Я своим ключом открыла дверь в квартиру, зашла в тесную прихожую, с трудом пристроила чемодан рядом, пока переодевалась.

– Явилась, – выглянула в коридор из своей комнаты Тугина.

– Добрый день, Алевтина Антоновна.

– Добрый, – отозвалась та. На удивление Тугина выглядела вполне мирно, тон ее звучал вполне добродушно. – Вот ты где столько отсутствовала, а? И почему не отвечала?

– Вы мне звонили? – удивилась я.

– Конечно! Мы тут новые квартиры ходили смотреть.

– Да? И что теперь… Мне квартиру не дадут? – забеспокоилась я. – Я просто занята была, телефон отключила специально…

– Ладно, чего уж теперь. Одна сходишь. Вот тут адрес указан, – она сунула мне в руки бумажку, – на проходной свою фамилию скажешь. Там еще отделочные работы ведут, ну и двор в порядок приводят, а так, в общем, почти все готово.

– Отли-ично… – протянула я. Зашла к себе, поставила свой чемодан у двери. Тугина бесцеремонно последовала за мной.

– Лид. Ладно, я сама тебя провожу. Пошли, – хмурясь, решительно произнесла Тугина.

– Я устала, хочу отдохнуть с дороги. Куда еще я должна идти?

– Да новую квартиру смотреть. Ну что ты, Лид, честное слово, как рыба мороженая… Давай, давай, вперед. Молодая же еще, потом отдохнешь.

Я некоторое время стояла в раздумье, а потом решительно махнула рукой: а пошли! Тугина просияла.

– Далеко? – спросила я.

– Ну как… Полчаса пешком. Ты куртку-то сними, жарко ведь, кофты достаточно будет, – командовала Тугина.

Я не узнавала ее. Откуда у моей соседки столько энергии?

Мы спустились с Алевтиной по лестнице, пересекли двор, уже пустой. Я еще никогда не ходила с Тугиной по городу – вот так, почти по-приятельски, плечом к плечу.

Искоса я поглядывала на свою спутницу. Тугина двигалась решительно, но в то же время на ее лице читались и какой-то испуг, настороженность.

– Так что, Алевтина Антоновна, вы на меня больше не сердитесь? – не выдержав, спросила я.

– Да за что? Ай, ладно… Вот охота тебе, Лид, всякие коммунальные разборки вспоминать! Я уж сама давно забыла…

– А с Павлом помирились?

– С Пашей? Нет… Ну, а что, не век же он меня на себе тащить будет, – вздохнула Тугина. – И правда, не его это дело. Я с дочкой поговорила, она мне теперь денежку переводить будет на карточку. А как иначе-то? Я ее растила, во всем себе отказывала, теперь она должна мать содержать!

Я ничего не ответила.

Мы шли довольно долго, почти до следующей станции метро добрались. Длинная улица, в конце – забор, за которым стоял длинный-предлинный многоподъездный дом, загнутый в букву «П».

– Вот… прибыли, – торжественно произнесла Алевтина.

Мы показали охраннику на входе свои документы, и он подсказал, куда идти.

– Говорят, к осени уже нас сюда заселят. Красота, да? – пропыхтела Тугина, перебираясь через кучу песка.

– Да, хорошо, – согласилась я, еще пока не понимая, радоваться мне или тревожиться.

– Мы с тобой в соседних подъездах жить будем. Но ничего, это рядом, считай. Ты вот здесь, второй подъезд, третий этаж. Считай, повезло, что высоко не надо карабкаться, первое время лифт занят будет этими переездами…

Широкий холл, застекленная комната.

– Тут консьержку посадят. А просторно тут как, а? Потолки высокие. У! У-у! – крикнула Тугина в потолок. – Прямо эхо, да? А тут вот лестница. Но сначала сюда посмотри – целых два лифта, грузовой и пассажирский! Еще не включили, так что давай за мной…

Мы поднялись по чистенькой лестнице на третий этаж. Пока шли, я все смотрела на стены… Зачем? Сюда коллекторы брата уже не придут, они не узнают, где я живу. Да даже если узнают, кто их сюда впустит? Ворота на замке, на входе будет сидеть консьержка…

Когда я это поняла, то рассмеялась.

– Нравится? – довольно посмотрела на меня Тугина.

– Да, – сказала я.

– Погоди, ты еще своей квартиры не видела…

Мы оказались на нужном этаже, свернули в широкий тамбур за дверью.

Общий коридор, четыре двери.

– Вот твоя… Заходи.

Тугина пропустила меня вперед, затем вошла следом, внимательно следя за выражением моего лица. Это было так смешно, что я больше наблюдала за своей соседкой, чем смотрела вокруг… Словно я боялась в чем-то разочароваться.

Но нет, страхи мои оказались напрасными: широкая прихожая, большая кухня, просторная комната. На кухне – застекленная лоджия, в комнате – одно большое, изогнутое окно. «Эркер», – вспомнила я название этой конструкции.

И солнце, много солнца…

– Твое окно выходит на южную сторону, – деловито заметила Тугина. – Это, конечно, минус. Значит, летом всегда будет пекло, хоть тут и кондиционер уже есть, встроенный.

– Почему минус? Я люблю, когда солнце… – пробормотала я, подойдя к окну. За окном открывался вид на двор и на одну из сторон нашего дома. «Довольно далеко, кстати, и не разглядишь, что там в окнах напротив», – машинально подумала я.

