Она изумлялась. Просто поражалась. Сама встала около полудня. Хотя и не особо удивилась, обнаружив его в гостиной на диване. Спящим.

Ну что в этом такого?

Ничего такого. Спит и спит…

Но прошёл час. Потом ещё один. И третий. А он так и спал. И практически не менял положения, спал на правом боку. Она походила вокруг него, но так и не решилась притронуться, чтобы разбудить. А прилечь рядом тем более не решилась. Она так и не поняла, спал он с ней в одной кровати или нет. Наверное, спал: подушка вроде как помята.

Она позавтракала, уже можно сказать, что пообедала, в одиночестве, потому что не стала его будить. Всё-таки испытывала к нему нежность, и тревожить его не хотелось. Он спал так спокойно и крепко. А обед может и подождать.

Да и на самом деле у неё были другие планы на собственное времяпрепровождение и свидетели в таком деле ей не нужны. Она решила обследовать квартиру. Вчера, в таком взвинченном состоянии, она даже не поняла, где очутилась, только узнала что это его квартира. А теперь решила подробно осмотреть его Йоркское логово.

Впечатляет. И страшно…

Панорамные окна по всему периметру выходили на залив. Даже было видно Статую Свободы. Подойдя ближе, захватывало дух, и ощущение будто стоишь на краю обрыва.

— М-да… шикарненькие лофт-аппартаменты… — пробормотала она.

Потолки метра по четыре… Стены абсолютно белые… И мебель светлая…

Только паркет тёмный и такого же цвета стол в столовой. А зона гостиной отделена светлым ковром. Простор и ощущение свободы. Весьма популярное дизайнерское решение. Но и весьма удачное, особенно для такой квартиры. Она подумала, что кое-где поставила бы большие напольные вазы. И в гостиной в угол между окнами так и просился белый столик и стулья.

Обследовала и осмотрела всё, что можно. И даже больше… Как всегда заглянула в гардероб и улыбнулась. Определённо, ничего нового её не ждало… Но порадовало, что нормальных «человеческих» вещей в нём было всё же больше, а не только костюмы, костюмы, и ещё раз костюмы…

Но и с этим она справилась. А он всё спал.

Вспомнила, что не распаковала свой чемодан.

Распаковала. Аккуратненько выложила все вещи. Развешала. Не известно, сколько времени они ещё пробудут здесь. Что-то она не припомнила, чтобы он говорил, что улетают они завтра. Постирала чёрное платье. Теперь оно стало её любимым. Правда с уходом заморочки: только ручная стирка, а гладить его она пока не пробовала. Долго не знала, куда его повесить, потом нашла сушилку для одежды. Ещё дольше, притопывая ножкой, вздыхала над корзиной с бельём. Потом вздохнув последний раз, засунула все это в стиральную машинку. Идею взяться за тряпку для пыли отмела на ходу, точнее на лету. Потому что именно с такой скоростью перемещалась по квартире.

Даже как-то возмутительно!

Притащил её сюда и успокоился. Словно купил какую-то вещь. И, как оказывается, не очень нужную вещь.

А казалось, так переживал! И всеми силами показывал, что она ему нужна!

Ага, а-то как же! Кроме дивана никто больше не нужен.

Скорее больше всего она была нужна Билли, с которым они зависли на пару часов, играя в покер.

Она даже слышала, что у Яна звонил телефон, но он не пошевелился.

И вообще это было как-то неестественно. Никогда она не видела, чтобы он спал днём. И никогда не спал он днём.

Ну если только с ней… Ну, и не сон это был вовсе…

При этих воспоминаниях душа сладко заныла.

Да и не только душа…

Но, видимо, только у неё…

— Ты прошла туда и обратно уже пять раз. Что случилось, Эва? — сонно спросил он. Но не повернулся, а так и лежал к ней спиной.

— Ты так и будешь считать мои вздохи и шаги? Это что твоя новая фишка?

— Примерно так и есть… — и опять-таки он и не думал разворачиваться.

— Я плохо себя чувствую! — сразу заявила она.

— И поэтому ты бегаешь по квартире туда-сюда?

Ну, и нахальство! Так и лежит спиной!

Она подошла ближе к окну и глянула вниз, снова чуть не охнув от накативших восторженных ощущений.

— Я не бегаю. Я изучаю, — серьёзно ответила она и развернулась к нему.

— Что?

— Квартиру.

Ох, неужели? Он наконец-то соизволил пошевелиться!

— Иди сюда, — Ян развернулся. Полусел или полулёг и вытянул ноги.

Она подошла. Вся так и светилась недовольством.

— Присядь, — и не двинулась. Упрямо стояла, сверлив его взглядом. — Ну, присядь-присядь, — он похлопал по дивану рядом с собой.

Она горестно вздохнула. Села рядышком на самый край и поправила шортики.

— Ну, расскажи, моя радость, что тебя так беспокоит? — спросил он, но не особо заинтересованным тоном.

— Я плохо себя чувствую, — и это было правдой. Токсикоз ещё не перестал мучить её. Но она и не умирала как раньше.

— В каком смысле? — он придвинул квадратный пуф и водрузил на него ноги.

