– Леша? Ты где? – позвала я.

Но, кажется, он не услышал, поэтому я накинула на плечи его смешной домашний халат – клетчатый, огромный (мой возлюбленный вчера торжественно выплыл в нем из ванной) – и отправилась на кухню.

– Ой, прости… Разбудил тебя? – обернулся он от плиты, на которой что-то готовил.

– Ты уходишь? – спросила я, прислонившись к боковой стенке дверного проема.

– Смешная! На работу пора. Я же тебе говорил вчера. Садись. – Он разделил яичницу пополам, поставил на стол тарелку с черным хлебом.

Леша делал все это так естественно, с такой простотой, но вместе с тем и с чисто мужской небрежностью и азартом, что я не могла не залюбоваться им.

– Далеко? – спросила я, сев за стол.

– Это в Подмосковье. Далековато, но в принципе удобно: все в город едут, а я обратно. Вечером же наоборот. Минут сорок на машине, но, к счастью, почти всегда без пробок.

– А что там, в Подмосковье?

– Большой завод. Все предприятия сейчас убрали за черту города, но оно и правильно.

– И что там делают, на том заводе?

– Гидротурбины, гидротурбинные затворы, роторные автостоянки, трамвайные переезды прямолинейные и криволинейные… – принялся он перечислять, деловито намазывая масло на хлеб.

– Криволинейные?! – поразилась я.

– Еще какие кривые!

– А ты там кто?

– Инженер.

– Как ты и мечтал?

– Ну да. Держи. – Он протянул бутерброд, но я покачала головой: нет, не хочу. Леша помолчал немного, а затем заговорил уже серьезно: – Ты знаешь, мне это нравится. Нравится делать что-то реальное. Нет, я не буду говорить пафосные слова – типа надо восстанавливать промышленность и т. д. Но я скучный технарь, Лидочка, что ж теперь.

– Не скучный, а веселый. – Я провела ладонью по его свежевыбритой, гладкой щеке.

– Надеюсь сделать карьеру и дорасти до директора завода, – усмехнулся он. – Это не шутка, кстати. Я тебе уже говорил как-то, что вокруг моей профессии много мифов… Но это как и вокруг любой другой. Я рад, что не ошибся с выбором, меня не тянуло в иную область, некоторые из которых сейчас в упадке. Например, в данный момент явный переизбыток юристов и дизайнеров, журналистов и пиарщиков.

– Психологов еще, – подсказала я.

– О да, психологов! – Он помолчал, продолжил скучным тоном: – Экономика преобразовывается из ресурсной в перерабатывающую, поэтому сейчас требуется много техники, приходится использовать новые технологии… Ой, зачем я это все тебе рассказываю… – Он улыбнулся. – Короче, я в ближайшее время, Лидочка, не олигарх. На кусок хлеба с маслом и икрой… Где, кстати, икра? А, она в холодильнике… Так вот, на все это у меня средства имеются, но на поездку на Мальдивы… Не знаю, в ближайший год туда мы с тобой точно отправиться не сумеем.

Я встала, потянулась, поцеловала Лешу в щеку:

– Это к тому, что теперь я хочу тебя поддержать, – сказала я, повторяя его вчерашние слова. – Ты как будто оправдываешься. А я тебя понимаю.

Я и в самом деле его понимала, я в нем, точно в зеркале, видела себя – только в другой, женской ипостаси.

– Тебе сегодня надо куда-то? – спросил он.

– Сегодня? Возможно.

– Запасные ключи на полке у дверей. Уходи, приходи, когда тебе угодно… Вернее, приходи. – Он внимательно посмотрел мне в глаза.

– Созвонимся, – кивнула я.

– Ну все, я поехал, не хочу опаздывать.

– Счастливого дня.

– Счастливого дня, Лидуся. – Он поцеловал меня в макушку и быстрым шагом покинул кухню. Через минуту хлопнула входная дверь.

Я осталась сидеть на кухне, в тишине.

А ведь Леша совершенно не походил на героя современного любовного романа. Не принц, не олигарх, не лощеный топ-менеджер, каких часто показывают в кино.

Артем – вот кто напоминал этот образ.

Но и я не принцесса, не роковая красотка, которая постоянно общается с какой-то там внутренней богиней. Я обычная «хорошая девочка Лида», даром что тридцати двух лет.

Жизнь, оказывается, совершенно не походила на те истории, что показывали по телевизору. И сейчас мне предстояло совершить еще один, совершенно нерациональный и странный поступок.

* * *

Сталинская постройка в районе Садового кольца. Я показала охраннику на входе пропуск, поднялась на нужный этаж – под нашу контору было арендовано целое крыло.

– Ниночка, привет, – поздоровалась я с секретаршей. – Борис Львович у себя?

– Да, он на месте. Вы договаривались?

– Нет. Но у меня срочное дело…

– Минутку. Борис Львович, тут Лида Савельева, примете? Да, хорошо. Проходи.

Я кивнула. Длинный коридор вел к кабинету начальника. Я постучалась, вошла.

Борис Львович располагался в большом кабинете, стены которого подпирали высокие стеллажи с папками. Документы на столе, на полу.

