Один из сарацин сказал на ломаном французском:

— Мой господин, благородный Малик аль-Адиль Сайф аль-Дин Абу-Бакр ибн Айюб, посылает вашему королю в дар этих двух скакунов. Он видел, как Ричард Английский вчера лишился коня, и полагает, что столь благородному господину не подобает оставаться пешим в предстоящем сражении.

С этими словами сарацины передали поводья лошадей оторопевшим крестоносцам и быстрой рысью поскакали к располагавшемуся в стороне войску султана.

— Что это значит, во имя Неба? Кто передает нашему Ричарду коней? — растерянно спросил один из стражей. — Столько имен… Они что, скинулись, чтобы преподнести Ричарду подарок?

Другой страж, пулен, разбирающийся в местных тонкостях, пояснил: это подарок Ричарду Львиное Сердце от брата Саладина эмира аль-Адиля.

— Аааа… — протянул первый страж. — А я-то понадеялся, что эти скакуны — взятка Ричарду, чтобы он согласился подписать мировую с султаном. Как думаешь, друг Оноре, язычники опять будут сегодня сражаться? Ох, трудно все это, сил уже нет. Ну да ладно. Выстояли вчера, выстоим и теперь. А коней надо сразу отвести к Львиному Сердцу. Каковы бы ни были эти язычники, но они правы, полагая, что такому воину, как наш Ричард, негоже сражаться пешим против нехристя султана.

Король Ричард понимал, что сегодня может решиться участь крестоносцев в Яффе. Поэтому, едва он опробовал одного из присланных скакунов, тут же велел своим воинам выходить на равнину и готовиться к бою.

Настало ясное утро. По небу проносились легкие облака, в стороне шумело море, волны которого разбивались о скалы близ побережья. Христианские воины, занявшие ту же позицию, что и вчера, хмуро смотрели, как перед ними выстраиваются в линию конники Саладина. Крестоносцы старались подбодрить друг друга: вспоминали, что вчера полегло много сарацин, а лошадей пало и того больше, в то время как у самих защитников Яффы было убито лишь немногим более десятка воинов и только двое рыцарей были сражены в схватке. Еще вспоминали, как расстроился Ричард, узнав, что среди убитых оказался мало кому известный парижанин, причем короля смерть простого француза огорчила даже больше, чем известие о кончине маршала ордена Храма, умершего от полученной в бою раны. И все же вчера Господь был явно милостивее к крестоносцам, нежели к неверным. Но останется ли с воинами Креста и ныне расположение Всевышнего? Какие нечеловеческие силы им понадобятся, чтобы опять выстоять в подобном бою? Крестоносцы с тревогой поглядывали на все еще намного превосходящую их армию мусульман, особенно на мамлюков в их высоких шлемах и шафрановых накидках. Если эти демоны султана сегодня пойдут в атаку… О, да охранит христиан от подобного Пресвятая Дева Мария!

Правда, когда из крепости на своем новом белогривом скакуне выехал Ричард, один его вид уже подбодрил крестоносцев. Сразу раздались ликующие крики, воины заулыбались, стали потрясать оружием.

Ричард шенкелями послал коня перед войском, развернулся и снова поскакал, при этом глядя в сторону выстроившегося войска султана. В какой-то миг он разглядел среди сидевших верхом эмиров прославленного Саладина. Король натянул поводья, вздыбив скакуна, и посмотрел на султана — позолоченный шлем, обвитый зеленой чалмой, блестящие позолотой доспехи, темная длинная борода. Наконец-то Ричард видел своего врага!

Султан тоже смотрел на Львиное Сердце. Вчера, когда Мелек Рик покидал поле боя, весь утыканный стрелами и окровавленный, когда под ним пал конь, у Саладина появилась надежда, что после такого ни один смертный уже не сможет оправиться и, как и прежде, возглавить войско. Но вот Ричард вновь перед ним — гарцующий, бодрый, решительный и непобедимый. Настоящий шайтан, которым мусульманские женщины пугают детей. Да что там женщины — сами сарацинские гулямы и их эмиры смотрят на английского короля с почти суеверным ужасом и словно не замечают звуков цимбал, настраивающих их на сражение. Саладин помнил ответ своих воинов на упрек, что они убегают от Ричарда, как зайцы. «Да разве он человек! — вопили они. — Его тело будто из меди сделано, его не может поразить никакое оружие!»

Трусы! Ничтожные трусы, да поразит их Аллах!

Но сейчас, глядя на гарцующего Ричарда Львиное Сердце, султан, казалось бы, и сам был готов поверить в подобное.

А Ричард, словно у него уже иссякло терпение в ожидании атаки, кричал в лицо мусульманам:

— Сражайтесь же! Вот я перед вами! Выходите и померяйтесь со мной силами. Хотите попасть на небеса? Я вам помогу в этом! Или вы трусы?

Саладин не вытерпел и крикнул:

— Я вижу, мне впору пугать вас Ричардом, что он придет и съест вас. Не бойтесь его, правоверные! Вспомните, это всего лишь человек!

Однако никто не сдвинулся с места, воины опускали головы, отводили глаза. И султан добавил уже тише:

— Он просто человек…

Саладин чувствовал себя униженным, оттого что его армия проявляла явное нежелание сражаться.

А король Англии, напряженный, с бьющимся в горле сердцем, все ждал, когда начнется атака.

