– Господи, но вы, дамы, всегда найдете повод из-за чего пострадать…

– А я не соглашалась быть одной из наложниц в твоем гареме! – Виола отняла руки от лица и теперь смотрела на Артема с ненавистью. – Я тебя предупреждала, что не потерплю соперниц? Предупреждала! Ты говорил, что я у тебя единственная, говорил?.. Говорил. Значит, ты меня обманул. Зачем ты врал, что любишь меня? Ты ведь врал?!

– Да-да, скажи, кого ты любишь, из нас троих, – присоединилась к ней и я. Меня совершенно не интересовал ответ Артема, я сейчас просто наблюдала за ним со стороны, пытаясь понять, что же он за человек такой. Ну да, сладострастник, как выразился Алексей, но мучает ли Артема совесть за подобный обман? Хотя какая разница, есть ли совесть у обманщика…

– Не надо. Ну зачем… Такие слова нельзя произносить во всеуслышание, под нажимом… Это шантаж! – поморщился Артем.

– А я вам скажу, за Артема, – вздохнула Кристина. – Он любит нас всех троих. Но по-разному. Да, милый? – Она провела ладонью по его голове – погладила. – Ладно, пойду. Чего-то мне не до смеха. Противно. Я-то играла по-честному, если подумать… Да, я сейчас одну историю вспомнила, на днях на каком-то форуме прочитала… Женщина рассказала, как кот разрушил ее семью. Не кот виноват, конечно, но… В общем, играл котейко в ванной и выпнул лапой мобильный телефон. Прямо в руки хозяйке. А телефон принадлежал ее мужу. Это был тайный мобильник… А в нем, само собой, «пароли, адреса, явки». Это я к чему? – потерла она лоб. – А это я к тому, что и конспирация не всегда может помочь. – Она встала, накинула на плечи пальто, положила на стол купюры. – Это за меня, за чай… Ужас, какой он тут дорогой!

Не знаю чем, но Кристина мне очень импонировала. Возможно, отсутствием ненужных иллюзий.

Виола тоже вскочила и бросила на стол деньги:

– Это за меня.

Я тоже потянулась за своим кошельком:

– Да, и я, пожалуй, расплачусь. За чай и… и на чай вот еще десять процентов.

Так получилось, что мы все вместе – я, Виола и Кристина – направились к выходу.

– Лида, – позвал Артем. – Лида, погоди.

– Лида… – пробормотала Кристина с усмешкой. – Ну, конечно, Лида. Я так и знала. Имя победительницы.

– Лида, значит? Не я? – нервно произнесла Виола, на ходу перекидывая через шею концы своего длинного шарфа. – Вот скотина… Лида! А я, значит, никто…

Кристина и Виола вышли из кафе, а я пошла назад. Села за столик напротив Артема.

Странно, но теперь я видела этого человека совершенно другими глазами. Это был большой сильный мужчина, легко бледнеющий и легко краснеющий. С полными губами, которые он то и дело облизывал… Иногда он поглядывал по сторонам и так… оценивающе, что ли? Да он всегда смотрел на женщин, вернее, не смотрел, а вот так поглядывал – быстро, словно сканируя. При этом его ноздри могли вдруг раздуться, или же ресницы – дрогнуть, или он быстро проводил языком по губам. И правда, человек страстей. Почему только я раньше этого не замечала?

– Что ты собираешься делать, Лида? – спросил Артем.

– Ничего, – ответила я.

– Но… все кончено, да? Между нами…

– Да. Я не знаю, как это делается, но ты должен отменить регистрацию. Свадьбы не будет.

– Почему ты такая спокойная, я не пойму? – с раздражением спросил он.

– Нет, я не спокойна. Просто, зачем истерить? Это некрасиво, – пожала я плечами. – Но мне сейчас противно. Мне очень противно. Зачем я все это затеяла, к чему мне эта правда о тебе?

– Лида, я люблю тебя. Только тебя.

Я ничего не ответила, снова пожала плечами.

Подошла официантка:

– Будете еще что-то заказывать?

– Нет, спасибо, мы уже идем. – Я поднялась с места, направилась к выходу.

Артем нагнал меня на улице:

– Погоди… Мы же еще не договорили.

Я остановилась, глядя, как чуть в стороне кипит масленичное веселье: крутятся карусели, идет дым от жаровен, снуют люди возле празднично украшенных павильонов. Было довольно холодно, из ртов прохожих шел пар, когда они что-то произносили.

– О чем ты хотел поговорить?

– Я люблю тебя, – упрямо повторил мой, теперь уже бывший, жених.

– Ну и что… Я не согласна провести всю жизнь с человеком, который реагирует на каждую более-менее симпатичную встречную девушку.

– Я виноват…

– Ты ни в чем не виноват, ты просто такой, какой есть. Вот только я не согласна иметь дело с подобным мужчиной. Кристина согласна – вот за ней и беги. А я – нет.

– Мне эта Кристина…

– Ой, не надо. Я же видела ее. То, как ты на нее смотришь. Я помню, как ты говорил с ней у меня дома, про баню…

– Так ты слышала?!

– Я давно все слышу! На этом и прокололся! И ты, правда, виноват, – с яростью произнесла я. – Не одной Кристине, но и мне противно! Впрочем, как и Виоле.

– Но все мужчины изменяют…

– Ты предлагаешь мне терпеть измены? Ну уж нет, лучше тогда оставаться одной.

– Ты никогда не будешь счастлива…

– А я и так с тобой несчастлива, ты не заметил? – ехидно заметила я. – Ты, наверное, считаешь меня бревном в постели… Но это я только с тобой такая.