– Лидхен, дитя мое! – обрадовался Борис Львович, привстав с кресла, и я в который раз поразилась тому, насколько мой шеф был похож на Чехова, он имел сходство с тем знаменитым портретом писателя, где тот изображен уже в возрасте, с пенсне на носу. Правда, у Бориса Львовича на переносице сидели обычные современные очки, но тем не менее внешнее сходство с классиком определенно просматривалось. – А я как раз собирался связаться с тобой. Скоро состоится Международная конференция экологов в Бонне. Через два дня. Прости, что не предупредил заранее, но вот такая наша жизнь, порой все настолько непредсказуемо, что просто диву даешься…

– Я не смогу, Борис Львович, – сказала я. – Собственно, я поэтому и пришла к вам. Хочу написать заявление об увольнении.

Борис Львович снял очки, потер переносицу. И произнес уже другим, усталым голосом:

– Но как?.. Почему? Лида, ты меня без ножа режешь… Где я тебе замену найду, да еще в столь короткий срок?

– Борис Львович, никак не могу сейчас ехать! – с отчаянием произнесла я. И вдруг представила: снова дорога, гостиницы, другие города и другие люди… Ощущение одиночества, подвешенности во времени. Словно пока я в командировке, я не живу вовсе, а настоящая жизнь проходит мимо.

– Но что за причина? С чего вдруг? Брак? Беременность? – вздохнул Борис Львович. – Я тебя не понимаю, Савельева… Вот уж не ожидал, что ты, именно ты способна выкинуть такой фортель!

– Ost und West, daheim das Best… – пробормотала я. – Восток ли, запад ли – а дома лучше, как говорится. Дело не в браке и не в беременности. Но, правда, Борис Львович, я устала от всех этих поездок.

– Это безумие. Люди держатся за работу, боятся ее потерять, а ты мне говоришь, что устала! – всплеснул он руками, затем опять нацепил на нос очки и принялся внимательно разглядывать меня. – А я вот уверен, что ты собираешься в ближайшее время устраивать свою личную жизнь.

– Большинство женщин мечтают устроить свою личную жизнь, – меланхолично произнесла я. И вдруг вспомнила Марину Крюкову, свою бывшую однокурсницу.

– И, можно подумать, они становятся от этого счастливее! Но кто, кто тогда поедет в Бонн, если ты уходишь? Мне опять придется ломать голову…

– Борис Львович, у меня есть знакомая, мы с ней учились вместе. Она вполне себе имеет представление о нашей профессии, хотя опыта, как я понимаю, у нее нет.

– Учились вместе? Знакомая? Нет, я всей душой против половой дискриминации, но кто мне гарантирует, что твоя знакомая тоже не сбежит из моей конторы в поисках личной жизни?..

– Эта не сбежит, я уверена.

– Не знаю, не знаю… Ладно, давай ее координаты, у меня просто нет иного выхода.

Я положила на стол визитку Марины.

Борис Львович взял визитку, повертел ее в руках, разглядывая, затем вздохнул, глядя на меня с укоризной:

– Ты не передумаешь, Лидхен?

– Нет, Борис Львович, не передумаю.

– Вот упрямица… Ладно, заявление я тебе подпишу, куда деваться. Но… давай так договоримся. Я буду тебе время от времени звонить, приглашать… Когда возникнет необходимость в срочном переводе, требующем высоких профессиональных знаний.

– Ничего не обещаю, – честно ответила я. – Хотя, возможно… если вдруг… Ах нет, не знаю. Я правда не могу сказать ничего определенного!

– Другой работодатель занес бы тебя в черный список, – сурово произнес Борис Львович. – Но ты, Лида, сколько я помню, всегда выручала меня. И была со мной откровенна. Хорошая ты девочка, Лида… Что поделать, что поделать… Ладно. А я ведь, заметь, большие деньги тебе всегда платил, не жадничал, не обделял тебя.

– Спасибо. Вы лучший.

– Возможно, ты еще вернешься. Поэтому я не хочу с тобой ссориться…

– Все возможно, – кивнула я.

Оформив все необходимые документы, я покинула контору. Мне было и грустно, и страшно, но вместе с тем я не сомневалась в своем решении.

Когда я вышла из метро на своей станции, в сумочке завибрировал мобильный.

– Алло?

– Лида, это я… – Это была Марина. Она всхлипнула, потом засмеялась. – Послушай, это не розыгрыш?

– Ты о чем? Тебе сейчас звонили из моей конторы?

– Да. Значит, не розыгрыш. Мне предложили работать синхронисткой. Сегодня вечером назначено собеседование с начальником, Борисом Львовичем Буслюком. Послушай, мне надо встретиться с тобой сейчас, буквально на пару минут. Я тут, неподалеку, все у того же ученика… Давай в том же кафе, а?

– Хорошо, я уже рядом.

Я, оказавшись в своем любимом кафе рядом с домом, взяла кофе и села за свободный столик у окна. Марина появилась минут через десять – с пылающими щеками, растрепанная, глаза ее блестели.

– Лида… Но это же чудо! – Она плюхнулась на стул напротив меня. – То, о чем я мечтала, вдруг начало сбываться…

– Только не подведи, – коротко заметила я.

– Постараюсь, изо всех сил буду стараться! – с горячностью воскликнула она. – Я отдаю себе отчет: подобный шанс выпадает редко, и я не должна его упустить.

– Будь внимательна – Львович мягко стелет, да жестко спать. Первое время он не даст тебе спуску. Не опаздывать, не спорить, максимальная собранность…