– Да. Я тобой манипулирую, – улыбнулся он. Такой некрасивый и… красивый одновременно. – Для своей выгоды, разумеется, Лидочка.

Я схватилась за голову, упала в кресло. Он и вправду мной манипулировал. Я ведь прекрасно понимала Лешу, о чем он говорил. А он говорил о том, что Исаевы – и старшие, и Наталья – буквально душили своей заботой, они ее в глотку заталкивали – и друг другу, и тем, кого считали своими близкими. Но не это было самым неприятным. А то, что они все: и Наталья, и Никита Сергеевич, и Мария Ивановна – чувствовали себя при этом благодетелями. Как говорят психологи, они стояли «в позиции сверху». Они покровительствовали. В этом нет ничего плохого… если ты жалкое и слабое существо и нуждаешься в помощи.

В сущности, если проанализировать прошлое, все поступки и слова Исаевых, они принимали меня за несчастную, нищую, глупую, слабосильную бедняжку, которую надо опекать. То, что я принимала за заботу, было милостыней. Подаяние жалкой нищенке от богатых и добрых меценатов.

Вот почему в их присутствии я всегда чувствовала себя какой-то ущербной, что ли. И с Лешей они вели себя точно так же: опекали, считая, что помогают этому «анфан терриблю». И как, наверное, приятно при этом чувствовать себя благодетелем! Хорошим и правильным человеком!

– А что Наталья говорила обо мне за глаза? – спросила я. – Что я несчастная бедная девочка?

– Так ты знаешь?

– Догадалась, – мрачно пробормотала я. – Но, знаешь, это не самое страшное преступление. Это даже мило и… в чем-то выгодно. Только я не несчастная бедная девочка и никогда такой не была.

Я помолчала. Лешик все это время с ласковой улыбкой смотрел на меня. И я это прямо чувствовала – как ему нравится смотреть на меня.

– А ты знаешь… – наконец нашла я в себе силы продолжить. – Ты и правда должен уйти от Наташи, если чувствуешь, что губишь себя. Ты и пьешь все время, потому что… потому что алкоголь для тебя как лекарство, обезболивающее, как способ выключить себя из реальности. Как наркоз!

Леша подошел к креслу, в котором я сидела, и сам сел на пол, положив мне голову на колени. И почему-то я не смогла оттолкнуть его. Не сразу, сомневаясь, но я опустила свои руки на его голову, прикоснулась к его волосам. Мягким и упругим, упрямым. Увидела, как Леша улыбнулся. Ему нравилось, что я к нему прикасаюсь.

– Все равно я тебе не верю, – стараясь, чтобы мой голос не дрожал, строго произнесла я. – Я тебя понимаю, но я тебе не верю. Что за трансформация такая? Вчера меня ненавидел, а сегодня…

– И ты такая же. Ты – как я. Я с тобой могу говорить свободно. Могу и хочу. С Натальей… Ну я даже не знаю, о чем с ней говорить, вот честно. Такая мука общаться с ней.

– Она тебя любит.

– Да. И тебя она тоже любит. Но и что теперь, крест на себе ставить из-за этого? Раз меня любят, то я обязан любить в ответ? Да нет же, – с раздражением ответил Леша сам себе, обнял мои ноги.

– Давай вот без этого…

– Я не могу. Я бы тебя всю съел и выпил. Ты знаешь, я и раньше чувствовал, что схожу с ума по тебе, и потому ненавидел… А на Натальином дне рождения окончательно понял.

– Что ты понял?

– Что я живу совсем не так, как хочу. И в моих силах изменить все это и стать счастливым.

– Никто тебе не может гарантировать счастье, – возразила я.

Леша засмеялся и сжал мои ноги сильнее.

– Ты не понимаешь… Я уже счастлив. Прямо сейчас.

– Это гормоны и похоть, – подумав, с отчаянием возразила я.

– Ну ты-то, ты себя зачем обманываешь? Ты ведь тоже не любишь своего Артема, ты его едва терпишь.

– Я его люблю.

– То, что он тебе не противен, еще не значит, что ты его любишь! – весело произнес Леша. – Но скоро он тебе опротивеет. Это я знаю, проходил. Жить можно только с тем… без кого жить не можешь.

– Ты не знаешь женщин. У нас все по-другому. Дай-ка мой мобильник. Вон он… Дай.

– Зачем?

– Вот, пожалуйста, сообщение от моего жениха, за вчерашнее число. Читай, читай… – Я отдала Лешику телефон в руки, махнула рукой. – В конце апреля у нас с ним свадьба. То есть через два месяца. И я не передумаю, в отличие от тебя, отказываться от этой свадьбы.

Леша сидел на полу, поджав ноги, и внимательно, хмурясь читал переписку в моем телефоне. Затем отложил телефон в сторону.

– Ты совершаешь ошибку, Лидочка, – с горечью произнес он.

– Почему? Я выхожу замуж за прекрасного, интересного, стоящего твердо на ногах мужчину, – фыркнула я. – И да, я люблю его. И он любит меня.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь!

– Ты глупая, ты себя погубишь…

– А что ты мне предлагаешь?

– Себя!

– Себя?! Тоже мне, сокровище. Ты же алкоголик, ты куришь как паровоз, это ты себя губишь, а я не могу быть рядом с человеком, который медленно себя уничтожает. Это тяжело, это страшно – наблюдать за медленным угасанием дорогого тебе человека…

– Тебе страшно за меня? Значит, я тебе небезразличен?