— В таком. У меня живот болит. И снова аллергия, а её сто лет уже не было, потому что я во всем себя ограничиваю.

— И ты расстроилась?

— Да.

— Где аллергия?

Она повернулась к нему другой стороной и ткнула пальчиком в щеку.

— Вот.

— Иди-ка сюда. Дай посмотрю.

— Не на что там смотреть. Аллергия как аллергия, — недовольно ответила она. Он попытался притянуть её, но она воспротивилась.

— Да, стой ты, — резко сказал он. — Иди сюда, — притянул ближе к себе за руку. На этот раз она не сопротивлялась. Подсела ближе и склонилась, повернувшись боком. Он убрал волосы от шеи и легонько тронул пальцами кожу. Оттянул горловину футболки пониже и тронул ключицу. Она поёжилась, хотела отстраниться, но он не позволил.

— М-да. И не шее тоже, — хмуро констатировал он.

— Как? — воскликнула она. — Ничего же не было!

Она вскочила и пошла в ванную. Вылетела оттуда злая, возбуждённая и очень расстроенная.

— И как я теперь ходить буду? У меня ведь не было ничего! Это твоя Грэйс меня чем-то накормила, — она снова чуть не плакала.

— Что делать будем? — устало спросил он.

— А что делать? Мне даже лекарства пить нельзя. Вот когда это пройдёт теперь? — обиженно голосила она. Жалуясь, будто он один был виноват в этой аллергической реакции.

— Ну, так что будем делать? — ещё раз спросил он.

— Уволь её, — сказала она первое, что пришло на ум. — А то в следующий раз она перепутает не соль с сахаром, а цианистый калий с мукой! — выпалила Эва в чувствах.

Он взял телефон и набрал номер.

— Ян… подожди… я же просто… — заговорила она в замешательстве.

— Грэйс, ты больше у меня не работаешь, — спокойно сказал, положил трубку и прикрыл глаза.

— …я же просто… Ян… я… — она села на диван и уставилась на него немного ошарашенно и непонимающе.

— Ты же не звонил ей, да? Ты же пошутил? — с надеждой спрашивала, но было совсем не похоже, что он шутил.

— Нет. Ты же слышала. Я позвонил ей и сказал, что она у меня больше не работает.

— Это ужасно, — растерянно она смотрела на него. Но его совсем не волновало, что она думает.

— Что ужасно, Эва?

— Ну ты же говорил, что у неё дети… А теперь она без работы…

— Эва, её бездарям по 25 лет. С голоду не умрут, — он взъерошил волосы и потёр лицо.

— Позвони и скажи, что ты пошутил, — потребовала она совершенно серьёзно.

— Ты о чём? Я всё сказал и никаких шуток. И решения своего не поменяю.

— Какой ты… Но это же жестоко… — она была сражена его поступком и даже не скрывала это.

— Эва успокойся, — равнодушно сказал он. — Ты хотела, чтобы я от неё избавился, и я её уволил.

— Но я… просто ляпнула… — смущённо проговорила она

— Не ляпай в следующий раз, — сухо посоветовал он.

— Позвони…

— Эва, всё! — раздражённо оборвал он её. — У тебя всё тело в сыпи и болит живот. И ты права в следующий раз она перепутает муку с цианидом. А я не ёжик — умру сразу.

— А причём здесь ёжики? — озадаченно спросила она.

— На ежей цианистый калий не действует, — последовали его объяснения.

— Я и подумать не могла… — всё так же растерянно повторяла она.

— Что цианид не действует на ежей?

— Нет… Ян! Ну, причём здесь ежи?! — возмутилась Эва. — Что ты вот так сразу и сделаешь!

— Всё для тебя, моя радость… Только скажи… Кого ещё уволить, чтобы тебе было хорошо?

— Монстр, — сказала она и внимательно посмотрела на него. — Что с тобой?

— Что со мной?

— Ну, ты как-то выглядишь… не очень здоровым я бы сказала… — деликатно определила она его бледный вид.

И даже загар не смягчал впечатления, скорее усиливал, и цвет лица был не бледным, а скорее серым. Очень болезненным.

— Я плохо себя чувствую. Точно, это Грэйс нас чем-то накормила. У меня тоже живот болит.

— Да? — она посмотрела на него с нескрываемым сочувствием. — А я думаю, почему ты спишь целый день.

— Да, именно поэтому. И я ничего не ел сегодня. И раз уж на то пошло… — с полуулыбкой продолжил он, — …теперь у нас нет домработницы. И сегодня я точно никого искать не буду, так что ужин, дорогая, придётся готовить тебе самой, — доволен, что и не передать словами.

— Чёрт… Чёрт-чёрт-чёрт!

— Ага, он самый… С хвостом и с рожками.

Она поднялась с дивана и пошла на кухню, но приостановившись, произнесла не оборачиваясь:

— Ну… мало ли от чего у меня эта сыпь… Ян…

— И я почему-то ну очень хочу пирог с клубникой. Умираю без сладкого… — улыбнулся, услышав, как она фыркнула. Так и видел выражение её личика — надменно вздёрнутый носик и поджатые губы.