– Лида, я тебя не узнаю! – дрогнувшим голосом произнес Артем. – С кем ты еще… была в постели? С кем ты меня сравниваешь? С этим носатым?

– А это уже тебя не касается… – Я направилась в сторону метро.

– Лида, давай подвезу!

Я в ответ, не оборачиваясь, только отмахнулась.

Пока я ехала в вагоне метро, ни о чем не думала, в голове поселилась странная пустота. Потом, уже дома, я ожила немного и смогла проанализировать произошедшее.

Во-первых, Леша оказался прав. Что-то такое он смог считать с лица Артема, чтобы угадать в нем бабника? Как он сказал о моем женихе… «Лютый бабник»? Лютый… Ну да, так и есть, если за один день мне удалось раскрыть сразу две интрижки Артема…

Во-вторых, я теперь свободна. Как странно. Вчера еще – невеста, сегодня – одинокая девушка, не обремененная отношениями. И даже немного страшновато – жить мне теперь одной, без возможности опереться на чье-то плечо. «Я же маленькая. Я слабенькая. Я хочу на ручки. Меня и так жестоко обманули когда-то мачеха с ее свинтусом-сыном, а тут еще и это…» – полушутя, полусерьезно подумала я. И в этот момент услышала на кухне грохот.

Прибежав на кухню, я обнаружила Тугину, раздраженно рассматривающую потолок. С потолка причудливой бахромой свисали макароны. Посреди плиты стояла скороварка с сорванной крышкой.

Алевтина разглядывала потолок, не замечая, что газ продолжает гореть и от кастрюли потихоньку начинает идти дымок.

Я молча выключила огонь на плите.

– Интересно, вернут деньги или нет? – задумчиво пробормотала Алевтина, дергая свой «любимый» волос на подбородке. – А, плевать… Еще думать об этом.

Она полезла в шкафчик на стене и словно нечаянно смахнула стопку тарелок с моего стола. Моих тарелок! Отшвырнула ногой осколки и достала со своей полки банку с маринованными огурцами. Прижала ее к груди. Затем все с тем же брезгливо-задумчивым выражением лица и, будто не замечая меня, скрылась в своей комнате.

«Так, судя по всему, это война, – подумала я. – Утром она свалила вешалку с моей одеждой, сейчас вот эта демонстрация… Она мне мстит!»

Я принялась сгребать осколки посуды в совок. Потом переставила закоптелую, в потеках соуса, и с намертво приклеенными к стенкам макаронами кастрюлю в мойку. В надежде, что, возможно, Тугина сама ее вымоет утром. Но огляделась и сделала вывод – не вымоет. Все поверхности в кухне были заставлены немытой посудой.

Я заглянула в ванную, затем в туалет и молча ужаснулась: это что же, всю ночь мне эту грязь оттирать? «Но почему мне… да плевать!» – неожиданно разозлилась я.

Плакать и страдать мне совершенно расхотелось.

В сущности, чем я буду лучше Тугиной, если тоже стану мечтать о добром мужчине, который возьмет меня на ручки? Даст денег, позволит не работать, начнет жалеть, как будто я не взрослый дееспособный человек далеко не преклонного возраста, а маленькая неуклюжая девочка…

Коротко звякнул звонок над входной дверью.

Мимо промчалась Тугина, открывать.

– Ты пришел… Ну наконец-то. Это просто день несчастий какой-то! – простонала Алевтина в коридоре.

– Ты одна? – почти шепотом поинтересовался мужской голос. Павел, бывший муж Тугиной.

– Нет. Ты принес?

– Принес… Милая, только умоляю – трать разумно, я до следующего месяца ничего не смогу тебе дать, Артуру нужны демисезонные сапоги, скоро весна. Я и то пока не в состоянии купить ему… А что случилось, Аля?

– Скороварка взорвалась. Такую дрянь делают, хоть в суд на них подавай… Ведь сегодня только купила!

– Ты не пострадала? – испуганно спросил Павел.

– Я пострадала! – вдруг крикнула я.

Возникла пауза. Через минуту в кухню осторожно заглянул Павел.

– Вот, полюбуйтесь, – обвела я вокруг рукой. – И мне в этом свинарнике жить. Но я не стану больше убираться, Алевтина Антоновна… Мне надоело.

Тугина, гневно сопя, выглянула из-за плеча бывшего мужа.

– Скороварка взорвалась? – Я указала на потолок, на бахрому из макарон. – А почему? Алевтина Антоновна сроду никаких инструкций не читала. Ей лень. Ей лень в обычной кастрюле макароны сварить, она все время ждет, что кто-то ей эту жизнь облегчит. Думала, что скороварка это за нее сделает. Столько вещей уничтожено, сломано, разбито… – Я пнула ногой осколки посуды, валявшиеся на полу.

Павел с ужасом глядел на меня, Тугина наливалась гневом, но пока молчала.

– Вы, Павел, последние деньги у своего сына отнимаете… Чтобы этой прорве дать. Но это же… это же предательство своих близких. Зачем вы этой, в общем-то, чужой тетке, деньги свои отдаете? Почему не на сына тратите, а на нее? – Я пальцем указала на Алевтину.

– А какое твое дело, Лидочка, хорошая ты наша девочка? – презрительно протянула Тугина. – Ты не имеешь права считать чужие деньги, вот что я тебе скажу.

– Имею, – хладнокровно парировала я. – Вы мне тут вредительствуете, гадости разные делаете, а я должна молчать? Вы, Алевтина Антоновна, развязали со мной войну и думаете, что я сразу должна капитулировать, сдаться? Вот вам. – Я сунула ей под нос фигу.