– Оно, конечно, тут все есть – вселяйся и живи. Но окна самые простые, и плита тоже, и в ванной сантехника тоже не люксовая, не итальянская… – вещала Тугина, прохаживаясь по периметру комнаты. – Но, милочка моя, не надо наглеть, дареному коню в зубы не смотрят. По сравнению с нашим гадюшником… – Она сделала многозначительную паузу. – Нет, если ты хочешь чего-нибудь более… э-э… роскошного, то, пожалуйста, делай ремонт, никто тебе не мешает!

– Алевтина Антоновна, я разве недовольна чем-то? – возразила я. – Это кто-то другой, помню, возмущался, что его заселят в многоэтажное гетто.

– Это хорошо. Ты-то, Лид, адекватный человек. А вот нашего Германа буквально трясет: он выискал здесь кучу недоделок и недостатков. То откосы не так расположены, то у окон толщины не хватает… Фасад в таком доме, говорит, непременно должен обрушиться, хех!

– Я никогда не видела Германа довольным.

– Вот и я о том. По сравнению с нашим гадюшником это просто дворец. А ты видела, еще когда сюда заходили, что везде пандусы? Инвалидам и мамочкам удобно… – вздохнула Тугина. – Только вот от метро мы теперь дальше. Но! Зато промзон никаких рядом нет… А то ведь пугали, что на выселках окажемся, посреди труб и ангаров.

– И звукоизоляция тут получше, наверное? – заметила я, постучав по стене.

– Обои, кстати, прямо под покраску, – немедленно подхватила Тугина.

Я опять засмеялась, но в этот раз смех у меня вышел каким-то невеселым.

– Ты что, не рада?! – удивилась Тугина.

– Рада. Вот только думаю, заслужила ли я все это… – Произнеся эту фразу, я схватилась за голову. – Да что же я за ерунду такую говорю… Но, правда, все слишком хорошо, чтобы я могла в это поверить. Сначала у меня почти все отняли, а потом вдруг вернули… Чем я это заслужила? И заслужила ли?

– Ой, начались страдания… на пустом месте! – скривилась Тугина. – Лид, ну ты это… совсем уже.

– Это просто шок, – немного придя в себя, покачала я головой. – Ладно, ерунда, пройдет.

– Чего уж там. И у меня шок, – вздохнула Тугина. – Тоже пока не пойму отчего. Я же, сколько себя помню, всегда на Павла могла положиться. Даже когда мы с ним в разводе были, я знала, что не одна. Дочь… ну что дочь, она там, далеко, за океаном, быстро ко мне не прибежит. А Павел, вот он, всегда готов прийти на помощь.

– Ну вы же не беспомощный ребенок, Алевтина Антоновна…

– Да я знаю, знаю. Только чего-то грустно одной…

Мне вдруг стало жалко эту нелепую, странную женщину, и я сказала, уж не знаю зачем, наверное, из желания ее хоть как-то утешить:

– Вы, Алевтина Антоновна, теперь богатая невеста. С приданым. Со своей жилплощадью, которая только в вашем распоряжении.

Миг – и Тугина вдруг преобразилась. Встрепенулась, подтянулась, заблестели глаза.

– А что, Лид, ты права, – неожиданно окрепшим голосом произнесла она. – Я теперь невеста с приданым.

Она, сложив руки на груди, сделала очередной круг по комнате, внушительно топая по новому ламинату. Затем продолжила:

– Неприкаянных мужиков в возрасте – полно. Поразводились, пооставляли все свои пожитки и квадратные метры своим бывшим супружницам, а самим и приткнуться-то некуда, на новое жилье в таком возрасте уже не заработаешь. А тут я. Конечно, не принцесса, но, что главное сейчас, квартира у меня своя имеется. Конечно, я в ловушку к мошенникам лезть не собираюсь, тут уж извините, своего не отдам, но приютить одинокого холостяка – это запросто.

– Вот именно, – серьезно сказала я. – И вообще, вы и молодая еще, Алевтина Антоновна, и симпатичная вполне. Вы достойны счастья.

Я нисколько не шутила и не иронизировала: порозовевшая от надежд Алевтина и вправду смотрелась сейчас неплохо.

Она повернулась ко мне. Улыбнулась и произнесла все так же веско, уверенно и твердо:

– Хорошая ты девочка, Лида, вот что я тебе скажу! Да, это… Тебе вроде звонил на городской кто-то из твоих ухажеров, только, кто именно, не помню.

* * *

Позже, уже вернувшись домой, я размышляла над своей реакцией: почему я испугалась своей радости при осмотре новой квартиры, подавила бурные эмоции, стала осторожничать: а достойна ли я, а нет ли подвоха… А достаточно ли я хорошая, чтобы получать подарки от судьбы?

Но мысль свою я не успела развить, поскольку раздалась трель мобильного. Артем.

– Алло? – отозвалась я.

– Привет, детка. Я уже знаю, что ты в Москве.

– Привет, Артем, – ответила я и замолчала, не зная, что ему сказать. Интересно, это он обо мне спрашивал у Алевтины или Леша?

– Поужинаем где-нибудь? – тем временем предложил Артем.

Я задумалась. Ну надо же, надеялась, что за эти недели как-нибудь сумею привести в порядок свои мысли и желания, а, получается, запуталась еще сильнее!

– Я заеду за тобой через пару часов, ладно? – спросил он настойчиво, с напором.

Помявшись, я сказала:

– Ладно.

Я приняла душ, высушила волосы феном, особо никак и не укладывая их. Надела платье – серенькое, простенькое, но милое. Купленное как раз в последнем командировочном вояже. Сверху накинула темный, приглушенно-свекольного оттенка плащ. Вдела в мочки серьги с аметистами, нанесла на лицо легкий тональный крем и блеск на губы. Туфли выбрала нейтральные, цвета беж, в тон колготкам.