– Да! – вырвалось у меня. Я не поняла, как это вышло, но мы уже стояли с Лешей друг напротив друга, очень близко, почти вплотную. Я вдруг поняла, что не смогу оттолкнуть его, если он сейчас прикоснется ко мне. Я хотела, чтобы он обнял меня, и мне самой хотелось обнять его. Эти чувства были сильнее моих принципов. И меня это так испугало, что я тут же добавила: – Но это ничего не значит. Хочешь, давай… давай сейчас сделаем это. Потому что я больше не могу. И я знаю, что это гадко и плохо… Потому что часть меня, мое животное начало хочет тебя. Давай же, удовлетворим свои инстинкты, а потом разойдемся. Но замуж я все равно выйду за Артема.

– Почему? – спросил Леша мертвым, безразличным голосом и с таким странным лицом при этом… Словно он только что обжегся и пытался скрыть боль от ожога.

– Потому что жизнь – она долгая. С тобой я готова разделить один вечер, да. Но провести с тобой долгие годы, может быть, даже десятилетия? Нет. Артем станет моим мужем. Он надежный, добрый, ответственный человек. Он верный.

– Верный?! – отшатнулся от меня Леша и захохотал.

– А что ты смеешься? Ты о нем что-то знаешь? – возмутилась я.

– Нет-нет, прости… У меня нет каких-то конкретных фактов против твоего жениха. – Леша отошел от меня еще дальше. – Но…

– Но?

– Я не психолог и не физиономист, я, в общем, привык судить о человеке по его делам, а не по выражению лица… Но мне твой жених кажется… бабником. Даже не просто бабником, а человеком, который полностью во власти своих страстей. Как бы это назвать? – Леша пошевелил пальцами, словно подыскивая нужное слово. – Твой Артем самый настоящий сладострастник.

– Что?.. Что это за достоевщина?..

– Я за ним несколько раз наблюдал, когда мы все вместе встречались, в компании. У него, когда он смотрит на женщин, такой тягучий, липкий взгляд – страдальческий и одновременно хищный. Вечная тоска самца по самке. Вот ты говорила о животных… У животных и то инстинкт размножения не всегда присутствует, не круглый год. Есть период гона, и вот тогда… А у таких, как Артем, этот гон всегда. Круглый год. И ему самому от этого мучительно, он с собой борется, это видно, и в то же время все бесполезно…

– Ты все придумал. Тебе хочется его очернить. И ты говоришь о нем гадости…

– Я не знаю, честно, может, я и не прав, и мне все кажется. Но я мужчина, и я примерно понимаю других мужчин. Вот как ты можешь понимать других женщин. Не всегда, конечно, но такое случается… Словно есть некое знание о тайнах своего пола. Некий код! Да, я знаю, как считать код своих… собратьев, и ты, мне кажется, знаешь все тонкости поведения женщин. Считываешь невербальные знаки, которые замечают только свои. Когда человек твоего пола вроде бы еще ничего не сделал, не высказался, но ты уже понимаешь примерно, кто этот человек и чего хочет, потому что ты и сам относишься к этому племени.

Мне вдруг стало страшно. Я прекрасно понимала Лешу, то, о чем он толкует. Оказывается, я вообще не просто понимала его, а была на одной с ним волне: я думала так же и чувствовала то же самое.

Люди с ума сходят, мучаются, не в силах найти свою половинку, родственную душу. Пытаются найти понимание, жаждут избавиться от одиночества… И так страшно, неприятно даже увидеть родственную душу в том, с кем близость невозможна.

Любить нельзя отвергнуть. Где поставить запятую?..

– Ты считаешь, что Артем бабник? – неуверенно уточнила я.

– Очень похож на такового.

Похож, да. Или нет? Ох, ну что же я сама так поддаюсь на манипуляции? Леша ведь с самого начала и не скрывал, что манипулирует мной…

– Какой из Артема сладострастник, бабник, если он делами и поступками доказывает мне серьезность своих намерений? – устало возразила я. – Ну ты же сам только что нашу с ним переписку читал. Он всеми силами стремится заключить со мной брак… Он боится потерять меня, знаешь? Я думаю, что он как муж действительно будет готов ради меня на многое.

– А одно другого не исключает, – насмешливо произнес Леша. – Лютые бабники держатся за своих жен отчаянно.

– Лютые? Что опять за слово-то такое?..

Леша, не ответив, вышел в коридор.

– Нет, погоди, куда ты, объясни мне…

Он только отмахнулся и скрылся за входной дверью.

Тут только я заметила, что рядом, на пороге своей комнаты, стоит Алевтина, хмурая, с растрепанными волосами, помятым, словно пожеванным лицом, и осуждающе смотрит на меня.

– Доброе утро, Алевтина Антоновна, – с подчеркнутой вежливостью произнесла я.

Тугина хмыкнула. Потом, словно нехотя, произнесла с язвительной интонацией в голосе:

– Тоже мне, хорошая девочка Лида! А сама-то с чужим женихом встречаешься…

Я не стала ей отвечать и скрылась у себя в комнате.

Мне стало совсем нехорошо.

Во-первых, потому что Леша ушел. Вот просто так взял и ушел. А я уже была согласна на все, даже в ад попасть, лишь бы этот мужчина остался сегодня рядом со мной. А теперь вся моя страсть уходила в песок… Хотелось упасть на пол и завыть. Даже живот заболел. Но это пройдет, пройдет, это животное во мне успокоится, эта самка во мне уймется… Мне вспомнилась фраза из какого-то эротического романа – «моя внутренняя богиня». Ой, ну перестаньте! Какая богиня, что за самомнение и самовозвеличивание? Надо честно и беспристрастно оценивать саму себя, нельзя называть богиней вот эту голодную тварь внутри…