— Привет, золотко!

— Привет, папуль! Сто лет тебя не слышала!

— Да, если бы у моей единственной дочери была совесть, она могла бы позвонить и справиться как дела у старого и больного отца, — шутливо отозвался мужской голос в трубке.

— Прости, — Эва почувствовала острый приступ вины, потому что она и сама забыла, когда последний раз звонила отцу. — Но вот только не нужно мне говорить, что ты больной и старый, потому что мы знаем, что это не правда.

— Эх, — театрально вздохнул Роджер, — хоть так надеялся привлечь к себе твоё внимание.

— Ну, папа, — Эве стало совсем неудобно, — ты же знаешь, как я тебя люблю. Ну, прости!

— Ладно, ладно… Расскажи лучше как у тебя дела? Ты всё возишься со своим проектом, который лишил меня такой долгожданной встречи с дочерью?

— Да, папа. Вожусь, — обречённо подтвердила Эва, но в голове её в этот момент возникла совсем не фреска. — Но ты знаешь, я скоро закончу, и мне самой нравится результат.

— Это мне очевидно, раз ты так увлечена, что забыла про отца.

— Дай мне, пожалуйста, шанс реабилитироваться!

— У тебя он будет, не переживай! А у тебя есть сроки работы или как там у вас это называется…

— Нет. Когда закончу, тогда и закончу.

— Вот и славно! Тогда может, ты приедешь ко мне на недельку? Не сгорит ведь твой проект?

— Нет, не сгорит, конечно, — она задумалась, постучав пальчиком по подбородку, — на этой неделе?

— Можно и на этой. На этой даже лучше, потому что я перенёс отпуск из-за тебя и сейчас отдыхаю. Дальше сдвинуть не могу. Сама понимаешь, специфика работы не позволяет, — с ноткой обречённости сказал Роджер.

— Да, пап, понимаю. Конечно, понимаю. Спаситель ты мой! Я приеду, сегодня возьму билет на ближайшее время и приеду.

— Эванджелина, я тебя жду! И только попробуй позвонить мне и сказать, что у тебя в очередной раз поменялись планы. Предупреждаю, у меня начнут дрожать руки, а это не допустимо! И всё будет на твоей совести!

— Ой, пап, это прямой шантаж! Да и вообще грех так говорить!

— Да, золотко, — серьёзно сказал отец, — ты права, это большой грех. Да простит меня Бог за эти слова. Я неудачно пошутил.

— Я приеду папочка. Я же обещала. Целую тебя крепко-крепко! А об остальном поговорим при встрече.

— И я тебя целую золотко! Крепко целую. Позвони мне, когда возьмёшь билет, я встречу тебя. Хорошо?

— Хорошо, пап. Я обязательно позвоню.

— Жду, золотко!

— Да, — еле слышно сказала Эва, скорее себе, потому что абонент уже отключился, а она так и продолжала смотреть на горящий дисплей телефона.


— Поклонники одолели? — хитро спросил де Крюссо, выводя Эву из элегичного состояние, в которое она впала после разговора с отцом.

— Нет, — отрешённо ответила она, убирая в сумку телефон. Она не отличалась импульсивностью и решение лететь в Джексонвилл, принятое под давлением отца слегка выбило её из колеи. Взять свои слова обратно она уже не могла, поэтому, пообещав себе подумать и настроиться, она взглянула на Нила.

— Нил, ты прекрасно слышал, что я разговаривала с отцом!

— А до этого? Это точно был не отец, судя по приятному румянцу, как следствие, и причина тому явно не современное чудо, именуемое декоративной косметикой. Так, что звёздочка моя, давай, посплетничаем, и ты мне расскажешь, что с тобой твориться. И у меня даже есть вкусные шоколадные конфеты, — Нил взялся за чайник и разлил ароматный напиток по чашкам, в предвкушении рассказа.

— Если ты думаешь подкупить меня сладостями, ты глубоко ошибаешься. Я ограничила себя на нет. И этот продукт отсутствует в моем рационе. Вот! — она отбросила сумку и оглядела кабинет, заметив новые вещицы.

— Как? Ты совсем не ешь шоколад? — разочарованно протянул Нил в своей манере, вызывающей у Эвы привычную улыбку.

— Совсем, — строго сказала Эва, не глядя на Нила. Её интерес был прикован к старинный часам, стоявшим на мраморной полке, а также к деревянной шкатулке, произведённой явно не в нашем веке.

— Нил? Ты увлёкся антиквариатом?

— Тебе нравится? Правда, прелестные вещицы? — он тут же подошёл к Эве, стоящей у полки. Аккуратно провёл пальцами по резной деревянной поверхности. — Я в восторге. Теперь я думаю поменять здесь интерьер. Полностью. Хочу воссоздать атмосферу викторианской эпохи, — произнёс он мечтательным тоном.

Установившуюся благоговейную и задумчивую тишину нарушил резкий возглас и грохот распахнутой двери.

— Точно! Ты здесь! Сиди и никуда не уходи, я буду через пять минут! — Альфи исчез так же быстро, как и появился.

— Он в студии у дизайнеров, — пояснил Нил, — занимается одним делом.

— Понятно, — кивнула Эва и уселась на диван. Взяв руки чашку, она сделала глоток, но потом отставила её в сторону. — Горячий…

— Ну, так что там у тебя с этим Грантом? — невозмутимо продолжил Нил свои расспросы.

— Прекрати говорить ерунду! — возмутилась Эва и взяла из вазочки конфету. — Ладно, отменю свой запрет на время.

— Дорогуша! Не надо морочить голову Нилу де Крюссо! Тебе не удастся это сделать, я вижу тебя насквозь. Так что не рассказывай мне сказки. Достаточно посмотреть на тебя, чтобы всё стало ясно.

В ответ на эти слова, Эва поднялась с дивана и подошла к зеркалу в патинированной раме, висевшему на противоположной стене. Она уставилась в него пытливо ища те признаки, которые, по мнению Нила, ясно говорили о её душевном состоянии. Не узрев ничего такого, что выдавало бы её с головой, она вопросительно повернулась к нему.

— Что не так?

— Всё не так, детка. Абсолютно всё не так, потому что ни разу в жизни я не видел, чтобы у тебя так блестели глаза, и ты так сияла.

Эва поёрзала поудобнее усевшись рядом с Нилом, взяла чашку, отпила из неё. Наконец повернувшись к Нилу, она спросила с кислым видом:

— Это, действительно, так заметно?

— Угу, — кивнул Нил.

— Только не говори никому, — совершенно серьёзно попросила Эва.

— Эва… — назидательно начал де Крюссо.

— Хватит, Нил! Пощади, я не собираюсь ничего больше говорить! — умоляюще запричитала Эва.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел взбудораженный Альфи.

— Слава Богу, ты не ушла! — он звонко чмокнул Эву в щеку и, схватив за руку, поднял с дивана. Покружив её, он произвёл придирчивый осмотр.

— Великолепно выглядишь, дорогая! Великолепно! — он усадил её и глянул на поднос.

— Зато ты что-то совсем поизносился, Альфи, — пошутила Эва, глянув на его белую футболочку с потрёпанным низом и подранную во всевозможных местах.

— Ты что, это же дизайнерская работа! — воскликнул Альфи и взялся оттягивать и без того растянутый и подранный ворот, дабы показать лэйбл производителя. — Вот смотри! — с гордостью извернулся он.

— Верю, верю, Альфи, оставь в покое футболку, а то твоя дизайнерская вещь пострадает, а я не хочу слушать потом твоё нытье по этому поводу.

— Да, — присоединился Нил успокаивая рвение Альфи обнародовать доказательства, — и иди сходи за чашкой, если желаешь к нам присоединиться.

Вняв советам, Альфи сбегал за фарфоровой чашечкой и собственноручно наполнил её чаем. Собираясь отпить из неё, Альфи скривился и поставил её на столик, а, поднеся ладонь к носу, он скривился ещё больше.

— Фу, какой кошмар! До сих пор растворителем руки пахнут! Пойду ещё раз помою, — отчитался он и исчез за дверью.

Эва засмеялась наблюдая за метаниями юного флориста. Всё знали, какой Альфи щепетильный в вопросах чистоты.

— Я зашла узнать как вас тут дела, Нил. Я соскучилась по тебе и по Альфи, по всем ребятам. Что нового твориться? Чего ещё придумали?

— Если бы ты и правду скучала ты наведывалась бы сюда почаще. Или хотя бы звонила, — обиженным тоном отчитал её Нил. Он тебе совсем голову заморочил, да?

— Нил, если уж на то пошло и ты хочешь от меня всё-таки услышать что-то интересное… — начала свои объяснения Эва.

— Слушай, — он остановил её взмахом руки, — столько лишних слов! Зачем? Просто скажи старику, у тебя с ним… — он помолчал в поисках подходящего слова, — …роман?

— Да! Доволен? И всё, Нил, всё! — попыталась пресечь она дальнейшие вопросы. — На этой неделе еду к отцу, хотя и не собиралась вовсе.

— Правильно, пусть он поскучает, — заявил Нил.

— Кто поскучает? — сразу встрял в разговор Альфи и Эва застонала точно зная, что от въедливого Альфи ей вряд ли удастся так легко избавиться.

— Никто, — буркнула она.

— А, — Альфи округлил глаза и расплылся в загадочной улыбке. Его выразительное лицо говорило само за себя, но он всё же решил добавить масла в огонь. — Ты про её архитектора? — обратился он к Нилу, но тот не стал ничего говорить, а только кивнул, потому как пообещал Эве не комментировать её отношения с Грантом.

Если бы взглядом можно было убить, то Альфи был уже трижды мёртв, сожжён, и на этом пепелище осталась бы только его неприкосновенная дырявая футболка от известного кутюрье. Видимо взгляд этот был настолько выразительным, что Альфи не рискнув быть убиенным, произнёс совершенно спокойным тоном и с серьёзным видом:

— Вообще, Нил, Ян… он очень милый и воспитанный человек, хотя и очень серьёзный. Ну, мне так показалось, — он бросил взгляд на Эву, ища поддержки, но не получил её и продолжил в том же тоне. — Когда я был у Эвы в гостях, он попросил меня сварить кофе. Ты представляешь? А потом он деликатно оставил нас, чтобы мы могли с Эвой посекретничать, — на последних его словах Эва поперхнулась чаем, а потом закашлялась, а потом засмеялась от души. Не задаваясь вопросом по поводу причины такого веселья, Нил присоединился к ней и кабинет огласил дружный хохот, который всегда имел место быть, когда эта троица собиралась вместе. Только взгляд Альфи, выдающий сейчас лёгкое изумление, блуждал с одного на другую, без всяких признаков того самого веселья.