— Ну же! — опять крикнул он, вскинув копье. — Пусть выедет против меня хоть один из вас. Давайте в честном поединке решим судьбу Святой земли!

Ричард, казалось, грезил и готов был поступить подобно герою из баллады. И в глубине души Салах ад-Дин тоже вдруг понадеялся, что найдется смельчак, готовый ответить на вызов христианского короля. Но почему они все молчат?

Саладин видел, как его отважный брат аль-Адиль с улыбкой наблюдает за Мелеком Риком. Подумать только, Адиль сегодня даже отправил в подарок этому шайтану двух великолепных скакунов, и что самое обидное — многие сочли поступок прославленного эмира благородным. А злобный подстрекатель, смутьян Дженах ад-Дин, только и делает, что шипит, изрыгая ругательства, но сам не решается принять вызов Ричарда. Еще один атабек, знаменитый воин Изз ад-Дин, не раз похвалявшийся, что в бою на копьях ему нет равных, сейчас даже отъехал в сторону, чтобы не видеть английского короля. О, храбрец Изз ад-Дин вчера позорно унесся с поля боя, став свидетелем схватки Мелека Рика и эмира Йазкуджа ал-Асади, которому английский король снес голову и плечо вместе с рукой. А ведь Йазкудж ал-Асади был одним из лучших бойцов в войске султана!

Саладин понял, что больше не вынесет этой всеобщей трусости перед одним человеком. Медленно повернув коня, он поехал прочь. За ним последовали его эмиры и атабеки, такие же поникшие и молчаливые.

Правда, не прошло и получаса, как в шатре Саладина все они оживились, заговорили, едва ли не перебивая друг друга.

— Нам нужно приступить к переговорам с Ричардом, — сказал советник султана Баха ад-Дин, и многие тут же поддержали его.

— Ричард непобедим, — повторяли они. — Мы должны просто договориться с ним о перемирии и позволить ему убраться восвояси. Тогда мы сможем покинуть военные лагеря и не будем торчать тут еще одну зиму.

— Вы не понимаете, — не выдержав, рассердился Саладин. — Я дал клятву всемогущему Аллаху вести джихад до тех пор, пока не изгоню последнего неверного из Дар аль-Ислама. Я не могу нарушить эту клятву.

— Это только ваши счета с Всевышним, о благочестивый султан Юсуф ибн Айюб, — подавшись вперед, заявил смутьян Дженах ад-Дин, и присутствующие услышали, как звякнули все пластины его доспеха. — Но если вы настроены столь решительно, то прикажите своим мамлюкам первыми идти на кафиров. А то ваши шафрановые любимцы только и могут, что храбро отнимать добычу у наших прорвавшихся в Яффу воинов, якобы предотвращая беспорядки. Что ж вы держите их в стороне? Когда речь идет о битве, вы посылаете сражаться именно нас, а когда хотите получить добычу, то это дело ваших мамлюков.

Саладин смолчал. Ему нужны были деньги, захваченные в Нижнем городе, как и нужны были его мамлюки. Ибо если эмиры начнут возмущаться против своего султана, кто тогда встанет на его защиту, как не они? И Саладин решительно отмел в сторону намек на то, что пришло время отдать на растерзание Ричарду его гвардию, лучших воинов султанского войска.

После этого Саладин в основном молчал, слушая, что говорят остальные.

— Мы сделали все, что было приказано тобой, султан. Но, видимо, Аллах распорядился в этом случае по-своему. И мы, похоже, забыли, что Пророк предписывает начинать битву лишь тем, кто уверен в победе. Есть ли у нас эта уверенность? Не нарушаем ли мы заповеди Пророка, да будет во веки веков благословенно его имя!

Дженах ад-Дин говорил, что, пока Ричард здесь, им не забрать город у проклятых кафиров: Мелек Рик знает, как построить армию, и всегда сражается в первых рядах. Потом кто-то из эмиров предложил, что, возможно, стоит попытаться сразить короля англов стрелой, тогда крестоносцы потеряют своего главу и предводителя.

— Сразить стрелой? — пожал плечами Дженах ад-Дин. — Но разве вы не слышали, что говорили воины, видевшие Ричарда непосредственно в бою? Они уверены, что он заговоренный, что сама их Дева Мариам охраняет его от ран. Вспомните, король англов покинул сражение утыканный стрелами, как еж, он был весь в крови. Но разве много вреда принесло это Мелеку Рику? Сегодня он вновь возглавил кафиров, как будто битва, даже самая тяжелая, только прибавляет ему сил.

И что самое обидное для Саладина, его брат аль-Адиль откровенно восторгался тем, как сражается Ричард. В какой-то миг султан не выдержал:

— Я вижу, нашего брата даже радует, что Мелек Рик поразил в бою столько достойных почитателей Аллаха!

В глазах аль-Адиля светилось лукавство, его улыбка могла таить в себе что угодно.

— Нет, о, мой повелитель, я не могу испытывать радости по этому поводу. И да примут гурии в раю тех, кто пал за ислам! Однако я не могу не восхищаться великолепным воином Мелеком Риком.

Он неожиданно посерьезнел.

— Цена чести и доблести всегда известна нам лучше, чем цена наших грехов. Честь роднит доблестных воинов сильнее крови, даже врагов. И я думаю, что Ричард Английский заслужил того, чтобы мы отказались от своей цели уничтожить его, а вышли с ним на переговоры… как с полководцем, который этого достоин.