить не торопилась.

– И еще одно. Я с удовольствием заявлю на суде, что он – отец твоей девчонки. Думаю, тебе это не понравится, да и наша крошечка-малютка тоже опечалится. – Она перешла на злобный визг. – Так что лучше соглашайся на мои условия.

Катрин казалось, что время как бы остановилось. Сусанна двигалась, словно в замедленном кадре – вот она неспешно развернулась, с мучительной неторопливостью двинулась к двери. Вдруг с глаз Катрин будто спала пелена. Она сказала вслед Сусанне пронзительным голосом: